Глава 5 (1/2)

172-175

— Милый, ты хорошо питаешься? — обеспокоенно поинтересовалась мама, пытаясь разглядеть Ноа сквозь экран компьютера. — По-моему, ты исхудал!

— Ты каждый раз так говоришь, — рассмеялся Ноа, выходя из поля зрения веб-камеры, чтобы сменить пижаму на черные драные джинсы, белую футболку с изображением синего японского карпа и темно-зеленую рубашку. Кучерявое каре, которое Ноа обычно собирал в хвостик, сегодня после душа легло поразительно удачно, и парень решил оставить волосы как есть.

— Поверь, я ем за троих. Андреа из-за этого жутко злится, — оповестил он. — Ой, а кто это у нас тут проснулся! — воскликнул Ноа, почувствовав прикосновение. Пушистый черный кот с длинным хвостом ткнулся носом в его ногу. Ноа поднял кота на руки, чтобы показать его матери. — Скажи маме привет! — попросил он кота, а затем, не получив реакции, начал зацеловывать ему морду. Тот недовольно жал уши к головке, но терпел, так же как терпел и рыдания Ноа прошлым вечером ему в спину. В анонимном чате появилось сообщение о том, что лавочка по ублажению имени Ноа Моргана закрывается на неделю, так как ему пора заняться венерическим букетом, который ему якобы торжественно вручили его постоянные клиенты. Обычное дело, если бы один из преподавателей на полном серьёзе не выпроводил его с занятия, заверив, что здоровье важнее. Аудитория сотрясалась от смеха добрых десять минут. Ноа хотелось провалиться сквозь землю, но хватило сил лишь на то, чтобы еле живым вернуться домой и порыдать в кота.

— Боже, Ноа, я же просила тебя не целовать кошек! Не забывай о том, что они…

— …приспешники Сатаны? — предположил парень, рассмеявшись.

— Ноа!

— Да-да-да, приспешники Сатаны, которые вылизывают собственные яйца. Все время вылетает из головы, — отмахнулся Ноа, а затем поцеловал Пушистика прямо в нос. — Это мои коты… Теперь мои. Я не брезгую, — заявил он, возвращая животное на пол. Арахис в это самое время нежился на полоске солнечного света, пробивавшегося сквозь приоткрытые жалюзи. Ноа решил не прерывать кошачьей неги даже ради того, чтобы мама увидела третьего обитателя его маленькой квартиры.

— Как начало нового учебного года? Без проблем? — поинтересовалась мама с наигранной весёлостью в голосе, хотя Ноа прекрасно знал, какого рода проблемы она имела в виду. Не те, которые существовали на самом деле, а те, которых никогда не было. Увы, в какой-то момент Ноа перестал пытаться доказать свою правоту и невиновность. Теперь он предпочитал каждый раз отвечать, что он в норме, не вдаваясь в подробности, о какой норме речь, дабы ненароком не влезть в очередной спор, за которым последует череда новых обид. Ноа любил своих родителей. Они казались ему самыми понимающими на всем белом свете. Но он до сих пор чувствовал опустошение, когда вспоминал, что они в свое время поверили в дурацкие слухи, а не ему.

— Да, все отлично! — заверил Ноа маму, как обычно решив не рассказывать, что хобби реветь по вечерам вернулось с первым же учебным днём. Некоторыми увлечениями с родителями лучше не делиться.

— Пусть ты так и говоришь, но… — материнское чутье обмануть оказалось не так-то просто, — …я очень за тебя переживаю, сынок.

— Не надо, мам. Я в норме! Все великолепно! Уверяю тебя! — Ноа пришлось потратить лишние силы на весёлый возглас.

— Ого, какая экспрессия, — облегченно выдохнула мама, купившись. — В чем причина? Не в мальчике ли?

Ноа признался родителям в том, что он гей, на свой пятнадцатый день рождения. А родители в ответ сказали, что любят его и для них главное, чтобы он был счастлив. И если залог этого счастья в построении семьи с мужчиной, они его полностью поддерживают. Воспоминания об этом дне всегда грели Ноа душу. Правда, затем вылезало обидное: «Дорогой, мы записали тебя к сексологу. И будем давать тебе больше карманных денег, только, умоляем тебя, больше никогда не…» Учитывая, что родителям сообщили, будто бы их сын занимается проституцией, подобная реакция на данную новость автоматически причисляла их к ликам святых. Все портил лишь один нюанс: Ноа никогда ничем таким не занимался. Никогда. Но в эту глупую сплетню предпочли поверить почти все его друзья, сотрудники университета и даже… родители. Не поверила только бабуля, Андреа, Скотт и Арахис с Пушистиком.

— Молчание — знак согласия? — разулыбалась мама. Ноа резко вернулся из гнетущих размышлений в реальный мир, и ему потребовалась пара секунд, чтобы вновь поймать нить разговора.

— Да, мальчик, — брякнул он.

— О боже! — всплеснула мама руками. — А ну-ка скорее расскажи мне кто он, как зовут, как познакомились?! Это ведь твой первый интерес после Мэттью? Я уж думала, ты никогда не забудешь этого разгильдяя!

При упоминании бывшего парня Ноа едва заметно поморщился.

— Я хочу знать все! — заявила мама, не заметив резко поменявшегося настроения сына.

Ноа начал лихорадочно перебирать в голове парней, о которых он мог бы рассказать. Скотт не подходил, мама бы узнала его по описанию. Парень с занятий по английской литературе? Ноа до сих пор не запомнил его имя, хоть тот и казался ему симпатичным. Были ещё спортсмены. Любой из этих высоких накачанных парней отлично подошёл бы на роль воображаемого парня, вот только с губ само собой сорвалось:

— Итан. Его зовут Итан, — выпалил Ноа и почему-то сам же смутился. Будто и правда поведал маме личную тайну. — Мы познакомились на вечеринке. Он весьма… м-м-м… необычный.

— Глаза?

— Серые.

— Волосы?

— Светло-русые.

— Рост?

Подобный допрос был для Ноа не в новинку. Мама являлась особой весьма любопытной. Если ее сын начинал кому-то симпатизировать, она хотела знать об этой симпатии даже больше, чем сам Ноа. Учитывая, что он почти постригся в монахи, Ноа уже успел позабыть, как раньше они с мамой любили вечерами за кружечкой горячего какао обсудить всех его потенциальных парней. Ноа еще каждый раз отнекивался дескать: «Нет, он мне не по зубам!» А мама возражала: «Это ты ему не по зубам! Он хлопнется от восторга в обморок, когда узнает, что нравится тебе!» Но обычно парни, услышав от Ноа признание, предпочитали Моргана отшивать. Без обмороков со своей стороны. И тогда мама заявляла, что эти оболтусы не достойны ее замечательного сына.

Впрочем, все это теперь казалось настолько далеким, что почти нереальным. Такие вечера согревали Ноа еще до поступления в университет, Мэттью и отвратительных сплетен.

— Сто пятьдесят девять. И три миллиметра, — пробормотал Ноа, почесывая кончик носа.

— Боже мой, дорогой, а мне-то всегда думалось, что ты предпочитаешь… — мама запнулась, — активов, — Ноа, что как раз отхлебнул из коробки молока, подавился напитком, и тот пошел у парня через нос.

— Мама! — возмущенно воскликнул Ноа. — Во-первых, тебя это не касается! А во-вторых, роль в сексе определяется не дурацким ростом! — фыркнул он.

— Но будет же неудобно! — продолжила мама невозмутимо. — Я всегда предпочитала парней выше меня самой минимум на полголовы, — протянула она с задумчивым видом. — Рядом с ними я чувствовала себя защищенной.

— Пусть так, — Ноа не хотелось тратить время на спор. Даже на такой глупый. Особенно на такой глупый. — В любом случае я не хочу обсуждать гей-секс с моей мамой! — развел он руками. — Это всего лишь интерес. Мы не пара. И никогда ею не станем.

— Ну-ну, дорогой, не недооценивай себя.

— Да дело не в этом, — отмахнулся Ноа.

— Он натурал? — мама в ужасе закрыла рот руками, будто «натурал» звучало почти так же, как «каннибал».

— Честно говоря, понятия не имею. Давай сменим тему, — попросил Ноа, искоса посматривая на наручные часы. Выходить из дома следовало только через десять минут. Ноа мог бы соврать и сказать, что ему пора уходить уже сейчас, но он не любил врать в принципе, а ложь столь маленькая и необоснованная и вовсе казалась первой доской на мосту, ведущем в Ад.

— Ой, я ведь совсем забыла тебе рассказать! — всплеснула мама руками. — Я узнала нюансы перевода из Калифорнийского университета в Нью-Йоркский. Это, конечно, не очень просто, но и не так страшно, как я думала! Поэтому, как только соберёшься…

Год назад отец получил повышение, и они с мамой переехали. Родители уговаривали и Ноа поехать с ними, и на тот момент это было бы лучшим решением, учитывая проблемы, что цвели и пахли в его университете. Но он остался.

— Мы ведь это уже обсуждали, — нахмурился Ноа. Обсуждали и не раз! — Я не брошу бабулю.

— Милый…

— Мам, я серьезно. Я никуда не поеду.

— Я горжусь, что воспитала такого сына, — вздохнула мама с грустью. — Но пойми, детка, сейчас бабушке все равно, рядом ты или далеко.

— Это не так! — с жаром заспорил Ноа.

— Сынок, ты помнишь, когда она в последний раз тебя узнавала? — резко осекла сына женщина. Ноа открыл было рот, чтобы возразить, но тут же захлопнул его, понимая, что такое в последний раз произошло не в этом году. И даже не в предыдущем. — Я знаю, ты очень любишь бабушку. Мы все ее очень любим. Но я не хочу, чтобы ты в столь юном возрасте переживал такие взрослые проблемы. Тебе надо думать о мальчиках, веселиться на вечеринках, ходить на свидания и концерты, а не тратить выходные на то, чтобы…

— Мама! — прервал ее Ноа. — Я никуда не поеду, — четко и ясно выговорил он. — Все, извини, но мне пора на занятия.

— Хорошо, дорогой. Люблю тебя! И не забывай, Иисус за тобой наблюдает.

— Очень надеюсь, что нет.

****

Встретиться с Андреа и Скоттом Ноа удалось только на обеденном перерыве. Не успел он войти в столовую, как тут же разглядел копну волос счастливо машущей ему подруги. Порадовавшись тому, что попал в тот удачный период времени, когда в буфете еще не образовалась очередь, он купил семь сдобных булочек и ужасный кофе и побрел к друзьям.

— Посмотрите-ка, кто пришел и тут же отбил мне всякий аппетит, — послышалось сбоку.

«Волны по морю гуляли».

Ноа обернулся и воззрился на говорившего. Он не знал этого парня, что его ничуть не удивило. Ноа давно понял, что незнакомые люди способны ненавидеть его даже сильнее, чем знакомые. Им просто требовалось сливать на кого-то накопившийся негатив, а Ноа являлся отличным кандидатом.

— Чего встал, сифилитик? Не дыши в мою сторону, окей? Не хочу заразиться, — заявил незнакомец, и его друг, что сидел рядом, тихо прыснул.

«Море волнуется раз!»

Ноа искренне не понимал, что в этих словах такого смешного? Оскорбить его было можно и куда тоньше. Иногда Ноа задумывался, не написать ли методичку, где бы он рассказал, как правильно унижать людское достоинство. Обратившийся к Ноа парень в этом искусстве явно не преуспел. Морган бы не удивился, раззявь незнакомец свою пасть лишь для того, чтобы кого-то впечатлить.

«Око Дьявола» поползло по лицу парня. По его шее и рукам. Остановилось на поясе.

«Море волнуется два!»

— Сифилис не передается воздушно-капельным. Даже если бы я действительно болел, я бы мог дышать рядом с тобой сколько угодно, и ты бы остался здоров. К сожалению, — расплылся Ноа в улыбке. — К тому же, сифилис — это не приговор, в отличие от низкого интеллекта.

— Да пошел ты! Грязный педик, — рыкнул парень, добившись ещё одного довольного хрюканья со стороны друга.

«Море волнуется три!»

Зря он, конечно, кидался столь громкими словами, учитывая, какой скелетик хранил в своем убогом шкафчике.

Ноа двинулся к парню, а тот в ответ, решив, что его противник нарывается на драку, вскочил со своего места и выразительно выпрямил спину, демонстрируя превосходство в росте. И в ширине плеч. Весь его вид буквально кричал: «Только попробуй меня ударить! И тебе не поздоровится!»

— Надо быть самоубийцей, чтобы…

— Надо быть идиотом, чтобы строить из себя гомофоба, будучи геем, — прошептал Ноа, оборвав неуклюжую угрозу. Парень вздрогнул и побледнел как мел. Страшно, когда ты понимаешь, что твой секрет может стать достоянием общественности? Ноа мог бы высказаться громче. Ему бы не поверили. Не все. Но слухи все равно бы мгновенно поползли от студента к студенту, от аудитории к аудитории, от чата к чату. Ноа же считал, что о своей ориентации человек должен рассказывать сам. Даже если это мерзкий тип, решивший выпендриться перед тем, в кого до беспамятства влюблен.

— С таким настроем дрочить тебе на своего друга до второго пришествия, — заметил Ноа, после чего, не дождавшись ответа, развернулся и продолжил путь к столу друзей. На самом деле бедолаге грозило дрочить на друга в любом случае, так как второй парень являлся стопроцентным натуралом.

— Что он тебе сказал? — услышал Ноа за спиной. Голос, судя по всему, подал тот самый «стопроцентный натурал».

— Что я в его вкусе и он отсосет мне за полцены. Меня аж передёрнуло.

Ноа не удивился, но настроение его все равно испортилось.

— Боже, с каждым разом булок становится все больше! — в праведном гневе всплеснула Андреа руками.