Часть 14. Другая история. (2/2)

— я понравился твоей маме! — тихо ликует гитарист и пускает наигранную слезу. вернулась синьора.

— жив пока. общаемся, гуляем иногда.

— ну понятно. ладно, удачи тебе там. нужны будут деньги – звони.

— а если я просто захочу поговорить с родной матерью?

— это будет что-то из раздела фантастики, поэтому не звони.

— ну и ладно, — цокает. — люблю тебя. и папу. пока.

— и мы тебя любим, — женщина отключается.

— что значит мой скарик твой «друг»? — спрашивает тарт. — типа если мать узнает о ваших отношениях – пиздец?

— да нет. она нормально к подобному относится. ей будет похуй, даже если я зоофилом стану. отец тоже меня поддерживает во всём. но при всём этом, их реакция может быть отрицательной. мать даже может от меня опять отказ написать.

— что? а с виду такая милая женщина…— удивился скарамучча.

— кто от кого отказывается? — отрывается от телефона блондинка и пытается вникнуть в суть разговора.

— было-то всего один раз да и до отказа как такового дело не дошло.

— так что случилось? — спрашивает голубой.

парень допивает остывший чай и начинает рассказ.

— мне пятнадцать тогда было. все вы знаете что произошло со мной после тех соревнований, — блондин хмурит светлые бровки и тяжело вздыхает. — с собой покончить пытался, вены вскрыть в ванне.

— и как? успешно? — говорит дотторе.

скар выпрямляется и через весь стол тянется к воротнику рубашки одногруппника.

— я тебе сейчас по роже надаю, понял? — сквозь зубы цедит он.

— воу, успокойтесь! — неожиданно заговорила коломбина, что до этого ни звука не произнесла.

— да что с тобой, скар? — поднимается со стула кадзу и кладёт ручонку на крепкое плечо. — ты как будто с цепи сорвался.

— предпочитаю носить намордник, — отпускает друга и возвращается на место.

— точно всё хорошо? — тоже садится рядом. — может обсудим это?

— нет, — отрезает парень и вновь кладёт голову на плечо возлюбленного.

— хорошо, — пожимает плечиками. — если вдруг захочешь – ты только скажи.

— обязательно.

— так что ты говорил? — уточняет коломбина.

— а, ну у меня ничего не вышло, я даже ничего порезать не смог от страха. потом неожиданно для всех пришла мать с работы… меня увидела, закатила истерику. оскорбляла, унижала по-всякому. в итоге я психанул и то ли лезвием каким-то, то ли канцелярским ножом по запястью хуякнул. дальше скорая, реанимация и неделя в психушке. мать устала от моего состояния, устала по психологам водить, устала от окровавленных бинтов по всей квартире, устала готовить еду, которую никто не ест, устала выводить кровь с моих шмоток, устала от ссор с мужем. в итоге: пока я в больнице был, она на нервах от меня отказ написала. они с отцом тогда были на грани развода, но я рад, что даже тогда он смог как-то повлиять на неё. документы или что там несут она не отнесла, так что я не детдомовец.

— родители разведены? — спрашивает синьора.

— слава богу нет. в германии живут.

— уверен, у тебя хорошие предки, — говорит дотторе. — береги их, даже несмотря на расстояние.

— стараюсь, — слабенько улыбается и целует парня рядом в лоб.

скара чувствует в кармане шорт вибрацию и тянется за телефон.

— ебать, мама, — поднимается со стула и нервно сглатывает.

— лучше ответь, — говорит аякс.

— поддерживаю, — соглашается блондин.

парень делает глубокий вдох и снимает трубку.

— да мам?

— привет сынок, ты как?

— д-да нормально… жив пока…

— чем занимаешься?

— ничем. прогуляться хотел пойти.

— ясненько… курить не будешь?

— я бросил.

— как здорово! не врёшь?

— не вру.

— а ты когда к нам?

— к вам? м-м, думаю…— выходит в коридор. — не скоро.

— но почему..?

— я работаю, мам.

— мы ведь так давно не виделись…

— о нет, ты только не плачь! ма, я правда очень занят… мне бы хотелось к вам приехать, но сама понимаешь… надеюсь, что понимаешь…

женщина на том конце всхлипывает.

— раз работа… значит не будем тревожить.

— мам?..

— понимаю, ты очень занят, у тебя нет времени нас навестить… ну ничего, переживём. ты главное отдыхай побольше, старайся не утомляться лишний раз, договорились?

— х-хорошо мама… я тебя понял…

— пока сынок, мы с мико и макото очень любим тебя. и ещё, ты на звонки мои отвечай пожалуйста, я же волнуюсь.

— хорошо, передай всем привет.

— обязательно. пока дорогой!

— пока…

звонок завершился. темноволосый не понимал, что только что произошло.

эи впервые не закатила истерику по телефону.

«неужели лечиться начала? скоро мы это проверим…», — с этими мыслями, он возвращается на кухню.

— дружище, тебе реально стоит отдохнуть. уже второй час дня! — строит из себя мамочку рыжик.

— ну и что? мне и так нормуль.

— а вот я согласен с тартальей, — говорит кадзу. — пойдём правда поспим немного?

райдэн закатывает сапфировые глазки и берёт младшего за руку. уходят.

— он точно в порядке? — обеспокоено спрашивает коломбина.

— будем надеяться…— немного обречённо отвечает дот.

— надеяться и верить…— продолжает розалина, обнимая девочку за плечи.

***</p>

скар закрывает дверь в комнату и плюхается на кровать. каз садится рядом. темноволосый тянет его на себя.

— я хотел бы поговорить.

— насчёт? — проверяет уведомления в телефоне и убирает.

— что случилось утром? ты можешь не говорить, я пойму-

гитарист издаёт обречённый стон и закрывает лицо руками.

— скар… что такое? я не должен был в это лезть? прости пожалуйста, я…

парень садится на кровать в позу лотоса и рукой крепко обнимает шею младшего. трётся о неё носом. шмыгает. нежной кожи коснулось что-то мокрое.

— это моё обычное состояние, когда я начинаю вспоминать прошлое.

— и… что ты вспомнил? если не секрет…— бережно гладит растрёпанные волосы.

— мать ремнём отпиздила. мне было восемь. потом в солнечное сплетение пнула ногой.

— з-за что..?

над ухом раздался всхлип.

— я не помню.

кадзуха больше ничего не говорил, лишь гладил волосы и спину любимого. он впервые видит старшего в таком подавленном состоянии. хочется как-то помочь справится со всем…

райдэн шмыгает носом и отстраняется. просто сидит, думает о своём. но каэдэхару напрягло кое-что…

скар избегает зрительного контакта.

— родной, — мягкая ладонь касается мокрой щеки, — посмотри на меня…

тот пытается отвернуться.

— пожалуйста, — гладит пухлую щёчку большим пальцем.

медик сдаётся. поднимает бездонные глаза на кадзуху. синие глазки заплаканы, личико красное.

— ты забыл о чём говорил вчера? все имеют право на слёзы. и ты не исключение.

губы соприкасаются. эти двое всегда целуются очень-очень сладко и нежно. сейчас тут нет никакой грубости. лишь усталость и любовь. скарамучча наваливается на мальчика, тем самым повалив на кровать. переворачивает набок. сильные руки скрепляются на тонкой талии. худые ножки на торсе старшего. вторая ладошка пианиста перемещается на пылающие щёки. поцелуй становится более ленивым, а после и вовсе сходит на нет.

райдэн отключился, бросив невнятное «ты самый блять лучший, люблю тебя больше матери родной». кадзу уснул следом.