Часть 3. Другая история. (1/2)

гитарист распахивает синие глаза и кашляет в кулак. тянется за телефоном, лежащим на столе. четыре утра. поспал совсем ничего. ему приснился странный сон. хотя сны, связанные с детством и прошлом в целом – всегда для него странные.

час назад звонила мать.

пятьдесят семь раз.

скар трёт переносицу. откладывает телефон и закрывает глаза. опять он уснёт под утро, ведь сон, как рукой сняло.

радует одно – на груди мирно сопит белоснежный комочек счастья.

кадзуха мёртвой хваткой обнимает торс медика. нога закинута на парня. темноволосый оставляет поцелуй на пепельной макушке. поглаживает волосы и спину. крепко обнимает такого уязвимого сейчас каэдэхару и прикрывает веки, в надежде уснуть под еле слышное сопение и размеренное дыхание мальчика.

и у скара получилось.

правда в шесть утра.

***</p>

кадзу просыпается от странного звука над ухом. а, это скар тик ток смотрит.

— ска-а-ар, — зовёт парня и сладко зевает.

— о, ты проснулся, — улыбается и взъерошивает волосы блондина. — как спалось?

— прекрасно, но сейчас мне холодно…

— конечно тебе холодно. одеяло на пол скинул, залез на меня с ногами и спит.

— а…

кадзуха хочет убрать ногу с парня и просто лечь под его бок, но медик осторожно касается колена кадзу.

— это было не оскорбление, а констатация факта, если что. лежи на мне сколько угодно.

пианист поднимает голову и тянется за коротким поцелуем. скар чмокает персиковые губы напротив. ещё раз. и ещё раз.

пока кадзуха был занят губами медика, сам темноволосый сфоткал данную картину.

блондин отстраняется и поудобнее устраивается на груди гитариста. колено поглаживает большая ладонь скара.

— который час? — интересуется блондин, сладко зевая. трётся щекой о грудь темноволосого.

— девятый. поспи ещё немножко.

— укрой меня…

— сначала одеяло подними.

каз выполняет просьбу парня и поднимает тёплое одеялко с пола. скарамучча закутывает своего мальчика, чтобы тот наверняка не замёрз.

— твою мать, я сейчас задохнусь.

— главное, что тепло.

— тебе похуй, если я откинусь?

— что значит «похуй»? всё будет только через мой труп, — давит довольную лыбу и несколько раз целует пепельную макушку.

— ладно, я спать, — чмокает скара в шею и закрывает рубиновые глазки.

так парень и уснул. вместе с ним и гитарист.

***</p>

первым проснулся кадзуха. теперь была очередь скара забрасывать ноги на парня. он крепко-крепко обнимал блондина и совершенно не хотел отпускать. ногой намертво зафиксировал одеяло. пианист осторожно переворачивается, чтобы не потревожить чуткий сон медика. берёт со стола чей-то телефон и смотрит время. час пятьдесят. а ещё он засмотрелся на обои. фото, где они целуются, по всей видимости, сделанное утром. каэдэхаре давно пора по делам, но будить скара, чтоб тот его выпустил – не хотелось от слова нихуя.

темноволосый бормочет «тарт, харэ в меня эту дрянь вливать» и ещё сильнее прижимается к кадзухе.

блондин издаёт тихий смешок и переворачивается к парню. шёпотом зовёт его.

— скар, — легонько трясёт за плечо. — скарик. родно-ой.

позванный хмурит тёмно-фиолетовые, под цвет волос брови, и недовольно мычит.

— уже два часа.

— мне похуй, — бубнит медик, убирая изо рта волосы.

— тогда выпусти меня, мне умыться надо, — легонько толкает в грудь, так как гитарист был слишком близко.

— не хочу, — как дитё малое дует тонкие, чуть сухие губы и надувает щёки. — ты очень мягкий и тёплый, — приближается к личику кадзу и трётся щекой о его щёку.

блондин тяжело вздыхает и сдаётся. дела сегодня он не сделает.

где-то через полчаса скар просыпается и тянется к кадзухе за поцелуем. тот лежал спиной к нему и рубал в анстар.

— ты обиделся? — сонно спрашивает он и смотрит на каэдэхару через его плечо. — ну прости-и, — носом утыкается в щёку и трётся. оставляет несколько влажных поцелуев.

— ничего я не обиделся. и вообще, хватит меня слюнявить, — трёт щёку, которую медик раннее целовал. — надо было тебе ещё слюнявчик подарить.

— каз, я же вижу. ты куда-то торопишься? если да, то почему сразу не сказал?

— никуда я не тороплюсь, — тон немного раздражённый. — уже. просто меня вынесло с твоего «мне похуй».

— прости, — зарывается носом в пепельные пряди. убирает с мальчика ногу. — можешь залезть на меня.

каз цокает. кладёт телефон на стол, откидывает одеяло вниз и поворачивается к парню. закидывает на него ножку. на прекрасном бледном личике заиграла ухмылка. блондин кладёт руки на пухлые щёчки скара и тянется к губам. накрывает их и пытается протолкнуть язык в рот медика. тот мычит и отстраняется. на лице тоже заиграла ухмылка.

— у тебя настроение игривое? — облизывается.

— ну типа, — снова прильнул к манящим устам.

у кадзу всё-таки не вышло стать жестоким альфой, ведь он начал буквально плавится в горячих и сильных руках гитариста. темноволосый полностью перенял инициативу на себя. целовались они сладко, нежно и лениво. впрочем, как всегда. медик мягко мнёт пухлые и покрасневшие губки кадзухи. пианист отвечает на все ласки. изящные пальцы скара зарываются в светлые, немного кудрявые локоны. другая рука гладит спину.

пальцы совершенно случайно задевают край голубой футболки и тянут немного вверх.

блондинчик вздрогнул.

темноволосый поспешил поправить одежду кадзу и осыпать его лицо влажными короткими поцелуями, как бы в знак извинения за этакое неумышленное действо.

а целовашки и обнимашки продолжаются!

каэдэхара даже не заметил, в какой момент стал восседать на бёдрах скара.

тонкие ручки неосознанно спустились ниже и теперь упирались в грудь медика. пианист почуял подвох и аккуратно отстранился. губы горят и приятно побаливают, пульсируют. кадзуха смотрит сначала на парня, а потом чуть ниже, ещё ниже, ещё и ещё.

лицо просто горело от стыда и смущения, даже уши покраснели. парень кое-как поднимает алые глазки на гитариста. оба пристально смотрят друг на друга.

«твою мать, вдруг он не так всё понял? но… он же ничего не сделает без моего разрешения..?», — крутилось в голове у кадзу.

и скарамучча понял именно тот смысл, который хотел донести каэдэхара своим красным лицом и смущённым видом.

медик обвивает руками талию блондина и просто смотрит на него. каз немного сползает вниз и ложится на скара. носом утыкается в сгиб шеи. вдыхает еле слышные нотки выветрившегося парфюма. футболка пианиста снова немного задралась и темноволосый поправляет её, прикрывая поясницу. руками блуждает по спине, успокаивающе поглаживает.

обнимает тонкую талию очень крепко, но в то же время не очень сильно, мало ли… вдруг сломает.

— мне пора, — немного обречённо оповещает мальчик и поднимается с медика. он всё ещё сидит на его бёдрах.