Глава 38 (1/2)
159,3
Итан сидел на занятии, но на словах лектора задерживал лишь половину своего внимания. Изучаемый предмет вызывал живой интерес, и профессор, которому принадлежал курс, подавал материал в весьма интересной манере, потому обычно Итан жадно ловил каждое его слово. Обычно, но не сегодня. Томсон раньше удивлялся заявлениям сторонних людей о том, что они намеренно избегают возможности построения личной жизни, беспокоясь, что она помешает их учебе или работе. Ему казалось, что проблем не возникнет, выбери ты себе в пару адекватного человека, а не персону, которая трезвонила бы тебе по сто раз на дню и требовала к себе неимоверного количества внимания в моменты, когда у тебя по уважительной причине не оставалось на это времени или сил. Итан, ценивший личное пространство, никогда не смог бы построить взаимоотношения с подобным экземпляром. Что ж… Томсону открылась другая сторона данной ситуации. И она не имела отношения к гипотетическому капризному характеру второй половинки (то есть к характеру Моргана). Камнем преткновения оказалась кружащая голову влюбленность, толкавшая Итана каждые пять минут кидать на телефон демонстративно скучающие взгляды в ожидании сообщения от Ноа, нервно постукивать пальцем по конспектам и чуть ли не бить себя по рукам, чтобы не начать докучать Моргану дурацкими вопросами. Следовало сконцентрироваться на учебе, но Итан не мог уйти в нее с головой, одной рукой всегда сжимая воображаемую руку Ноа и не желая ее отпускать.
Как насчет того, чтобы покапризничать и потребовать от меня неимоверного количества внимания, котик? Можешь себе позволить.
Но Ноа относился к категории понимающих парней и очень редко позволял себе писать Итану во время учебы. К тому же его занятия по времени часто совпадали с занятиями Томсона, и либо он к изучению материала подходил ответственней, чем Итан, либо Морган сдерживал свои порывы так же, как это делал Томсон. Итан предпочитал считать верным последний вариант. Но стоило проверить. Лектор рассказывал про дело, произошедшее в восьмидесятые. Типичное убийство на почве ревности, обвиняемый по которому чуть не избежал наказания из-за халатности молодого обвинителя. Итан сидел в дальней части аудитории в стороне от остальных студентов. Ему потребовалось проявить всю свою смекалку, чтобы дать окружающим понять, что ни дружить с ними, ни пить, ни даже разбирать отдельные курсы без необходимости он не станет. Но что куда важнее, Итан бесился, если рядом с ним кто-то садился в то время, когда в аудитории оставалось множество пустых мест. Подсаживались к нему обычно люди двух категорий: те, кто прознал про богатого папочку Итана и увидел в Томсоне <s>денежный мешок</s> любовь всей своей жизни, и те, кто прознал про компанию папочки Итана и размечтался о работе в большой юридической фирме сразу после окончания высшего учебного заведения. Не будущие юристы, а стая шакалов.
Томсон не церемонился и слова, подчеркивающие его недовольство, не выбирал. Ко второму курсу вокруг него образовалась невидимая стена, перебраться через которую никто бы не пожелал и под страхом смерти, потому по обе стороны от Итана, а так же за его спиной и перед ним обычно никто не сидел. Студенческий состав постоянно менялся, но всегда находились те, кто предупреждал незнающих новичков о неадекватном Итане Томсоне и его ревностном отношении к пустующим рядом с ним местам.
Итан учился уже на четвертом курсе и всё ещё порой благодарил себя прошлого за то, что тот выстроил подобные ограничения. В конце концов, если бы Томсону захотелось с кем-то познакомиться, он бы сделал это сам, а не грезил тем, что интересный ему человек случайно опустится на соседний стул, чтобы Итан на протяжении всего занятия пялился на него и тихо млел, как это проделывало большинство однокурсников. Томсон понятия не имел, в чем сложность подойти и познакомиться первым? Более того, этот вариант он считал наиболее простым, потому что можно было подготовиться и произвести то впечатление, которое бы захотелось тебе, а не твоим комплексам в момент, когда тебя застигли врасплох. Все должно было пройти по твоим правилам, но для этого следовало сделать первый шаг.
Томсон подтянул к себе телефон и «разбудил» его. Сообщения от Моргана по-прежнему отсутствовали. Вообще-то Итан и Ноа могли обсудить произошедшие за день события на обеденном перерыве или после занятий. Благотворительный вечер на удивление прошел даже успешнее обычного, что не только означало приток денег в фонд, через который отец мог помогать людям с низким достатком, но также знаменовало возвращение Итану свободного времени, пусть понятие «свободное время» казалось относительным, если ты будущий юрист. Сколько бы литературы ты не изучал, впереди все равно маячило столько материала, сколько не прочитать и за всю жизнь.
И все же у Итана свободное время имелось, пусть и посвящалось оно исключительно одному человеку.
После целой ночи долгожданных жарких поцелуев, оглушающих откровенностью разговоров и горячего кофе в придорожном круглосуточном кафе в пять утра, Томсон посчитал, что с ним все в порядке. В вечер этого же дня он понял, что с ним все не в порядке. Неконтролируемая паника застигла его за ужином. Через минуту его уже рвало в туалете. В голову лезли идиотские предположения о том, что Итан чем-то заразил Ноа и тот в шаге от смерти. Итан своими действиями подписал Ноа смертный приговор. Итан запятнал Ноа, и тому больше никогда не отмыться. Итан совершил страшную ошибку, позволив себе непозволительное.
— Тулси, если он умрет, я тоже умру, — в тихой истерике глухо шипел Итан в трубку, сидя рядом с унитазом на случай, если приступ повторится.
— Вы оба останетесь живы и здоровы, — спокойно заверяла его женщина, а на заднем фоне слышался звон, который обычно раздаётся, когда мешаешь сахар в чае.
Томсону (не без помощи Тулси) стоило большого труда выдержать напор обволакивающего сознание ужаса и не начать написывать Ноа с требованием как можно скорее сдать всевозможные анализы.
— Мне надо съездить к нему и проверить, все ли в порядке! — заявил Итан Тулси.
— Нет. Тебе следует выпить таблетки и лечь спать.
— А что, если завтра утром я проснусь, а он нет?!
Морган благополучно проснулся на следующее утро, и при встрече с ним Итан отметил, что тот выглядит даже бодрее обычного. Но даже это не погасило его желания как можно скорее отвести Моргана в больницу на комплексный осмотр.
— Ничего необычного, — заверила в тот вечер Тулси, ткнув пальцем в новую кивающую собачку. Женщина их коллекционировала и при каждом посещении Итаном ее кабинета просила пациента выбрать одну из выставленных на ее столе собачек и слегка ударить ту по голове, чтобы та начала раскачиваться. Собачки периодически менялись или прибавлялись. Новинкой стал мопс. Кивая, он будто поддакивал каждому слову Тулси.
— Ты всегда это говоришь, — нахмурился Итан.
— Потому что ты ни разу меня не удивил, — улыбнулась женщина. — Вот если бы ты провел целую ночь в компании своего парня, а затем ворвался в мой кабинет и заявил, что полностью исцелился, я бы сказала заветное «Невероятно!». Но нет, все протекает достаточно предсказуемо. Я бы даже сказала правильно.
Итан не видел в этом ничего правильного. Он все еще каждое утро надевал перчатки и маску. И все еще сторонился людей. Тулси считала, что он слишком нетерпелив и чрезмерно строг к себе, Томсон же изнывал от досады каждый раз, когда ловил себя на мысли, что не может сделать чего-то, что ему очень хотелось. Благо, с появлением в его жизни поцелуев переживать это стало проще. Каждый вечер, подвозя Ноа домой или приглашая на недолгую прогулку после посещения Тулси или собрания анонимных наркоманов, Итан получал череду новых поцелуев. Каждый раз сперва требовались неимоверные моральные силы, чтобы переступить через себя и решиться на первое прикосновение. А затем разум Итана заполняла неконтролируемая страсть, которую он держал в узде из последних сил, напоминая себе о грозящей после отдаче. Уже через несколько дней Итан признал, что идти на контакт с Ноа ему становится проще. Через неделю начала стихать и отдача. Не предел мечтаний, но прогресс налицо.
Итан Томсон: Какого цвета на тебе сегодня белье?
Отправив сообщение, Томсон мысленно загадал, что если Ноа ответит сразу, значит, он тоже хотел, чтобы…
Ноа Морган: Эй, что за внезапный вопрос?
Сообщение пришло моментально.
Итан Томсон: Профессор Маверикс рассказывает про серийного убийцу, который в качестве трофея забирал себе трусики жертв.
Итан Томсон: И тут я подумал…
Ноа Морган: Итан, это жутко!
Итан Томсон: Да, жутко.
Итан Томсон: Так какое?
Ноа Морган: Подобные вопросы обычно задают девушкам. Но никак не парням!
Итан Томсон: Почему это?
Ноа Морган: Ну… У девушек красивое белье. А у парней… скучное.
Итан Томсон: До этого момента мне был интересен только цвет. Теперь интересно еще и то, насколько на тебе скучное белье.
Итан Томсон: Но вообще для парней тоже есть интересные варианты.
Итан Томсон: Например, у Tom Ford представлена линейка мужского кружевного белья. Уверен, на тебе бы оно смотрелось великолепно.
Итан Томсон: Черт.
Итан Томсон: Теперь я хочу это увидеть.
Ноа Морган: Извини, но я еще морально не готов к белью за сто баксов.
Итан Томсон: О, у меня появилась идея для подарка на твой день рождения.
Ноа Морган: НЕ НАДО МНЕ ИХ ДАРИТЬ!
Итан Томсон: Не стану, если ответишь, какое на тебе белье прямо сейчас.
Ноа Морган: …
Ноа Морган: На мне хипсы в сине-голубую полоску. Доволен?
Полоски? Мило.
Итан Томсон: О-о-о, любишь заниженную талию, Морган?
Ноа Морган: Я знал, что отвечать тебе — плохая идея!
Итан Томсон: Почему плохая? Ты из тех, кому проще показать, чем рассказать?
Ноа Морган: Хватит со мной бессовестно флиртовать! Меня сейчас из-за тебя выгонят с занятия!
Итан отвлекся от телефона, чтобы записать несколько показавшихся ему интересными моментов, а когда вернулся к диалогу, его ждало новое сообщение.
Ноа Морган: А какие у тебя?
Итан Томсон: Какие у меня Что?
Ноа Морган: Ты понял, о чем я!
Итан Томсон: Ха-ха-ха, хочешь сказать, ты стесняешься написать слово «трусы»?
Итан Томсон: Я предпочитаю брифы-боксеры.
Ноа Морган: А цвет?
Итан Томсон: Покажу при встрече, — настрочил Итан и невольно улыбнулся, представив лицо Ноа после того, как он прочитает это сообщение. Интересно, по цвету его щек уже все присутствовавшие на занятии поняли, что переписка его из разряда легкого интима?
Профессор Маверикс перешел к разбору того, как обвинитель мог бы исправить положение дел, окажись он более компетентным. В такие разборы он всегда добавлял толику экспрессии, начиная активно жестикулировать и смешно морщиться. Итану такая подача информации казалась наиболее подходящей, потому что в память его впечатывалось все негодование лектора от того, что в суде посмели допустить ту или иную ошибку. Но не прошло и пятнадцати минут, как экран телефона Итана вновь вспыхнул от входящего сообщения.
«Неугомонный», — подумал Томсон, стараясь радоваться возможности продолжения разговора с Ноа не слишком явно. Вот только сообщение пришло не от Моргана.
****
Итан ворвался в больницу, поймал первую попавшуюся медсестру и тут же обрисовал ситуацию. Получив необходимую информацию, он вбежал на третий этаж и бросился к хирургическому крылу. Отец сидел в холле, предназначенном для ожидания родственников пациентов. Светлые стены, пол и мебель жутковато контрастировали с его темно-бордовым костюмом. Пиджак отсутствовал. Испачканный брызгами крови левый рукав белоснежной рубашки завернули до самого плеча. Чуть ниже и до самого запястья руку плотно перебинтовали. На лице Томсона-старшего красовались несколько ссадин.
— Как он? — первое, что спросил Итан, поравнявшись с отцом. Спрашивать о том, как себя чувствует Майкл, смысла не было. Он жив, и ему даже позволили дождаться окончания операции. «Отделался испугом» — так отец охарактеризовал бы свое состояние.
— Сложно сказать, — кинул Майкл со слегка отчужденным видом. Итан всегда легко улавливал небольшие перемены в его тоне. Видимое спокойствие ничего не говорило о том, что отец чувствовал на самом деле.
— Сколько пуль?
— Две — в правом плече. Одна рикошетом попала в бок под ребра.
— Что говорят врачи?
— Ничего, — ответил Майкл, взирая на дверь, ведущую в хирургию.
Итан сел на диванчик напротив отца и тоже выжидательно уставился на дверь.
Томсон помнил, как Дункан словил за отца пулю в первый раз. Итану тогда только-только исполнилось пятнадцать. И он ревел в больнице, пока не отключился, растратив все силы на слезы. Во второй раз Итан плакал меньше, научившись частично брать себя в руки и напускать на себя тот самый отчужденный вид, который сейчас демонстрировал Майкл. С каждым новым разом видимая реакция становилась менее выраженной, чего нельзя было сказать о внутреннем состоянии. Внутри у Итана все сжималось от страха так же, как в тот самый первый раз. Конечно, Дункан знал о рисках. Его работа буквально состояла в том, чтобы ловить за Томсона-старшего пули и попадать в больницу. В лучшем случае. Но переживаний это не отменяло. Дункан давно перестал быть просто телохранителем, глубоко внедрившись в их семью и став её частью.
Тишина стояла настолько пронзительная, что Итан слышал еле различимый звук, который издавали больничные люминесцентные лампы. И тиканье дорогих часов отца, отмерявших секунда за секундой.
— Как думаешь, кто? — Итан не знал, сколько прошло времени, прежде чем он разорвал удушающую тишину. Кажется, несколько часов.
Отец еле заметно пожал плечами.
— Лучше спроси меня, из-за какого дела.
— Гарсия, — зачем спрашивать, когда ответ витал в воздухе.
— Он самый, — подтвердил Майкл. — Хороший знак, — выдохнул он на полном серьезе.
— Три пули в твоем телохранителе — так себе знак, — фыркнул Итан, пусть и понял, о чем Майкл говорит на самом деле.
— Зато теперь я точно знаю, что копаю в нужном направлении.
— Ты знал об этом до свинца в Дункане.
— Тоже верно, — кивнул Майкл, нервно улыбнувшись.
Они вновь замолчали на неопределенный отрезок времени. Каждый пребывал в своих размышлениях.
— Не думаешь бросить дело? — спросил Итан, прекрасно зная, что ему скажет отец. Майкл ответил ровно так же, как ответил бы его сын, окажись он в подобной ситуации.
— Нет.
Итан кивнул. Да, если дело дошло до покушения, впереди их ждал оглушительный скандал. Ни один Томсон от такой возможности ни за что бы не отказался. Будто в подтверждении этого тезиса яростные удары каблуков раздались где-то в глубине больницы и, отрикошетив от светлых стен, обрушились на Майкла и Итана. Томсон узнал их безошибочно. Широкие шаги пока еще доносились из дальней части крыла, а Итан уже готовился к неприятному разговору. Звук стремительно приближался. Итан кинул тревожный взгляд на отца. Майкл теперь смотрел не на двери, за которыми проходила операция Дункана. Он взирал ровно в противоположную сторону вглубь длинного коридора, в конце которого нарисовалась знакомая фигура.
— Как она узнала? — удивился Итан.
— Я написал ей с телефона Дункана, — выдохнул Майкл тихо. — Они близки. Мне показалось нечестным держать ее в неведении.
— Смит так и не поменял пароль на телефоне? — фыркнул Итан. Дункан, несмотря на свою профессию, невероятно халатно относился к защите личной информации. Пароль на компьютере у него был «пароль». Пароль на телефоне, которым Итан воспользовался, чтобы разузнать телефон сестры перед годовщиной смерти матери: «1111».
— Почему же, поменял, — улыбнулся Майкл. — На «1234».
— Гений.
— Воистину.
— Где он? — с истерическими нотками в голосе выдохнула Одри, не удосужившись поздороваться ни с братом, ни, тем более, с отцом.
— Мы сидим рядом с дверьми в операционную. Где же он может быть? Наверное, в Диснейленде, — фыркнул Итан. Он все еще злился на Одри за то, что она вновь отказалась пойти с ними к матери в годовщину ее смерти. А сейчас к этой обиде прибавилась новая из-за того, что сестра полностью проигнорировала состояние отца, хотя его перебинтованную руку и общий помятый вид не увидел бы только слепец. А ведь они с отцом не виделись несколько лет!
Одри кинула на Итана испепеляющий взгляд и уже было открыла рот, чтобы ответить на колкость колкостью, когда двери операционной распахнулись, и все Томсоны как один мгновенно забыли о семейных распрях и накинулись с расспросами на усталого врача.
— Операция прошла успешно, — вкрадчиво ответил врач, мгновенно успокоив трио. — Состояние стабильное. Нас волновало пулевое ранение в брюшную полость, но пациент родился в рубашке — жизненно важные органы не задеты.
— Когда мы сможем с ним увидеться?!
— И поговорить?
— Как скоро он встанет на ноги?
— Прошу, не все сразу, — вздохнул врач. — Сейчас мы переведем пациента в палату. Сегодня его беспокоить не стоит. Можете навестить его утром.
Все Томсоны одновременно выдохнули. Майкл выдал длинную благодарственную речь, Одри порывалась обнять врача, и только Итан стоял чуть в стороне и тихо повторял «спасибо».
Но лишь врач исчез за дверью, напряжённая атмосфера вернулась. Зарытый топор войны блеснул лезвием над поверхностью земли.
— Рад тебя видеть, — выговорил Майкл мягко, обратившись к дочери. Одри в ответ состроила брезгливую мину, будто эти слова перепачкали грязью ее новенькие белые кеды, и, не попрощавшись, направилась к выходу из крыла.
— Неужели сложно хотя бы спросить, как он? — вспылил Итан несмотря на то, что за мгновение до Майкл жестом попросил его молчать.
— Сложно! — выкрикнула Одри. — Лучше бы эти пули попали в вас двоих! — заявила девушка и исчезла за поворотом.
— Итан, не надо…
Томсон не слышал слов отца. Кровь шумела в ушах. Вспыльчивый характер не позволил бы ему снести подобное заявление. Итан кинулся за сестрой, посчитав, что их разговор не закончен. Томсон вылетел из коридора, молнией спустился с лестницы, но нагнал Одри уже на улице. И новая волна бешенства прокатилась по всему телу, когда Итан обнаружил, что сестра приехала не одна. Она взобралась на мотоцикл и расположилась за спиной того самого парня, с которым Итан подрался на вечеринке. Дилер. Итан почему-то был уверен, что Одри хватило мозгов порвать с ним, но прямо сейчас начал думать, что сильно преувеличил интеллектуальные способности сестры.
— Вернись и извинись перед отцом, — взбешенно прошипел Итан.
— И не подумаю, — качнула Одри головой. — И он мне не отец.
— Точно. Он всего лишь человек, который воспитывал и заботился о тебе всю твою жизнь. Какая мелочь!
— Опять твоя ручная чихуахуа? Как же раздражает, — протянул парень, передавая сестре мотоциклетный шлем.
— Насколько надо быть жалким, чтобы признавать, что тебе раздала пиздюли маленькая собачонка, — ехидно ответил Итан.
— В прошлый раз ты застал меня врасплох. Но не думай, что это прокатит во второй раз, — прошипел парень.
— Никаких драк. Уезжаем. С ним связываться — себя не уважать, — заявила Одри, тряхнув копной вьющихся волос.
— Я понимаю, за что ты ненавидишь меня, — Итан с таким усилием подавил в себе жажду убийства, что от пульсирующей в висках крови заболела голова. — Но причем здесь отец?
— Действительно, причем, — протянула Одри. — Может, притом, что после смерти матери ему резко стало на меня плевать? Ты говоришь, что он воспитывал и заботился обо мне. Но делал ли он это из-за меня? Или ради мамы? Прицеп, который приходилось тянуть за собой, чтобы оставаться рядом с любимым человеком. Бьюсь об заклад, он вздохнул с облегчением, когда, наконец, избавился от меня.
Отвратительно несправедливые слова.
— Ты прекрасно знаешь, что он тебя любит!
— И именно поэтому сконцентрировал все свое внимание на тебе?
— Не делай вид, будто не в курсе какие у меня тогда были… проблемы, — выговорил Итан с усилием.
— Да. Ты нюхал и кололся, а потом давал каждому подзаборному бродяге! Шикарный любимый сын, которого поимела половина Калифорнии! — выдохнула Одри с нескрываемым презрением. — Столько лет прошло, а от тебя все еще воняет гнилью и чужой спермой!
Итану на мгновение показалось, что у него из-под ног уходит земля. Восприятие верха и низа дало трещину. Легкие сжались, не давая Томсону сделать нового вдоха. Горло будто сжали чьи-то невидимые пальцы.
— О, погоди, так он из наркошлюшек? — губы дилера растянулись в неприятной улыбке. — Такие не часто соскакивают. Обычно подыхают раньше.
Одри слегка нахмурилась. Кажется, она и сама поняла, что сболтнула лишнего перед человеком, которому не стоило знать таких подробностей. Но обида ее была слишком велика, чтобы свернуть разговор.
— Мне на тот момент тоже было плохо. И то, что я не пошла по кривой дорожке, не означает, что я не нуждалась в помощи! Почему вы оба обесцениваете мои переживания?!
— Никто никогда не обесценивал твоих чувств, — просипел Итан. — Но отец не мог разорваться.
— И потому выбрал тебя.
— Он выбрал того, кто слабее, — тихо признал Томсон. — Того, кто точно бы не выкарабкался сам.
— Да. Потому что и сам слабак, — фыркнула сестра. — Поехали, — выдохнула она, несильно ударив дилера по мотоциклетному шлему. — Не хочу больше его видеть.
Рокот мотора заглушил попытку Томсона продолжить спор. Ему только и оставалось, что наблюдать за стремительно удаляющейся фигурой сестры, задыхаясь от гнева и беспомощности.
Итан не дошел до холла перед операционной, до того получив сообщение отца о том, что тот вернулся в свою палату. Номер комнаты прилагался. Томсон застал отца за просмотром рабочих документов, с которыми мужчина не расставался ни на минуту. Даже в чертовой больнице.
— Не думаю, что врач обрадуется, обнаружив тебя работающим через несколько часов после покушения на твою жизнь, — заметил Итан, плотно закрывая за собой дверь.
— Не впервой, — отмахнулся Майкл, вчитываясь в документы. — Не могу отделаться от ощущения, что что-то упускаю.
— А я не могу отделаться от ощущения, что тебе стоит поспать, — заметил Итан и, несмотря на возмущения отца, сгреб все документы в охапку и перенёс их на стол.
— Тиран, — фыркнул Майкл. — Поможешь мне переодеться? — попросил он, указывая на перемотанную руку.
— Конечно.
— Надеюсь, вы с Одри не подрались? — поинтересовался Майкл, пока Итан расстегивал пуговицы на его рубашке.
— Нет.
— И на том спасибо.
— Идиотка, — выдохнул Томсон.
— Не называй так свою сестру. Чему я тебя учил?
— Семья — главная ценность в твоей жизни. Ты можешь злиться на весь белый свет, но никогда на самых близких, — отчеканил Итан то, что отец планомерно внушал ему все его детство. Каждая их ссора с Одри заканчивалась прослушиванием подобной лекции. Сейчас эти слова про семейные ценности Томсонов звучали особенно нелепо. — Я правда пытаюсь с ней помириться. Но у меня ни черта не выходит.
— Дай ей время.
— Она располагала достаточным количеством времени. К тому же… Я понимаю, за что она злится на меня. Да, я хреновый брат. Я влез в дерьмо и чуть не утянул вас за собой. Меня она может не прощать. Я сам не готов себя простить. Но причем здесь ты?! — Итан слишком резко потянул за рукав рубашки, на что Майкл тихо зашипел от боли.
— Полегче.
— Извини.
— Она думает, что я ее бросил, — ответил Майкл со вздохом. — В чем-то она права.
— Ты просто не мог помогать нам обоим одновременно!
— Да… Не мог. Это самое страшное для родителя, — проговорил мужчина, с помощью Итана облачаясь в свободную белую футболку. — Я читал историю про женщину с двумя детьми. Это произошло при том злополучном урагане Катрина. Восемьдесят процентов домов в Новом Орлеане оказались под водой. Более семисот тысяч человек лишились жилья. Но меня больше всего впечатлила ее история. Во время наводнения она с двумя детьми оказалась в воде. Пыталась выплыть, но не хватало сил. Течение уносило их все дальше. Она поняла, что у нее не получится удерживать над водой обоих детей, — Майкл замолчал, будто бы не вспоминая, а видя эту историю перед своими глазами прямо сейчас.
— И что случилось дальше? Они погибли? — уточнил Итан, натягивая на застывшего отца спортивные брюки.