2. (1/2)
Чтобы попасть в комплекс, им вновь пришлось спускаться, но теперь на лифте. Чарли вжалась спиной в стену, прикрыв глаза, чтобы не видеть, как увеличивается количество этажей, и стараясь не думать, насколько глубоко они погружаются. К чему меры безопасности и выставленная охрана, если достаточно обесточить лифт и никто никогда не поднимется наверх?
— Как сюда попадают смертники? Так же, как и мы?
— Мы не зовём их смертниками. Они пациенты.
Чарли фыркнула. Они приравняли монстров к тем, кто нуждался в настоящей помощи. Продолжали видеть в них людей.
— И нет, для них есть отдельный вход и отдельный лифт. Они находятся на уровни ниже, чем помещения для персонала и секторы главных сотрудников.
— Главных сотрудников? — заинтересовалась Чарли, припоминая вскользь обещанную встречу с лучшими умами этого филиала. Количество этажей на табло над кнопками перевалило за сотню и продолжало расти. — Я буду в подчинении одного из них?
Тех, кто работал в подземных тюрьмах, Макс считал либо сумасшедшими, либо доведёнными до отчаяния людьми. Чарли же держалась мнения, что те каждый день совершали подвиг, безвозмездно отдав свою жизнь работе, которую общество делать отказывалось. Оно сбрасывало сюда чудовищ, чей облик — единственное, что осталось в них от людей, на переработку, чтобы получить очевидную выгоду с оплаченных на поддержание «Деревни Теней» налогов. В одном Чарли с Максом сходились — все они были стальными душами с отмершими сердцами и закалёнными нервами. Другим здесь не продержаться.
— Ты будешь под руководством доктора Моро, как и я. Остальные узконаправленные специалисты и наша помощь им не требуется, — остудила её пыл Мия. — Мы для них вроде курьеров. Доставляем материал для работы.
Неожиданно лифт остановился. Чарли потянулась выйти, но Мия выставила руку. Двери раскрылись, и из темноты появился неряшливо выглядевший мужчина в испачканном белом халате и круглых солнечных очках. На землисто-сером лице с крупными чертами они смотрелись органично, но в подземном помещении совершенно неуместно. Чарли удалось рассмотреть крестообразный шрам, частично скрытый линзой очков, когда мужчина, заметив её любопытство, неприятно улыбнулся. Она опустила взгляд. Едва мужчина вошёл, в нос ударил тяжёлый едкий запах сигар, машинного масла и нагретого металла. Мия отодвинулась. Чарли показалось, что он занял собой всё пространство достаточно просторной кабины, вынуждая потесниться.
— Кто-то заказал Герцогу деликатес или ты ко мне? — он оглядел растерявшуюся Чарли с головы до ног. У него оказался приятный хрипловатый голос, очевидно посаженный многолетним курением. — Да расслабься, катаешься в лифте Б — автоматом минуешь мой стол.
Чарли изучала широкую спину и собранные на затылке в короткий хвост волосы с оттенком, который её мама называла «соль с перцем», не сразу понимая, что обращались к ней. Мия едва заметно покачала головой.
— Чарли, позволь тебе представить доктора Карла Гейзенберга. Руководителя отдела модернизации и развития протезирования и эндопротезирования, — официально произнесла Мия без особого, впрочем, уважения. — Доктор Гейзенберг, это Чарли Тэйт. Наш новый сотрудник.
— Изобретение вашего отдела спасло жизнь моему другу. Спасибо, — негромко, но искренне поблагодарила его Чарли. — Ваш труд неоценим.
Гейзенберг никак не отреагировал. То ли не расслышав, то ли безразлично не обратив внимания. Или его оскорбило её молчание на ранее заданный вопрос?
— Уинтерс, скажи Моро, чтобы отправлял из первых партий, а не слал мне объедки. А этой передай, здесь не её личная кормушка. Тебя она услышит.
Он частично повернулся к Мии, и Чарли заметила ещё один шрам, на этот раз шириной с карандаш, начинавшийся за ухом и уходивший в расстёгнутый воротник рубашки. Сколько их ещё хранило его тело?
— У тебя лёгкие здоровые? — он оглянулся через плечо на неё и угол рта в обрамлении жёсткой на вид бороды приподнялся. — А то предыдущий слабак угорел. Не хочу возиться с кремацией в первый день. Слишком много бумаг заполнять.
Чарли неосознанно отошла к стене, ощутив, как поручень впился в поясницу, и сожалея, что открыла рот, чтобы выразить никому ненужную благодарность, тем самым привлекая излишнее внимание.
Не прощаясь, Гейзенберг вышел на своём этаже. Чарли рассмотрела широкий пустой холл, отделанный в светло-голубых больничных тонах, прежде чем двери закрылись и лифт продолжил спуск. Мия словно выдохнула. Её расправленные плечи опустились.
— Не бойся. Гейзенберг любит пугать новеньких. Он так развлекается. Будешь видеться с ним от силы раз в месяц, — хмуро пояснила Мия, когда Чарли встала рядом с ней. — И помни, что я тебе сказала. Здесь не приветствуются отношения.
Чарли моргнула и с облегчением улыбнулась. Шутки, какими бы гадкими они ни были, можно пресекать или игнорировать. Куда сильнее её тревожили намёки на потенциальные отношения. Она старалась держаться в стороне от тех, кто полагал, будто высокое положение, деньги или пост даёт им сомнительные привилегии. Ей везло, потому что всегда находились те, кому хотелось забраться повыше или улечься поудобнее. Она уходила в тень, пропуская их вперёд и безразлично наблюдала за вознёй у ног начальства.
— Он годится мне в… Он не… — Чарли почесала кончик носа, подбирая максимально корректное определение, которое бы объяснило, что Гейзенберг не в её вкусе. Ни по внешним параметрам, ни по возрастным. — Я не нарушаю правила.
Мия скептично хмыкнула, словно неоднократно слышала эту фразу и каждый раз та завершалась одним и тем же.
— Доктор Мареш не терпит неподчинения. За это следует наказание, и поверь, ты не хочешь знать, в чём оно заключается.
Мия сжала пальцы в кулак, на мгновение становясь подавленной, но быстро взяла чувства под контроль. Руки Чарли покрылись гусиной кожей, как с ней бывало и прежде, когда неверное поведение обещало жестокую расправу. Значила ли реакция Мии, что к сотрудникам применяют те же санкции, что и к смертникам? Она явно их испытала на себе. Невольно вспомнились шрамы Гейзенберга. Были ли они следствием его промахов или вовсе не имели отношения к работе? Чарли прикрыла глаза. Знание правильного поведения убережёт от ошибок. Нужно только понять, какое поведение здесь считается правильным.
— Спасибо за беспокойство. Я справлюсь.
Лифт остановился и двери раскрылись. Этаж с кабинетом доктора Мареш ярко освещался, но серый оттенок стен словно поглощал свет, оставляя необъяснимое ощущение давления со всех сторон. Мия вышла из лифта первая. Чарли не могла заставить себя шагнуть следом. Ей казалось, стоит покинуть кабину, и её спрессует словно машину на свалке для дальнейшей переработки. Здесь явно не заботились о психическом состоянии сотрудников. Она ничего не имела против максимально невыносимых условий для смертников, но не для остальных.