Часть 2. Другая история. (2/2)

— нет, цвет как раз-таки тот, один из твоих любимых, вот только…

блондин достаёт из пакета красный худи и рассматривает его.

— соврал, тут один большой минус.

блондин примеряет, как оно будет и подходит к зеркалу возле входной двери.

этот красный худи просто огромен для хрупкого тела каэдэхары.

пианист надевает шмотку на себя. почти до колен, рукава очень длинные, капюшон полностью закрывает голову.

— ну… э-э… в нём можно спать! учитывая время года и твой фетиш спать буквально в шубах.

— это не фетиш! — снимает капюшон. — мне действительно холодно.

— всё-всё, молчу, — ставит пакет на пол, подходит к парню и обнимает со спины. — нравится? — шепчет на ушко и коротко целует в висок.

— очень. он уютный и тёплый, — зарывается носиком в подарок и вдыхает аромат спирта и чего-то сладкого. — боже, а пахнет – просто чудесно!

— это ещё не весь подарок, — улыбается и снова целует в висок. расцепляет руки.

— стой, — просит кадзу и надевает капюшон на голову. — фоточку.

медик усмехается и снова обнимает каэдэхару за талию. губами прижимается к щеке. пианист делает фото через зеркало.

— пусть завидуют, сучки, — злобно смеётся, отмечая скара и ставя сердечко на фото. выкладывает в сторис.

— какой ты злой.

— что там ещё? — снимает с себя кофту и аккуратно складывает. кладёт на кровать.

блондин достаёт из пакета белого плюшевого медведя в чёрном строгом костюме и красном галстуке.

— ути божечки какой няшный! — крепко прижимает к себе игрушку.

— это всё можно снять, — тянется к пиджачку игрушки.

— так, давай пока не будем медведя раздевать.

тот усмехается и каэдэхара снова суёт руку в пакет. достаёт красивую коробочку. открывает.

в ней на цепочках два кулона в виде двух половинок разбитого сердца, которые соединяются, а на кулонах написано «скар» и «кадзу».

— ты заставляешься меня плакать, — прикрывает румяное личико рукой и шмыгает носиком.

— хэй, не надо! — обнимает своего мальчика и прижимает пепельную макушку к своей груди. — тут ещё бонус от меня небольшой.

пианист стирает с глаз подступившие слёзки и заглядывает в пакет. на самом дне какая-то синяя карта.

— я сегодня твоей ёимие написал и узнал, что ты фанат всяких кремчиков, масочек и так далее. в общем, это подарочная карта в летуаль.

— очень нужная вещичка, а до какой суммы она?

— до десяти тысяч.

— ты прикалываешься?! блин, ну… ну зачем ты делаешь такие дорогие подарки..?

— потому что моему кадзухе положено всё самое дорогое, — стирает с двух пылающих рубинов слёзы и целует в носик. — к тому же для меня – деньги не проблема.

— сделаю вид, что эта инфа меня хоть как-то утешила, — шмыгает и коротко целует губы скара. — а теперь смотри подарок, — вручает красивый пакет с чем-то увесистым.

первое что достаёт медик – коробка конфет.

— конфеты с коньяком?!

— твои любимые, между прочим.

— ты где их откопал? в моём любимом магазине их давно раскупили.

— это военная тайна, — по-доброму улыбается блондин и тыкает в носик скара. — а там дальше… мелочи.

гитарист вскидывает бровь и достаёт с самого дна брелок в виде кленового листа. на обратной стороне написано «с любовью, кадзуха».

— достань у меня в куртке ключи.

каз кивает и подходит к шкафу-купе. достаёт из кармана связку ключей. возвращается к темноволосому и вручает ему ключи.

медик ставит на пол пакет и одним движением нацепляет брелок на связку. кладёт в карман.

— потом уберу. каз, подарок классный, только у меня вопрос… — наклоняется к пакету. — ты как вот это достал? — вытаскивает бутылку дорогущего виски.

— у меня друг алкомаркетом заправляет, продал по скидке и старой доброй дружбе. больше его услугами я пользоваться не буду.

— вот и хорошо. лучше дождись восемнадцати, чтобы потом всем галям из пятёрочек в ебало кидать свой паспорт, — чешет блондина за ушком и чмокает в лоб.

— у меня, конечно, не такой крутой подарок, как у тебя, но… тебе ведь понравилось?

— конечно понравилось! — крепко обнимает парня. — ты у меня самый лучший, — целует несколько раз в макушку.

— чем займёмся?

— вообще тебе давно спать пора — получает легонько по голове за такое, — но я хотел фильм один глянуть, правда это ужасы. но если не хочешь – можем не смотреть.

— что за фильм?

— «звонок мертвецу»<span class="footnote" id="fn_31871995_0"></span>, там уровень мерзости и насилия для тебя будет зашкаливать.

— название знакомое… я кажется с хэйдзо смотрел его. сюжет?

— бля… а, у мужика дочь похитили, а он патологоанатом и находит подсказки от похитителя в трупах.

— точно смотрел. ну, он не такой уж и мерзкий, меня стошнило всего раз пять за фильм.

— ты ж мой маленький, — скар крепче прижимает блондина к своей широкой груди. — ты кушать не хочешь?

— не-а, — трётся носиком о плечо.

— точно?

— угу.

— тогда вопрос: где ты будешь спать? могу шмотьё тарта ему под кровать закинуть и постелить тебе.

— нет, я буду спать с тобой.

кадзуха сам не понял, какую чушь сморозил. щёки налились кровью.

— и чего ты краснеешь? ну хочешь – спи со мной, я тебя не съем, — разводит руками. — может быть…

— блин, хватит! — легонько бьёт в плечо, на что гитарист звонко рассмеялся.

— ладно, сейчас у нас ночь кино.

***</p>

скар убрал в маленький холодильник конфеты и вискарь, выключил свет, включил настольную лампу с тёплым светом, достал ноут, вместе с ним и кадзухой устроился на кровати, включил фильм и понеслась.

медик где-то откопал попкорн и вместе с кадзухой уплетали его за обе щеки. блондин помнил большую часть фильма, поэтому на особо опасных моментах закрывал глаза.

спустя около получаса фильма, скар почуял неладное, а именно – скорый скример.

ну и чутьё его не подвело.

— твою мать! — вскрикивает он от неожиданности и закрывает кадзухе глаза.

тот вообще не понял что произошло, просто подскочил от крика парня.

— ты меня больше скримера напугал! — возмущается пианист, прожевывая попкорн.

— да я блять обосрался! ну извини, солнышко, — несколько раз целует в щёку и легонько кусает.

— перестань. меня. блять. смущать. и соблазнять.

— оу… малыш, я ещё даже не начинал, — ехидно улыбается и проходится языком по линии челюсти.

каэдэхара вздрагивает. по телу прошёлся неприятный холодок.

— п-прекрати пожалуйста, — еле слышно просит блондин. он отчего-то напрягся.

скарамучча тут же понимает свой косяк.

— извини, — целует щёчку. — больше не буду.

каз шмыгает носиком и укладывает голову на плечо медика.

***</p>

остальную часть фильма пианист благополучно проспал. скар сделал звук тише и продолжил наблюдать за этим месивом в экране. в какой-то момент, светлая макушка начала падать с плеча медика.

— аккуратно! — подхватывает головушку кадзу, спасая от поцелуя с клавиатурой ноутбука. — булочка, тебя уже конкретно вырубает, — убирает волосы с личика каэдэхары и целует лоб.

каз что-то невнятно мычит, после чего бормочет «спать давай». медик улыбается и собирается поцеловать своего мальчика, но в дверь робко постучали.

— кого блять в такую темень ко мне занесло? — обращается сам к себе, закрывая ноут и ставя рядом с собой. кадзуха убирает голову с плеча и откидывается на стену, сложив руки на груди.

медик поднимается с кровати и подходит к двери. открывает её.

— коломбина? что-то случилось? стоп, ты почему плачешь? хэй…

девушка полностью заплакана и вид у неё не самый опрятный. она не может и слова связать.

— доченька, что произошло? — обнимает темноволосую за плечи и проводит вглубь комнаты. — твою мать, кто это с тобой сделал? покажи мне этого урода, — берёт девушку за плечи и легонько трясёт.

— н-никто… э-это…— она ничего не могла сказать. — а-арл-ли…

— опять эта женщина делов натворила?! что именно, дочь?

— о-она…— коломбина мельком замечает какую-то фигуру на кровати и поворачивает голову.

ей предстал пепельный блондин в голубой футболке и зелёных штанах в клетку.

— а…

— это кадзуха, мой парень, — спешит успокоить девочку. — он сейчас спит.

— я не сплю, — оповещает пианист.

— я сейчас, солнышко. ну так что?

— я… н-наверное, — шмыгает, — п-пойду… помешала вам поди…

— ничего ты нам не помешала! выкладывай.

жестом пальца, девочка просит медика наклониться. шепчет что-то на ухо.

— она что сделала?! — на лице читался шок. — где она? передам ей пару ласковых, — гитарист подходит к двери.

— скар, не надо! прошу! — хватает парня за руку, в надежде удержать.

— ну уж нет, я этого так не оставлю! — хлопок дверью.

— куда он собрался? — кадзу подрывается с места и подходит к девушке.

— в комнату за стеной. выходишь и налево…

— ты в порядке?

вопрос застал врасплох.

— да…

из комнаты за стеной послышались оры скара, ещё одного парня и девушки.

коломбина и кадзуха выбегают в коридор. оба пытались расслышать, что вообще происходит в той комнате.

— да она любит тебя! а ты поступаешься как свинья последняя! — вопит медик.

— ты блять хочешь всю общагу здесь собрать?! — орёт другой парень.

— да срать я хотел на вся и всех! пусть все узнают, какие вы самовлюблённые долбоёбы! ах да-

дальше настала тишина. ничего нельзя было услышать. из комнаты выходит скар.

— а если не поняла? — женский голос с нотками стёба.

медик разворачивается, вальяжно встав в проход.

— извини, милочка, но это уже не мои проблемы. а теперь адьёс, — захлопывает дверь и идёт в свою комнату. — а вы хули уши греете? в особенности ты, — хмурит брови на пианиста.

— как тут уши не греть? ты сам то слышал, как орал? — язвит блондин.

— девочка наша, всё будет хорошо, эта шалава больше не тронет тебя, — прижимает тёмную макушку к своей груди. переводит взгляд на кадзуху. тот отрицательно мотает головой мол «ничего, я одобряю».

— ты извини за это… п-просто изабель уехала, а-а ты единственный из компании, кто ночами не спит.

— всё в порядке. тебе пора спать.

— ты прав, — горько усмехается. — спокойной ночи и с прошедшим вас, — пытается выдавить слабую улыбку и у неё почти получается.

— и тебе спокойной, — улыбается скар и коломбина уходит.

медик устало трёт переносицу.

— как они заебали блять… и из-за них страдает наша дочь.

гитарист переводит взгляд на кадзу. тот сложил руки на груди и облокотился на стену. глаза закрыты.

— кадзуха, — шёпотом зовёт. — солнышко. малы-ы-ыш.

пианист разлепляет рубиновые глазки. перед лицом сапфировая бездна и нежная улыбка. блондину не дают опомниться, как его губы накрывают губы скара. оба мнут уста друг друга, темноволосый прикусывает нижнюю губу блондина. тот недовольно мычит. легонько толкает медика в грудь.

— перестань, —тихо смеётся и улыбается в поцелуй. скар кладёт руки на талию кадзухи. — ну хватит…

пианист отстраняется и смотрит на парня. губы у обоих красные и приятно побаливают. взгляд у скара затуманен.

— прости ещё раз, — виновато опускает голову и пялит в пол.

— пойдём спать, — кладёт прохладную ладонь на щёку гитариста и поглаживает. затем целует в уголок рта.

они заходят в комнату.

***</p>

скарамучча убирает ноутбук на стол и расстилает кровать. фиолетовый пушистый плед вешает на спинку стула. подходит к шкафу и достаёт вторую подушку. кровать у медика хоть и односпальная, но два человека вполне могут поместиться. парень вырубает лампу и плюхается лицом в подушку.

— ложись, я тебя не изнасилую.

— а вдруг? а, это, скар…

— что такое? — переворачивается на спину и залезает под одеяло.

— ну… как бы… — перебирает пальцами и садится на край постели. — в общем, ты не пугайся, если я на тебя во сне ногу закину…

— да ты хоть спи на мне! ложись, — хлопает по месту рядом с собой.

парень снимает тапочки и осторожно ложится. стягивает с волос резинку и кладёт на стол. темноволосый накрывает кадзу одеялом. тот обнимает широкий торс гитариста и трётся носом о плечо.

— скар…— зовёт шёпотом. названый мычит. — можно окно закрыть?

— оно открыто? — смотрит на окно. — закрывай конечно.

каз поднимается с нагретой скаром постели и ёжится от сквозняка. подходит к окну и закрывает его. возвращается на место. ложится рядом и снова обнимает скара.

— положи на стол, — протягивает связку ключей. блондин слушается.

— это так неловко… я никогда ни с кем раньше не спал вместе… только с мамой, и то это было в эпоху динозавров.

— я много с кем спал просто в одной постели. в обнимку только с матерью и с тобой. но мать обычно приходила, когда отец нахуяривался.

— ты про отца ничего не рассказывал.

— и не буду.

кадзухе стало стыдно за сказанное. говорил ему хэйдзо «не спрашивай блять ничего про родственников!»…

— прости, — всхлипывает и крепче обнимает.

— ты чего? — перебирает пепельные пряди.

— тема семьи для тебя больная, а я опять влез не туда, — снова всхлипывает. — и ещё… меня пугает твоя грубость…

— это что-то вроде защитной реакции, но я из-за всех сил стараюсь держаться и не грубить. хотя бы тебе. да ты и сам видишь – выходит хуёво.

блондин кулачком вытирает с лица слёзки и утыкается носиком в шею скара.

— всё хорошо, хватит плакать, — переворачивается набок и прижимает кадзу к своей груди. плевать на мокрые пятна на новой белоснежной футболке.

медик осторожно перебирает каждую пепельную прядь своими ловкими и эстетичными пальцами. целует в макушку.

— не холодно? — шёпотом интересуется темноволосый.

пианист мотает головой.

— если замёрзнешь – буди, согрею тебя своей любовью. и если голова вдруг разболится – тоже буди.

— халафо, — шмыгает и трётся носиком.

на часах примерно два тридцать. каэдэхара засыпает, а скарамучча сторожит сон своей булочки, поглаживает по спине и перебирает волосы, ну и прожигает взглядом неубранную кровать аякса.