Глава 4. Перевоспитанный (2/2)

— Ты очень расстроил меня, Уилл, — Лектер держал в руках три горчичного цвета галстука.

— Зачем ты закрыл дверь? — Уилл унижено опустил глаза.

— Ты можешь выйти в любой момент, просто поверни ручку до упора. Я могу дать тебе один совет, — глаза Ганнибала стали почти черными. Он выглядел слишком спокойным, опасно спокойным. У Уилла перехватило дыхание и начала кружиться голова. — Ты можешь выйти подышать воздухом, предварительно рассказав мне то, что еще не сказал, а потом мы мягко продолжим, обещаю, что тебе понравится то, что я для тебя приготовил.

— Или… — Уилл вытер влажные волосы и потер лицо. Бабочки в животе усилились. Ему срочно нужен был воздух.

— Или не советую тебе поворачиваться ко мне спиной, — голос стал глухим, почти рычащим.

Уилл обреченно стукнулся пару раз затылком о дверь.

Как, твою мать, можно это все рассказать? Как? Как сказать, что физическое тело стало гораздо слабее, а тело оборотня стало каким-то странным, зудящим иногда в самом неподходящим месте, феромонистым и опасным для него и Ганнибала, потому что это все привлекает других хищников? Что он купил когда-то кольцо, потому что его пара до сих не удосужилась сделать этот шаг, а ему это нужно… нужно чувствовать эту принадлежность Ганнибалу, безопасность и серьезность намерений, если уж на то пошло… Да пошло оно все…

Ганнибал видел все эти метания и терзания, чувствовал эту внутреннюю боль своей пары. Что он там себе напридумывал? Что он сегодня узнал в том медицинском центре? Почему он не оборачивается, не борется, не сопротивляется, на что и был расчет? Что с тобой, Уилл?

Хотелось прикоснуться к нему, притянуть к себе, приласкать, устранить все страхи, все сомнения, но Ганнибал не шевелился, позволяя Уиллу принять решение. Тот ощущал неестественное возбуждение и волнение. Уйти сейчас — означало испугаться и так и не испытать на себе тот опыт из Дворца Памяти Ганнибала.

Уилл колебался. Одна его часть была готова прямо сейчас упасть перед Ганнибалом на колени и просить заткнуть ему рот, потому что он не может больше молчать. Другая же была абсолютно не настроена на капитуляцию. Омега внутри все еще жаждал продолжения, и готовился выйти на свет прямо сейчас и занять ведущую позицию в этой душной человеческой оболочке.

Грэм глубоко вдохнул воздух носом и на выдохе поднял свой яркий голубой взгляд на Ганнибала. Взгляд, в котором разгорался внутренний пожар звереныша, его жажда. Левый угол губ слегка дернулся в полуулыбке, и омега медленно повернулся к Ганнибалу спиной, почти непринужденно покачивая бедрами (Уилл его точно за это убьет, но это потом). Человек вновь проиграл внутреннему омеге, который согласился хотя бы не оборачиваться сейчас, но получить то, чего он так страстно желает.

Запах жажды просачивался сквозь человеческую кожу, пропитывая воздух в гардеробной своим животным магнетизмом. Ганнибал шумно вдохнул эти феромоны и сглотнул слюну, которой моментально наполнился весь рот. Он хищно смотрел на Уилла, на его показушную позу, принимая этот вызов непослушного мальчишки, ведясь на эту игру, и тихо сделал шаг вперед.

Уилл видел тень на золотой дверной ручке, которая бесшумно приближалась, и нажал на замок, отнюдь не собираясь бежать, но желая прочувствовать тот момент, когда приятный материал галстука обовьет шею, и его притянут к себе, заставляя подчиниться, быть хорошим, послушным мальчиком.

Ганнибал одобрил эту задумку и резко накинул на чужую тонкую шею желтую петлю.

Омега сладостно ожидал этого, он знал, как это будет, но снова уступил контроль человеку, который тут же начал судорожно цепляться пальцами за края ткани, пытаясь оттянуть ее от шеи. Глупое человеческое создание…

— Не выйдет, Уилл, не получится, — донесся чужой шёпот.

Лектер резко развернул своего мальчика к себе лицом, жадно всматриваясь в подернутые похотью и волнением глаза. Грэм по инерции дернулся вперед, сдерживаемый тканью, и Ганнибал поднял галстук сильнее вверх, чуть ли не вешая Уилла на нем и приближая того к своему лицу почти вплотную.

Омега наконец перестал шевелиться, и ему почти позволили прильнуть к желанным тонким губам своего визави.

— Ты не заслужил, дорогой, — Ганнибал остановился и выдохнул это в просящие приоткрытые губы, когда оставалось буквально пару миллиметров до них.

Уилл утробно рыкнул, хватая Ганнибала за затылок и стараясь притянуть его к себе. Сил должно было хватить, чтобы победить, но вышло не слишком хорошо. Зверь внутри Ганнибала восхищенно наблюдал за упертостью своего омеги и скалился на попытки того вновь обрести свою власть.

Нет, щеночек, увы, но эти игры уже закончились. Через неделю ты увидишь это своими глазами, а пока…

Одним резким движением Ганнибал вывернулся из тисков Уилла, дергая того на себя и в момент перехватывая запястье, на котором тут же образовалась вторая желтая ткань. Время словно замедлилось, давая возможность каждому прочувствовать и пронаблюдать этот момент. Омегу опрокинули на пол, наваливаясь тут же всем корпусом. С минуту они возились, борясь за свободу второй кисти, пока Лектер не впился поцелуем-укусом в желанные губы своей пары, безоговорочно отвлекая и быстро связывая руки над головой возмущенного, но однозначно довольного Уилла.

— Если хочешь мне что-то сказать, то скажи сейчас, пока это не оказалось глубоко burnoje**, последний раз спрашиваю, — он показал третий галстук, свернутый в красивый бинт ближе к узелку и провел им по щеке Уилла. А после прошелся большим пальцем по опухшей нижней губе.

Грэм ошалело смотрел на него с приоткрытым ртом и несмело облизал языком подушечку пальца.

У него стояло… просто от того, что его связали, что его прижали, что он во власти Ганнибала. Он приподнял голову, чувствуя, как ткань на шее тянет обратно к полу:

— Докажи мне, что ты серьезен в своих намерениях относительно нас, Ганнибал. Как угодно докажи. Выбей эти сомнения из меня, вытрахай их, вылижи, выгрызи, сделай так, чтобы я поверил в то, что твое желание создать со мной… полноценную семью… настолько же сильное как моё, — сдавлено прошептал Уилл, слегка покашливая в конце и роняя голову обратно. Он сделал свой шаг. Больше он ждать не может. — Я даю тебе неделю на это. Ты можешь делать что угодно, но ты должен убедить меня, заставить меня поверить в твое намерение.

«Шах, профессор Лектер». Уилл играл не по правилам, он шёл напролом, руша к собачьей бабушке все планы своей пары. Ганнибал угрожающе сжал губы.

Несносный мальчишка снова переступил черту и попытался испортить весь намечающийся сюрприз.

— Значит, ты мне не веришь, — заключил он фальшиво безразличным тоном, чувствуя, как во рту немного удлинились клыки. Он искренне надеялся, что Уилл этого не заметил, ведь не только у него есть свои секреты. — Что ж, нам придётся что-то с этим сделать прямо сейчас.

Ганнибал наклонился так низко, касаясь пахом паха Уилла, и тот непроизвольно издал мягкий стон, ощущая, как нереально подскочил уровень чувствительности тела.

— Открой рот, Уилл, сейчас, — потребовал профессор таким тоном, что невозможно было ослушаться.

Уилл покорно открыл рот, куда Лектер погрузил сначала один палец, затем второй, доставая почти до корня языка. Уилл попытался облизать пальцы, едва не давясь, но их тут же убрали, и по губам прилетел резкий шлепок, отчего те сразу начали ныть.

— Я не разрешал, — строго произнёс Ганнибал, оглаживая контур покрасневших губ.

Он искренне любовался своей парой. Влажные кудрявые волосы, чистые голубые глаза, небольшая щетина, красивые скулы и беззащитная, обвитая путами галстука шея. Идеальный Уилл, идеально подходящий для него. Как он мог засомневаться? Где Ганнибал сделал эту брешь в их отношениях, дал повод, если не учитывать никакие прошлые события? Он чувствовал, как что-то недодал своей паре, но это же буквально маячило перед лицом, вот-вот готовое сбыться. Лектер был в некотором замешательстве, пытаясь осознать, какой ком страхов накрутил в себе его эмоциональный партнер.

Ганнибал снова с сожалением сжал губы. Уилл наблюдал за всеми его эмоциями широко распахнутыми глазами. Видел ли он когда-то, чтобы им так любовались, а потом в открытую о чём-то сожалели? Ганнибал столько раз показывал на деле свою любовь, а он, прицепился к чему-то, возможно, не так важному, какого хрена? Но что-то в этом было совсем на другом уровне, куда он пока дойти своим пониманием тоже не мог, но ощущал, что внутри есть все ответы, что его волк четко знает, что ему нужно, и куда он идет.

Эта маленькая пауза дала очень многое каждому, как новый глоток насыщенного озоном воздуха перед воспитательной бурей. Уилл расферомонился еще сильнее, от этого у Ганнибала сладко заныли яйца.

— Ганнибал, — Уиллу было жарко. Он то оттягивал, то приближал тот самый миг. — Я… что бы ты не подумал про меня, я просто… очень люблю тебя. В этом вся проблема моих мыслей. Они прочно завязаны на тебе и нашем будущем, я не хочу все испортить какими-то своими… неправильными, банальными, возможно, что чуждыми тебе желаниями.

— Нет правильных или неправильных желаний, есть те, которые приносят нам и окружающим благо и воздаяние. Твоя любовь приносит мне благо, и я больше всего на свете хотел бы воздать тебе все, что тебе причитается за неё, — он влажно поцеловал пухлые губы, так же держа связанные руки своей пары над его головой. Было что-то в этом связывании такое тривиальное, но очень органичное, как и в том, о чем они сейчас говорили. Профессор намеренно пропустил последние слова Грэма, наконец, поняв, в чем конкретно были сомнения. Ну конечно… Уилл так и не простил его за Эбигейл и Молли… за своих собак и все то, что было в его жизни. Но он это обязательно исправит. Он покажет, что готов и сам неимоверно желает иного будущего для них двоих. Но сначала нужно позаботиться о своем омеге и его бедной голове, а потом и заднице, которая успела найти себе приключения даже в закрытой резервации.

Ганнибал собственнически проникнул в рот Уилла языком, обвел верхнее нёбо, приласкал чужой язык. Уилл благодарно улыбнулся ему в рот, тепло ощущая, что его поняли, и потерся членом о такую же возбужденную плоть Лектера. Они оба шумно выдохнули, сталкиваясь друг с другом языками. Уилл почти тут же наткнулся кончиком на острый клык, который решительно прикусил его. Грэм простонал в рот своему возлюбленному, а тот с превеликим удовольствием всосал окровавленную плоть, теряясь в одуряющей по вкусу крови.

Перед глазами мигнули красные всполохи. Он разорвал поцелуй и посмотрел в лицо своей паре сквозь призму своего внутреннего зверя. Пришло время показать, кто тут хозяин.

— Открой рот, Уилл, — снова властно, но негромко сказал он, зная, что партнер в любом случае подчинится, утопая в этом взгляде и ощущениях. — Шире.

Почти в самую глотку запихали плотную ткань, узлом в зубах и петлей, идущей по щекам к самому затылку.

Ганнибал полюбовался видом растрепанного Уилла с импровизированным кляпом и наклонился к самому уху, касаясь снова своим возбуждением Грэма и слыша нужный приглушенный стон.

— Я положу тебя на свои колени и отшлепаю так, чтобы у тебя никаких сомнений не осталось в том, что я намерен создать с тобой полноценную семью и сделать тебя своим мужем и отцом наших будущих детей. Я буду наказывать тебя до тех пор, пока ты не заплачешь и не начнешь молить о пощаде, признавая, что был неправ. А я буду любоваться в зеркало на то, как ты капаешь слюной через кляп на свои руки, жмуришься и мычишь, а после… — он огладил второй рукой поджатые яйца и спустился вниз, к сжатому сфинктеру, надавливая на него, проникая внутрь сразу двумя пальцами до самой простаты, дразня и заставляя Грэма задрожать в своих руках. Через несколько минут активного стимулирования предстательной железы Уилл закатил глаза и прогнулся, выстанывая имя Ганнибала через узел галстука.

— Я тебя насажу на свой член, лицом к зеркалу, чтобы ты видел, как я тебя трахаю. И ты будешь любоваться тем, как твоя задница ловко насаживается до самого основания, коротко, выражаясь твоим же вульгарным языком.

Уилл снова чуть не кончил, подставляясь под изнуряющие ласки. Смазка активно вытекала из головки члена, а внутри разгорелся такой пожар, что потушить его мог только профессор.

Лектер с мимолетным сожалением убрал пальцы, поднес их к своему рту и блаженно облизнул. Его омега был великолепен во всех смыслах.

Пришло время второй части воспитательной процессии. Ганнибал дернул Уилла на себя, удобно располагаясь на стуле и кладя смущенного Грэма к себе на колени, руками и головой на мягкое сиденье второго стула.

Он огладил красивую задницу, хищно облизываясь. На одной из половинок виднелся заметный след от его хватки на подоконнике. Не удержавшись, он больно укусил за это же место, оставляя хорошую метку, по которой тут же шлепнул. Уилл совсем притих. Ему хотелось провалиться сквозь землю. Куда бы он не посмотрел, везде он натыкался на свое беспомощное отражение. Ему хотелось просто закрыть глаза, раствориться в ощущениях, но он не мог не видеть того, что происходило, не мог оторвать свой взгляд от такого Ганнибала. И страшней всего было то, что ему это нравилось. Им обоим.

Ганнибал сладко улыбнулся, отчего у Уилла побежали мурашки и потекла слюна.

В отражении было видно, как его пара занес руку и звонко ударил по ягодице, и Уилл подавился выдохом.

Вся красота момента и неудобство кляпа смешались в одну точку горящего бедра.

Ганнибал не медлил и шлепнул еще раз, а затем ещё и еще. Череда более жёстких ударов посыпались со всех сторон, не давая опомниться.

Уилл зажмурился и всхлипнул, когда наказание резко прекратилось. Он внезапно поймал себя на том, что тянется попкой вверх, непроизвольно ей виляя, дразня Лектера еще больше.

Горячие ладони жадно смяли две половинки, раздвигая их. Красивый бутон сжатых мышц манил приласкать, но профессор держал себя в руках.

Еще один удар пришелся по промежности. Ногтями задели очень чувствительную мошонку, и Уилл вздрогнул и попытался куда-то уползти, но Ганнибал держал очень крепко, не давая возможности сдвинуться даже на дюйм.

Попытка к бегству была расценена как пик удовольствия и зеленый свет на полноценную порку.

— Я всегда о тебе заботился, неужели ты не видел этого? — особо болезненный удар обжег не только снаружи, но и внутри. Уилл громко застонал, еще больше жмурясь.

— Я был нежен с тобой все эти годы, не напирал, не продавливал, терпеливо ждал каждого твоего отклика на мои ухаживания. Мне было важно, как ты себя чувствуешь даже в мелочах, неужели и это не доказывает мою любовь к тебе? — он шлепал размашисто по алым местам, крепко, так, что в некоторых местах уже остались маленькие синяки. Была слабая надежда на то, что потом омеге будет точно больно сидеть, если оборотень не заживит все слишком быстро к огромному сожалению самого Ганнибала.

Уилл метался в сильных руках, протяжно воя в кляп, вскидываясь и дрожа с каждым новым ударом. Слюна потекла по носу куда-то вверх, когда он обессиленно опустил голову со стула.

— Ради тебя я перестал убивать, чтобы мы могли жить спокойно, разве уже это не показатель моего намерения? — он жёстко смял яйца, и Уилл что-то жалобно захрипел в ткань галстука, дергаясь в железных тисках.

— Я пожертвовал всем, ради того, чтобы быть здесь с тобой. Я забрал у тебя все, что могло помешать нам создать что-то свое, разве это не говорит о том, как я помешан на тебе, Уилл? — Ганнибал потянул за мнимый ошейник, заставляя Уилла поднять голову и прогнуться. Он наблюдал в зеркало, как слиплись мокрые ресницы, как пузырились слюни на носу и щеке, как горела шея.

Воздуха начинало не хватать, ведь Уилл задрал голову максимально высоко, выше некуда, а тугой галстук удавкой впился в шею.

— Я готов ради тебя сражаться насмерть, стать оборотнем, остаться жить в этом городе. Я чуть не умер вместе с тобой, а сейчас я готов умереть за тебя. Разве это не доказывает тебе мое серьезное намерение, мою любовь? Разве стал бы я так заморачиваться, если бы ты был просто игрушкой? — он бил сильнее, чем до этого, до боли в своей руке. Эта сила впечатала последние слова еще чередой фиолетовых синяков на бордовой попе, и у Уилла еще сильнее начали течь слезы по щекам. Ему казалось, что на пятой точке уже нет живого места, и каждый удар уже чувствовался как прикосновение чего-то раскаленного или острого.

Грэм ассоциировал себя с последней сволочью из-за своего поведения. Ему было так больно из-за этого где-то в груди, что слова снова и снова пытались пробраться сквозь тканевое препятствие.

— Прости… — сдавленно промычал он в кляп. Голову нехило уже вело. — Прости меня…

Ганнибал отпустил ошейник, позволяя Уиллу часто задышать носом.

— Еще? — поинтересовался он, встряхивая ноющую руку и успокоительно поглаживая особо нашлепанные места.

Уилл в ужасе отрицательно помотал головой и распластался в руках своей пары. Он заслужил эту боль, он так долго на нее нарывался, что сейчас все случилось именно так, как и должно было быть. Но, пожалуйста, достаточно.

Ганнибал снова потянул «поводок», чтобы посмотреть Уиллу в лицо.

— Я привёл несколько примеров того, насколько я серьёзен в своих намерениях. Достаточно ли я впечатал их в тебя? — не дожидаясь ответа, он отпустил галстук, вылезая из-под тела Уилла и укладывая того на подушечку.

Грэм лишь хлюпнул носом в ответ и повернул голову, чтобы видеть в боковом зеркале, что происходит.

Ганнибал встал на колени сзади него, раздвигая ему ноги и целуя в припухшее место укуса, а после прошелся языком по ложбинке между бедер, с удовольствием наблюдая, как дрожит тело. Ни на грамм ни спавшее возбуждение подрагивало, а ноги предательски разъезжались.

Профессор удовлетворенно хмыкнул и проник языком в звездочку ануса, слыша, как вновь простонал его Уилл. Обезоруженный, наказанный, возбужденный, только его Уилл.

Он ласкал промежность, играясь с чувствительной кожей, влажно облизывал мошонку, слегка поглаживая рукой член по всей его длине. Грэм дрожал ещё больше под его ласками, пытаясь больше насадиться то ли на руку, то ли на язык. Тело было напряжено и вновь требовало разрядки.

И Ганнибал искренне хотел дать ее Уиллу.

Он встал, вытирая рот тыльной стороной ладони.

— Запомни этот момент. На этот раз я тебя прощаю, но в следующий раз ты так мягко не отделаешься, — тихо произнес Лектер, любуясь распластанным на стульях с алой задницей и капающей на пол слюной Уиллом. Тот видел себя, видел Ганнибала с прижатым к животу членом, ощущал, как пульсировала задница, желая почувствовать этот член внутри себя. И он лишь слегка повел ею, после чего в момент оказался поднят на руки. Профессор сел с ним все на тот же стул, широко разводя ему ноги и ставя ступнями по бокам от себя. Уилл исступленно проныл, глядя на себя в таком положении, на свою дырочку, которая жадно сокращалась, и на крупный член с синими венками и алой головкой, который вот-вот будет у него внутри.

Он повернул голову к Ганнибалу, заискивающе смотря. Лектер поцеловал его в щеку, потом в шею, плечо, томя ожиданием, а после приподнял, направляя влажную головку к просящему входу. И Уилл медленно насаживался на него, ощущая, как растягиваются стенки внутри, пропуская желанный орган. Сел до самого основания, громко выдыхая и стукаясь затылком о плечо Лектера.

Ганнибал поддерживал его одной рукой поперек груди, а второй расслабил кляп, заботливо вынимая мокрую ткань изо рта. Уилл с благодарностью выдохнул. Его губы высохли и покрылись в некоторых местах корочкой. Ганнибал прильнул к этим губам, увлажняя, и поцеловал с придыханием.

Настала его очередь простонать, когда Уилл приподнялся на его члене, почти выпуская из себя, но зажимая у самой головки и насаживаясь до основания обратно.

Они разлепили поцелуй, и между ними протянулась маленькая ниточка слюны. Ганнибал припал к шее, засасывая тонкую кожу, прикусывая её, а Уилл наблюдал так шало из-под приоткрытых век за ними в отражение. Он снова вел тело вверх по члену и вниз, и еще раз, резко и глубоко, так, как он любит. Ганнибал смотрел в то же отражение и наслаждался этим открытым видом, этой аурой похоти, что исходила от них сейчас.

Уилл набрал хороший темп, но его едва хватило еще хотя бы на пару минут. Чувства слились воедино, и он бурно кончил, пачкая белесыми каплями свой подбородок, живот и немного зеркало, непроизвольно зажимая Ганнибала в себе, ощущая, как тот едва держится на грани.

Они оба тяжело дышали.

— Прости меня, — прошептал Уилл. — Это тяжело все принять, исходя из твоих прошлых… сцен. Мой страх… он опирался только на контекст прошлого, не замечая всего, что ты делал для меня в настоящем.

— Я намереваюсь заботиться о тебе всю жизнь, мой маленький мангуст, — Ганнибал с чувством поцеловал влажную макушку. — Это нормально, помнить о том, что было, Уилл. Просто я хочу, чтобы ты понимал, что больше я не причиню тебе вреда.

— Ты мне только что угрожал еще более серьезной расправой, — Грэм посмотрел небесно-голубыми глазами с хитрым прищуром.

— Кажется, я сегодня выбил из тебя все сомнения, или еще что-то осталось, раз ты уже задумался на следующим этапом? — он сжал горячую ягодицу, заставив Уилла охнуть, смущенно опустить глаза и спрятать улыбку. Ему было тепло и уютно, несмотря на ноющие руки, ноги и задницу.

— Ты развяжешь меня? — украдкой напомнил он, показывая на свои кисти и привставая.

— Я с тобой еще не закончил, — скромно ответил Ганнибал, не давая соскочить со все еще возбужденного члена, но руки все же освободил. — Галстук оставить?

Лектер тронул за шею, где виднелась слабая красная полоска от натирающей ткани.

— Ненавижу ошейники… — взмолился Уилл, задирая голову повыше. Ганнибал лишь усмехнулся, но ослабил узел и снял с шеи «ошейник».

— Ты мне должен, — заявил он, аккуратно кладя горчичную ткань на соседний стул и слегка подрагивая членом внутри Уилла. Грэм шумно выдохнул и вопросительно посмотрел на свою пару, — рассказать, что узнал в медицинском центре.

— Ты же все равно завтра поедешь, — тихо произнес Уилл, улыбаясь и пытаясь пересесть лицом к Ганнибалу, не выпуская его из себя. Пожалуй, у оборотней есть преимущество в выдержке в постели.

Ганнибал на это лишь утвердительно кивнул, помогая возлюбленному развернуться и сомкнуть ноги за его спиной.

— Вот тебе там завтра все и расскажут, — сморщился Грэм, словно только что получил пощечину от своего внутреннего омеги.

— А почему я не могу узнать это от своей пары? — Лектер поднял подбородок Уилла, заглядывая прямо в глаза или еще глубже, в самую душу. Его пара сконфузилась, сжалась, захватывая в горячие тиски его орган, но упрямо молчала. — Тогда ты поедешь со мной.

— Нет, я не поеду, не хочу сейчас мотаться по городу. Уверен, что завтра ты все поймешь… — он пытался куда-то спрятать свой взволнованный взгляд. Омега под кожей начинал бузить. И почему они не могут быть единым целым, как Ганнибал со своей тьмой?

Что-то внутри начало меняться. Уилл явно чувствовал снова движение органов и сильно напрягся, стараясь держать себя в руках, держать свою человеческую суть в первую очередь. Он не заметил, как синяки и укус стремительно поблекли, а после и вовсе пропали. В паху снова стало горячо. Его ненасытный омега решил устроить им прекрасный секс-марафон прямо сейчас.

Ганнибал ощущал всем своим телом какие-то очередные трансформации внутри Грэма, чувствовал, как вновь упирается членом во что-то, как в ванной, видел, как его зрачки менялись с небольших круглых до невообразимо огромных и обратно. Он прижал к себе своего возлюбленного, так же еле справляясь с животным, что восставало внутри него на зов омеги.

Ему больше ничего не оставалось, как быстро встать, держа Уилла за бедра, и отнести того в спальню, где не было зеркал, которые могли выдать его шаги к трансформации раньше времени.

Уилл крепко держался за Ганнибала, и когда почувствовал спиной мягкую кровать, то распустил объятия и перевернулся на живот, утыкаясь лицом в шелковый пододеяльник.

— Дай мне пару минут, пожалуйста, — глухо выдал он, приподнимая руку.

Ганнибал размял шею, унимая дрожь зверя внутри него. Он не мог обернуться сейчас, еще не настало его первое полнолуние, тело было не готово к трансформации, но зато кое-какие части тела уже могли менять свой размер, чем и хотел воспользоваться внутренний альфа, чтобы чувствовать на доступный максимум тело того, кого так любил.

Лектер не стал терять время зря. Он открыл бутылочку с розовым маслом, смазал свои руки и присел сверху на Уилла, поглаживая напряженную спину. Прикосновения действовали очень успокаивающе, и омега внутри перестал рваться, а мурча затих, подставляясь этой ласке.

Намасленная кожа приятно пахла и выглядела очень аппетитно. Ганнибал провел рукой вдоль позвоночника до самого копчика, наблюдая, как слегка приподнялся Уилл. Он сделал это снова, а после нежно раздвинул две половинки ягодиц и прильнул языком к горячей дырочке. Запах перца, моря и немного сандала от новых выделений, которых раньше точно не было, смешанных с прошлой спермой, что так и не вытекла, отозвался во рту чем-то пряным и густым, едва не снеся остатки самоконтроля.

Ганнибал промаслил член и медленно вошел в Уилла, чувствуя слабый стон и движение Грэма навстречу ему. Член шел плавно, но что-то было не так. Уилл почувствовал, словно орган увеличился в размерах внутри него. Запекло все внутренности, ощущения стали такие острые, словно всю его нижнюю часть ошпарили кипятком. Лектер зашел чуть глубже, стараясь контролировать размер.

— Ганниба-а-ал… — проорал Уилл, резко вставая на колени и упираясь всем корпусом в тело своего возлюбленного, — не двигайся, прошу тебя. Нет, не шевелись.

Он крупно задрожал, весь взмок и прерывисто дышал.

— Шшш, все хорошо, мой маленький мангуст, — Ганнибал поцеловал шею и плечо, перехватывая Уилла под грудью.

— Почему… — Уилл сглотнул, чувствуя, как пульсирует натянутый до предела сфинктер, готовый вот-вот порваться. — Почему так больно? У меня все горит…

— Возможно, ты немного изменился, и это может быть твоим первым разом в более измененном состоянии, — предположил Ганнибал, уходя от правильного ответа. — Ты помнишь свой первый раз?

Уилл неопределенно мотнул головой. Он помнил эти ощущения, когда Ганнибал первый раз входил в него, но было не так… жестко.

— Такое ощущение, что у тебя член размером с руку… — прошипел Грэм, не желая расслабляться.

В какой-то момент ему показалось, что объем внутри убавился или это омега снова пришел ему на помощь?

— Расслабься, — Ганнибал провел языком по ушной раковине, вызывая волну мурашек. — Позволь мне заполнить тебя полностью.

Уиллу явно стало легче. Он потянулся за поцелуем и начал расслабляться в руках своей пары.

Ганнибал мысленно отвесил подзатыльник своей внутренней тьме за боль, которую они причинили Уиллу, и за вранье, которое пришлось произнести. Альфа внутри лишь виновато скалился и всячески старался загладить свою вину, подкидывая несколько мыслеобразов того, чего так жаждет от него омега, даже парочку цветочных букетов резко вспыхнули в сознании. Ганнибал остался доволен этим и продолжал ласкать своего партнёра, пощипывая вставшие твердые соски и чувствительный член. Омега урчал, принимая каждый дюйм немаленького достоинства, не желая ждать еще неделю до полнолуния.

Грэм раскраснелся и вовсю стонал, выгибаясь под Ганнибалом. Его было так много, он был везде, каждый участок тела был обласкан. И Уилл сдался такому напору, падая вперед на кровать с высоко задранной задницей. Лектер заполнял его без остатка, входя под нужным углом. Они двигались нежно и чувственно, то ускоряясь, то замедляясь. Это были маленькие прелюдии, прежде чем профессор вернул себе свой любимый образ.

Ганнибал опустился на Уилла, входя до упора и кусая того за загривок. Он держал зубами и трахал в голос стонущего омегу, который захлебывался в собственных звуках. Член приятно терся о шелковую ткань, добавляя ощущений. И тут Уилла как током прошибла мысль, что если там что-то внутри изменилось, то вдруг он может забеременеть. В голове словно раздалась сирена…

— Ганнибал… — Уилл лихорадочно соображал, как попросить Ганнибала не кончать внутрь, и не нашел ничего лучше, чем… — кончи мне на лицо, я хочу… чувствовать тебя на вкус.

У него загорелись даже уши от предложения, и Ганнибал ненадолго замер в нем, ощущая стыд и какой-то страх своей пары.

— Ты уверен? — осторожно спросил он, не понимая, в чем причина смены настроения.

— А-абсолютно, — заикнулся Уилл. — Я точно… этого хочу.

Последнее он сказал скорее самому себе, чтобы добавить хоть немного уверенности. Ганнибал проглотил просьбу своего возлюбленного. Разве может он отказать своему щеночку? Ему было интересно, как это будет, и он продолжил вдалбливаться в податливое мягкое тело, чтобы тот кончил первым, ведь он снова уже был на грани.

Это подействовало безотказно. Чуть более грубое проникновение, и под Уиллом растеклась небольшая белесая лужица. Через несколько шлепков из него вышли и потянули на себя.

Ганнибал встал с постели так, чтобы наскоро уменьшенный до своих обычных размеров член оказался ровно перед пухлыми губами Уилла. Тот поначалу завис, переводя дыхание, но видя, как сочится смазка, не стал томить и провел языком по всей длине, а после уже решительно вобрал солоноватую головку в рот. Пахло розовым маслом и им самим, пряно и сладко. Такой вкус он чувствовал впервые, и ему отчаянно захотелось ещё.

Пару раз пососав, он взялся за ствол поудобнее и провел рукой пару раз, вбирая член чуть глубже и взглянул на Ганнибала. Тот открыто любовался сим действием, но ни напирать на Уилла, ни заталкивать в него по самое горло член он не собирался, хотя в глазах читалось желание скорее кончить.

Уилл окончательно успокоился и снова провел языком от самого основания до бордовой головки, лаская уретру подушечкой пальца, и снова втянул в себя головку, помогая рукой. Пару движений хватило, чтобы член дрогнул и пустил мощную соленую струю прямо в горло, но тот не отпустил, напротив, еще усерднее принялся посасывать, выпивая Ганнибала до последней капли.

Когда он выпустил член изо рта, его губы уже все опухли и ныла уздечка под языком. Ганнибал обвил руками любимое лицо и впился благодарственным поцелуем. Они смотрели друг на друга с упоением. Только сейчас Уилл понял, насколько он устал.

Ганнибал уложил его на чистые простыни и подушку, обтирая полотенцем. Омега был крайне доволен и сыт, чем несказанно порадовал своего партнера.

Перед тем, как уйти в душ, Ганнибал был пойман за руку.

— Обещай, что завтра, когда ты что-то узнаешь, то все равно не изменишь своего решения. Обещай, что это не ухудшит наши отношения, — сонно прошептал Уилл.

— Я никогда и ни при каких обстоятельствах тебя не оставлю и не изменю своего намерения. И что бы я завтра ни узнал, я обещаю, что останусь рядом с тобой, и мы построим крепкую семью, — шепотом отозвался Ганнибал, поцеловал свою пару в лоб и вышел в душевую.

Когда он возвращался в спальню, Уилл уже крепко спал, искренне и мило улыбаясь во сне.