Часть 9. Другая история. (2/2)

— стоп, тебя смутили мои слова? серьёзно?

— почти. я буду смущаться лишь от одного твоего действия.

— какого же?

усмехается, опуская глаза в пол.

— а тебе скажи, — снова смотрит на кадзуху, но только их лица намного ближе.

снова молчание, но вовсе не от напряжения.

это спокойное молчание, умиротворённое.

блондин тянется к сухим губам гитариста за поцелуем, но только коснувшись их – темноволосый отстраняется.

— «ты совсем что ли? заразишься!» — писклявым голосом цитирует слова больного.

— я почти выздоровел! и у меня не такой голос.

— не слышу.

каз цокает.

— я почти выздоровел не без твоей заслуги.

— и твоей мамы.

— её мы поблагодарим потом, а сейчас я займусь тобой, — кладёт вторую руку на щёку парня. — хочу отблагодарить тебя сполна, — облизывается и примыкает к губам медика.

поцелуй вышел смазанным и нежным. кадзуха держит щёки скара и мягко сминает его губы. сам же темноволосый делает то же самое, только руки перемещает с плеч на стол, на который каз опирался.

гитарист настойчиво пытался уложить пианиста на этот стол и тот вскоре поддаётся, обнимая старшего за шею. ножки скрепляет за спиной скара. сам же темноволосый кладёт локти на твёрдую поверхность по обе стороны от лица лежащего. он не напрягается от слова совсем, просто нежно целует любимого мальчика.

оба на какое-то время прерываются от столь увлекательного занятия и лишь касаются носами. младший вновь вовлекает скарамуччу в поцелуй, но более требовательный и страстный. их языки исследуют полости друг друга и не могут этим насытиться.

каэдэхаре хочется большего.

но это лишь мимолётное желание, как только скар начнёт хоть что-то делать – кадзу охватят паника с истерикой.

медик в спешке стягивает с нижнего худи и бросает на пол. на кадзухе тоже белая футболка и свободные шорты в голубую клетку, что были еле заметны под кофтой. шершавые губы опускается ниже, целуют шею, оставляя еле заметные следы на фарфоровой коже. не засосы, следы поцелуев и безграничной любви. блондин вот-вот взорвётся от переизбытка чувств, но казалось бы, всего лишь поцелуи, в этом ничего нет. но как же, чёрт возьми, приятно…

тихий стон срывается с опухших губ и забывается в этой тишине, вперемешку с влажными звуками поцелуев. приятно до дрожи, приятно до боли в бедре, что действительно ещё немного покалывает, приятно… просто приятно.

— ска-а-ар…— тянет его имя в протяжном стоне.

— м? — оставляет мокрый поцелуй на ключице.

— что ты чувствуешь?

тот поднимается к алому ушку и шепчет:

— я не чувствую тревогу, меня не кусает страх<span class="footnote" id="fn_32071148_2"></span>, — и целует нежную кожу под ушком.

кадзухе не нужно было даже понимать смысла сказанных слов, итак всё ясно. слова из песни и что-то ещё, о чём гитарист пока не хочет говорить, но обязательно скажет в будущем.

и снова оба теряются в ощущениях.

райдэн наслаждается нежной кожей и стонами над ухом, а каэдэхара поцелуями на своей шее, что оставляет верхний.

пианист ёрзает и бёдрами подаётся вперёд.

скарамучча вздрагивает и отстраняется.

— малыш, я этим без резинки заниматься не буду, — безобидно улыбается и тыкает в красный носик пальчиком.

— возьми целлофановый пакет и скотч, в чём проблема?

— проблема в том, что ты боишься. по глазам ведь вижу.

— тогда зачем ты меня начал раздевать?

— потому что ты опять горишь.

с этими словами гитарист касается губами лба младшего.

— мда, я тебя смутил до повышения температуры, — хмурится и коротко целует красные губы каэдэхары.

— у меня всегда такое, — отворачивает голову и складывает руки на груди. — ещё мне больно.

— где больно? я что-то задел?

— ну знаешь, я себе свой первый раз не совсем в пять утра и на столе представлял.

— а ты себе его представлял?

— а? ты что-то сказал? — глупо улыбается и краснеет сильнее, благо в полутьме этого почти не видно.

— я так и знал, что ты про меня порнуху сочиняешь! да по-любому свои фанфики в заметках про меня пишешь.

— заплати син цю и он про нас напишет самый извращённый фанфик, гарантирую.

— он этой поеботой занимается? я к нему больше не подойду.

— что-то мы от темы ушли.

— у нас была тема?

снова молчание. райдэн с ног до головы осматривает каэдэхару. вид у него максимально развратный и небрежный. волосы растрёпанны и прилипают к лицу, лицо горит, губы опухли, на шее и ключицах алые следы, футболка задралась.

в общем, скар не сдержался и запустил руки под одежду кадзухи.

тот вздрагивает.

— скар, не-

горячая ладонь обжигает кожу и сжимает бок. потом другой. поглаживает, забираясь выше.

— скар, хватит, прошу…

но он будто не слышит. снова наклоняется к шее. целует, легонько кусает, трогает тело кадзу.

и снова паника.

память возвращает в ту роковую ночь, когда блондину было пятнадцать.

какой-то клуб, трое… нет, четверо накаченных мужчин, больше похожих на зэков и кадзуха. глупый, беззащитный, одинокий и под веществами. его тогда смачно накачали, что он недели две в больнице отходил от всего.

сейчас он боится скарамуччу, вот серьёзно.

его взгляд голодного хищника прожигает насквозь и он уже не просто трогает хрупкое тело, а буквально лапает, сжимая чуть ли не до боли.

— если ты не остановишься – я тебя ударю, — голос дрогнул и парень всхлипывает.

кадзуху снова игнорируют.

паника всё нарастает. дышать становится труднее. пианист пытается оттолкнуть от себя медика, но тщетно, каз слишком слаб для такого качка.

— да что с тобой?! — всё же удаётся оттолкнуть.

— м? со мной всё нормально.

— нет, не нормально! я же просил тебя остановиться, а ты просто внаглую игнорировал меня!

— тебе же это нравится, кадзуха.

— нравится, только тогда, когда ты делаешь то, что я говорю, — стирает кулачок слезу.

— оу, мальчик любит подчинять? извини конечно, — наклоняется к красному лицу, — но я не намерен подчиняться никому. даже тебе.

кадзу молчит. ему нечего ответить. кулаки сжимаются. сердце сжимается, всё внутри сжимается. больно и обидно. парень не выдерживает и начинает реветь, толкая скара в грудь, пытается оттолкнуть от себя этого эгоиста, по-другому его сейчас нельзя назвать.

сейчас каэдэхара не слышит и не чувствует ничего, лишь обиду, злость и что-то ещё.

не чувствует и то, как его садят на стол и крепко обнимают. не чувствует, как нежно перебирают его волосы. не слышит, как ему нежности шепчут на ухо. шепчут о том, что он самый-самый лучший, а сам скар дурак дураком, даун дауном и долбоёб долбоёбом.

пианист неосознанно обнимает гитариста в ответ. носом утыкается в плечо, оставляя мокрые следы на белой ткани. райдэн осторожно гладит спину кадзу, мысленно пересчитывая каждый позвонок.

«я ужасен», — про себя думает медик.

— каз, — уже вслух зовёт парня, — прости меня… пожалуйста…

— да как ты смеешь-

— ладно, не прощай меня, я чмо конченое. просто знай: я тебя люблю больше родной матери и никогда не сделаю больно и вообще… была бы бабушка-покойница жива – так со стыда бы сгорела.

каэдэхара смеётся.

— это должно быть грустно, но тебе можно и посмеяться, — улыбается и чмокает мокрый висок блондина. — прощаешь?

— моё прощение надо заслужить, — усмехается и крепче обнимает шею скара.

— каким же образом? уж явно не через постель.

— что я люблю?

— меня? десерты? мой голый торс? добавляй конкретики в вопрос, милый.

— думаю, обычного поцелуя будет достаточно.

медик пожимает плечами и чмокает красную щёку.

кадзу уставился на него недовольной моськой.

— я же говорю: добавляй конкретики.

— тц, зараза, — цыкает и хватается за щёки темноволосого.

вовлекает в поцелуй. гитарист проталкивает язык. блондин мычит тому в губы.

— ну уж нет, — отстраняется и всхлипывает. — на этот раз без приколов.

— сначала вытри слёзки, у меня сердце кровью обливается, — грустно смотрит в заплаканные глаза и сам стирает с бледного лица влагу.

целует носик, лоб, щёки, виски да всё лицо. извиняется так.

— хорошо, а теперь целуй.

— блять, а что я сейчас тогда делал? — усмехается.

— не знаю, я тебя ещё не простил.

— ну куда тебя целовать, а?

парень шмыгает и хмурит еле видные бровки.

— ну в губы.

— я уже говорил про конкретику? как? взасос или просто?

— я тебя реально сейчас ударю.

гитарист улыбается и ничего не говорит, лишь примыкает к опухшим губам кадзухи. целует нежно и мягко, никуда не торопится, растягивает удовольствие.

как и договорились: без «приколов».

— я тебя люблю, — в самые губы шепчет райдэн.

— и я тебя, — на выдохе говорит каз.

и снова они нежно целуются. так сладко, как только можно себе представить. мягко мнут уста друг друга. первым отстраняется кадзуха.

— у меня спина болит.

— продолжим на кровати?

— что ты там опять продолжать собрался? обмен слюнями?

— ну типа.

— протестую, время спать.

— как скажешь, — пожимает плечами, коротко целуя болящие и пухлые губы блондина.

кадзуха всё ещё сидит на столе и устало смотрит в бездонные глаза скарамуччи.

— чего сидим?

— отнесёшь на кровать – заслужишь моё прощение.

— маленькая ложь. ноющая боль. в горький поцелуй, — касается красных губ и нежно целует, — сахарный сироп, — улыбается. — на крепкой шее цепь – золото дураков. можешь не любить, но не делай меня врагом.

поёт скар, конечно, красиво. особенно песни юры.

— не дыши – спугнешь любовь.

оба тихо хихикают. райдэн закидывает кадзуху на плечо. тот ворчит и смущается. через пару шагов медик укладывает мальчика на постель. накрывает одеялом и ложится рядом.

— скар.

— что такое?

— я тут подумал…

парень и сам не мог поверить в то, что сейчас скажет. права была мать – скар хорошо на него влияет.

— я согласен.

— на что?

— снова встать на лёд.