Вторник (2/2)
Снаружи ресторанчик выглядит похожим на остальные заведения на улице: два этажа, два окна, стеклянная дверь точно посередине фасада, шершавые стены покрашены в мягкий оранжевый цвет. ”Напоминает песок на дорогах плантации”. Дин с надеждой смотрит на балкончики. Он не хочет сидеть среди кучи людей.
— Привет, Натаниэль, — доносится до него спокойный голос Новака, вырывающий из удивленного созерцания. Для уверенности, что Дин пришел в себя, Кас дергает его за руку. — Это Дин Винчестер. Мой плюс один.
— Ханна будет в восторге, — хмыкает Натаниэль. Дин рассматривает его. Пухлые губы, выразительные глаза, дурацкая прическа. Этот парень похож на кого угодно, но не на начальника охраны. Тем не менее именно эта должность указана на его бейджике и именно он стоит у дверей с пистолетом в кобуре, из-за которой топорщится пиджак.
— Ханна всегда в восторге. Идем, Дин.
Уже который раз за этот месяц Винчестер позволяет Новаку вести себя куда-то за руку. На этот раз он заходит за ним в ресторан, нечаянно хлопнув дверью, и плетется по коридору, освещенному ультрафиолетовыми лампами. Дину хватает образованности, чтобы узнать несколько знаменитых картин, воспроизведенных на черных стенах светящимися красками.
— Красиво. Это Гоген?
— Да. ”Женщина, держащая плод”. Ты разбираешься в искусстве? — удивляется Кастиэль. В фиолетовой полутьме Дину кажется, что в глазах соседа мелькнуло что-то похожее на уважение и заинтересованность.
— Ну… Я читаю книги, — смущается он и тут же вываливает голую правду. — Однажды Сэм забыл учебник по истории искусств в туалете. На полгода.
— Тогда ты наверняка узнаешь эту картину, — улыбается Новак и тянет Дина в самый конец коридора.
— Это просто. Где балерины — всегда Дега, — фыркает Винчестер. Широкая улыбка Каса подсказывает ему, что холеный мальчик умиляется этому распространенному стереотипу. Значит, можно умничать дальше. — А рядом с ним… Наверное, тоже Дега. Только сзади девушки должно быть окно с уродливыми шторами. Художник, который перерисовывал все это, явно угорает по девятнадцатому веку.
— Явно, — соглашается Кас и ведет Дина к высоким деревянным дверям со светящимися зелеными ручками.
Зал, в который ведут двери, потрясает Винчестера от кончиков пальцев до макушки. Дело даже не в том, что здесь красиво, здесь все выглядит дорого, поэтому Дин чувствует себя дешевкой, случайно забежавшей на огонек к богатым папикам. Кастиэль же идет расправив плечи, гордо задрав нос, словно это место принадлежит ему.
Куча гостей, одетых по последнему писку моды, не прибавляет Дину очков уверенности. Безвольно следуя за Касом, ведомый и закрывшийся в себе, он опускает голову и критически смотрит на свои потертые белые кроссовки. Да, он намазал носки и пятки пастой, поэтому теперь они не выглядят ободранными, но этот эффект продлится не дольше первой лужи. Рубашка соседа, в которую Винчестер едва влез, стоит дороже его часов. ”Неуютно” — заключает Дин, затыкая Джона Винчестера, упрекающего сына за то, что он полез не в свою тарелку.
Они идут слишком долго. Винчестер помнит, что поднимался по лестнице, а потом Кас дернул его за руку и отвел на маленький балкончик, на котором поместился всего один стол и два дивана. И вот Дин уже сидит и смотрит на Новака, достающего из поясной сумки пластиковую карточку с названием ресторана. ”Наконец ты ее снял!”.
— Это самое тихое место, — гордо сообщает Кастиэль. — Никто не занимает этот балкон, потому что он мой.
Кас выглядит так, словно личный балкон в крутом ресторане — его величайшее достижение, поэтому Дин выдавливает улыбку сквозь дискомфорт и нерешительно садится на край дивана. Новак садится напротив него и давит на кнопку под столом.
У Винчестера есть ровно тридцать секунд, чтобы насладиться видом со второго этажа, а затем его внимание отвлекается на запыхавшегося голубоглазого официанта, забежавшего на балкон.
— Добрый вечер, мистер Новак, — четко проговаривает паренек и выпрямляет спину, как солдат почетного караула. Кастиэль улыбается.
— Здравствуй, Самандриэль. Это мой друг, Дин Винчестер, и он будет есть то же, что и я. То есть, то, что я заказываю обычно.
— Вас понял, мистер Новак! — серьезно говорит официант со странным именем, на бейджике которого по неизвестной причине написано куцое имя ”Альфи”.
— И еще кое-что… — Кастиэль вдруг краснеет и нехотя лезет в свой полупустой пидорский рюкзак. Дину кажется, что сосед специально долго копается, чтобы потянуть время. — Вот, отправь это по адресу, который Фергус оставил сегодня утром.
Раскрасневшись еще сильнее, Новак протягивает Самандриэлю книгу про чертовых римлян. Ту самую, предназначенную Сэму. Винчестер разрывается между порывом поблагодарить соседа за заботу и желанием сломать его любопытный длинный нос. Он начинает злиться. Злиться на Каса, потому что холеный мальчик посмел помочь ему разобраться с проблемами, злится на себя, потому что не имеет права злиться на Каса.
— Отправь от моего имени. Все расходы запиши нам второй счет, — диктует Кастиэль, не чувствуя опасности. Самандриэль кивает и скрывается за дверью. — Прости мою вольность, Дин. Я решил, что посылку от тебя Сэм может не открыть.
”В этом есть смысл”.
— Кас, ты хозяин этого ресторана? — уточняет Дин, коряво пытаясь перевести тему.
— Нет, но могу стать им. Если Ханна станет моей женой.
— Опять у тебя во всем замешаны бабы…
— Ты бы предпочел, чтобы Ханна была мужчиной? — подначивает Кастиэль.
— О, тебе пойдет, — фыркает Дин.
Их пререкания заканчиваются, как только на балкончике появляется хрупкая стройная девушка в строгом сером костюме. Одно ее присутствие делает Винчестера более спокойным и уравновешенным. ”А вот и Ханна” — удивляется он про себя, смотря на быстрое приветствие Каса и его невесты, больше похожее на дружеское.
— Ханна, это Дин Винчестер, — кивает Кастиэль в сторону растерянного соседа, достойного награды ”маргинал в культурном шоке”. — Он слишком восхищен твоим рестораном, поэтому не может ничего сказать. Будь уверена, сейчас бы он улыбнулся и протянул тебе руку.
— Приятно наконец познакомиться с тобой, Дин, — улыбается хозяйка заведения и протягивает руку первая. Дин отмирает и жмет ее. ”Наконец?”. — Мне тоже безумно нравится наше оформление. Наш художник — гений.
— Это точно. Можете передать ему мои восторги, — пытается быть вежливым Дин.
— Я должна разобраться с гостем, устроившим скандал на нижней веранде, так что передай ему восторги сам, — подмигивает Ханна, едва заметно кивая головой в сторону Каса. Вбросив в поток размышлений Винчестера такую провокационную информацию, она улыбается, делает шуточный реверанс и убегает.
Дин сосредотачивает все внимание на лице Кастиэля, опять залившегося краской. Сейчас Кас выглядит таким смущенным, таким уязвимым, словно не верит ни в одну свою картину, ни в одну свою анимацию. Не верит в то, от чего у Винчестера пересыхает во рту.
— Так это ты рисовал на стенах светящейся краской?
— Да. Я просто выполнял свою работу…
— И ты выполнил ее безупречно, Кас, — искренне говорит Дин, надеясь, что у талантливого соседа хватит ума не начинать оправдываться, сдавшись синдрому самозванца.
— Спасибо.
Неловкий момент прерывает Самандриэль, вернувшийся с подносом какой-то странной красивой жрачки, достойной быть залитой в инстаграм. Собственно, со своей порцией салата Кастиэль так и поступает.
— Серьезно, Кас? Ты выложишь это в сеть? — хихикает Дин, прикрывая рот кулаком. ”Да, стоило сначала прожевать”.
— Я поддерживаю образ.
— Кого, сучки? Гламурного педика? А меня ты тоже выложишь в инстаграм?
— Не планировал, но теперь очень хочется, — шепчет Кастиэль и хитро улыбается, смотря на Дина самым хищным взглядом, словно планирует поужинать им.
Следующие полчаса Винчестер сидит как на пороховой бочке, ожидая обещанного подвоха. По началу он замечает, как Кастиэль исподтишка делает фотографии, и тогда ему удается сорвать эти диверсии, но несколько раз он слишком увлекается разглядыванием прохожих и не успевает закрыть лицо.
***</p>
Отодвинув тарелку, в которой недавно было блюдо со странным названием, Дин откидывается на спинку дивана и довольно вздыхает. Весь ужин он молчал, лишь стонал, смакуя халявную пищу, поэтому теперь начинается время разговоров.
— То есть, Чак хочет, чтобы ты женился на Ханне, но вы — просто хорошие друзья? — спрашивает он, немного оттягивая ремень, чтобы глубоко вдохнуть. — И ты чисто по-дружески помогал ей делать здесь ремонт?
— Именно так, — кивает Кастиэль.
— Хорошо, со вторниками разобрались, — обозначает Дин, — Ты здесь и по четвергам?
— Нет, по четвергам я езжу играть.
— Ты становишься все интереснее и интереснее.
— В тебе говорит Кьянти, — фыркает Новак.
— Так где ты тусуешься по четвергам?
— Отвести тебя туда я не смогу, — раздраженно говорит Кастиэль, качая головой. — Скажем так… Там мне помогли узнать адрес твоего брата. Там обитают не самые гостеприимные люди. Дай мне время.
То есть, доверив Дину важную часть своей жизни, Кас только что пообещал доверить ему еще одну.
Сегодня он на удивление разговорчив и эмоционален. Нет, Кастиэль может болтать без умолку в любое время дня и ночи, но сегодня он показывает Дину те вещи, которые обычно оберегает от большей части знакомых. ”За эти жесты можно простить тот факт, что четверги все еще покрыты завесой тайны” — решает про себя Винчестер, кивком подтверждая, что готов дать соседу время на то, чтобы договориться с не самыми гостеприимными людьми.
Нельзя сказать, что Винчестеру не нравится происходящее. Во-первых, несмотря на кокетливое ворчание, он вполне доволен сегодняшним вечером, потому что не так уж и часто выбирается куда-то дальше тухлых канзасских баров. Во-вторых, дискомфорт все же не мешает ему с интересом разглядывать контингент на летней веранде. В этом плане Дин как любопытный ребенок, возможность наблюдать за разношерстными людьми для него очень важна. В-третьих, доверие Каса чувствуется как теплый дым кальяна, сгущающий воздух. Это приятно.
Весь этот ресторан с тупым названием ”Grace” — воплощение личности Кастиэля Новака. Даже чудовищные черные шторы на балконе. Кас сделал это место, оно пахнет как он, ощущается как он, и только по этой причине Винчестер еще не свалил сверкая пятками.
— Ты красиво думаешь, — говорит Кастиэль с загадочным видом, нажимая на свою блатную кнопку.
— Это флирт? — лыбится Дин.
— Это факт.
***</p>
В глазах Кастиэля сверкают пьяные огоньки, поэтому он благоразумно вызывает такси и просит Самандриэля пригнать импалу к утру. Дин в это время шарахается по дворику и рассматривает молодежь, размышляя о том, почему начал приписывать себя к числу стариков. ”Многим здесь не больше тридцати. Но ведь и мне не больше тридцати” — догадывается он не без помощи Кьянти, и машет юркому официанту на прощание.
В такси пахнет дешевым ароматизатором. Плюхнувшись на заднее сиденье, Винчестер на автомате пристегивается и запрокидывает голову.
— Устал? — тихо спрашивает Кас, звеня ремнем безопасности где-то слева.
— Опьянел. С тобой вечно так, — стонет Дин, — Перестань угрожать моей трезвости или собирай манатки и ищи другой барак, ублюдок.
— Я же знаю, что ты это любя.
— Мудила, — фыркает Винчестер, награждая соседа презрительным взглядом. Каса это совершенно не выводит. Наоборот, он начинает улыбаться еще шире, будто постиг все тайны вселенной, а сонные выебоны Дина значат для него не больше, чем жужжание комара.
— У меня в сумке есть нож. Если ты продолжишь выводить меня, я использую его самым негуманным образом, — в шутку угрожает Кастиэль. Дин бьет его кулаком в плечо и улыбается как идиот, отворачиваясь к окну.
— Ты же знаешь, что я тебе благодарен и все такое? — спрашивает он, завороженно пялясь на мерцание огней аллеи. Новак молча кивает, зная, что Винчестер видит его отражение в тонированном стекле.