Оставивший след. Часть 5 (1/2)

— Эймонд, у нас для тебя сюрприз, — загадочно произнёс Эйгон.

— Какой? — беспристрастно спросил брат.

— Кое что особенное, — вклинился Люк обходя младшего Таргариена.

— Ты единственный из нас без дракона, — начал старший, — Что нас очень огорчает. Так что, мы его тебе нашли.

— Дракона? Как? — не веря ни единому слову, произнёс Эймонд.

— Волей богов, — где-то в районе затылка младший почувствовал смешок.

Из подземелья послышался рёв, а следом быстрые шаги. Люцерис вёл за собой жирную свинью с приделанными крыльями из сена.

— Узри же, — начал Эйгон.- Розовый ужас! , — подхватили остальные.

Громкий хохот брата перемешанный с воплями черных Веларионов, эхом отражался от стен.

— Катайся осторожней… Первый полёт всегда сложный.

Около уха прозвучало отвратительное хрюканье брата.

Волна ярости накрыла младшего Таргариена. Он чувствовал себя уязвимым.

Его дразнили по поводу драконов почти каждый день. Эти трое знали, что Эймонд хотел заполучить его и давили на него самыми грязными способами.

Вглядываясь в глубь подземелья, где держали драконов, Эймонда посетила опасная идея.

***

— В чем причина, как думаешь? , — спросила Алисента.

— Нам этого не понять, — Хелейна говорила медленно, разглядывая жирную сороконожку на руке.

— Думаю ты права. Загадка природы, — мягко сказала Алисента, прикосаясь рукой к дочери, но заметив отрицательную реакцию, быстро убрала руку.

— Ваше величество, — в дверях показался командующий гвардией вместе с растрепанным и грязным Эймондом.

— Эймонд? Что ты натворил? , — обеспокоено выкрикнула мать, приближаясь к сыну, — Тебя столько раз предупреждали! Мне запереть тебя?

— Они меня заставили! , — проскулил мальчик.

— Как будто тебе нужен повод! Ты просто одержим этими тварями!

— Они свинью привели! , — жалобно выкрикнул Эймонд.

— Что?

— Сказали, что нашли мне дракона. А это была свинья.

— Однажды, дракон у тебя будет, — сзади послышалось бормотание Хелейны, — Я точно знаю.

— Они смеялись, — тоскливо прошептал мальчик.

Мать, не выдержав грусти сына, прижала его к себе.

***

Успокоившись, Эймонд брёл по саду, безмолвной тенью он рассматривал разные растения и воспроизводил у себя в голове все обиды, которые висели в его душе. Он не знал как правильно реагировать на их издёвки, поскольку среди них был старший брат, который одним ударом мог повалить на спину младшего. Эймонд был слабее. Он мысленно представил себе язычок пламени и методично скормил ему все эмоции, не только гнев, но и все остальные, все до последней крупицы, пока не ощутил вокруг себя пустоту.

Он вспомнил Эйгона Завоевателя. Тело его было крепким и гибким, а рука — достаточно твердой, чтобы меч в этой руке был опасен для любого врага. Он был решителен и непреклонен, если того требовали обстоятельства, а они того требовали. Ум его не утратил живости и остроты и того замечательного чувства гармонии, которое всегда было присущея Эйгону, — способности видеть дело со всех сторон, судить обо всем по существу и выбирать единственно правильный путь, который принесет наибольшую пользу ему самому и его народу. Именно таким представлял его младший Таргариен.

— Эймонд? — послышался сзади тонкий голосок.

— Анариель? Я думал, что сегодня ты будешь весь день с отцом, — радостно произнёс мальчик, быстрым шагом приближаясь к подруге.

— На сегодня хватит его душных нравоучений.

Эймонд рассмеялся — уже открыто и радостно.

Они бродили по саду и перелезали через небольшие каменные ограды, подолгу беседовали, и чем больше Эймонд отвечал на вопросы Анариель, тем больше у нее появлялось новых вопросов — словно от ветки отходили новые ветки. Она искала опору — то, от чего можно будет оттолкнуться.

Эймонд доверял ей. После всех этих четырёх дней общения с ней, он обрёл друга, с которым ему хотелось общаться. Он больше не пытался казаться ни хуже, ни лучше, чем он есть, словно без оглядки бросался в темный овраг, не думая, что его встретит на дне — острые камни, ворох палой листвы, холодная река… И все же — он испытывал ее ответами, как она его — вопросами; но с каждым ответом ей было все легче и легче выдерживать испытание.

— Завтра мы покинем Королевскую Гавань, — с тоской проговорила девочка.

— Уже? — резко останавливаясь спросил Эймонд.

— Как сказал мне отец, договор был заключён и нам нет нужды оставаться.

Мальчишка угрюмо опустил голову.

— Увидимся ли мы снова?

— А что говорит тебе твоё сердце? — положив руку на плечо принца, спросила девочка.

— Да…наверное, — с грустной улыбкой прошептал Эймонд.

— Значит мы обязательно встретимся!

Принц горько рассмеялся. Анариель улыбнулась сквозь слёзы.

— Я горжусь тем, что встретила такого человека как ты, — сказала она.

— Ари…

— Ни слова больше! Эймонд, я не хочу грустить. Ты умеешь танцевать? — принцесса поглядела по сторонам и удостоверившись в том, что здесь они только вдвоём, резко скинула с себя мантию, открывая своё лицо. — Покажи мне, как танцуют самый веселый человеческий танец!

Эймонд ничего не ответил, он следовал за ней покорным и счастливым щенком, держа её пальцы в своих, повторяя движения танца — однако ноги, такие легкие и быстрые на поединках, такие чуткие к малейшим неровностям земли, такие твердые и в выпаде, и в стойке — отказывались повиноваться, потому что всё его внимание было направлено на её лицо. Он смотрел на Ари с изумлением и восхищением. Она была прекрасна выше всякой человеческой меры. Лицо было ясным и свежим, как будто только только сорванное яблоко. Звездный свет излучали ясные глаза, светло-серые, как безоблачный вечер. Волосы были словно сотканы из самого дорогого шёлка, словно ручеёк они лились вдоль её изумительного лица.

Он был весь как деревянный, запаздывал с движениями, сбивался с ритма и наступал ей на ноги — она смеялась звонко, заливисто и совсем не обидно. Движения Эймонда, тем не менее, она перенимала легко и ловко. Они сделали по саду круг, перед тем, как принц посмотрел на её уши.

— Почему ты остановился? — спросила Анариель.

— Твои уши, — запыхавшись произнёс принц, — они заострённые.

Девочка снова оглянулась, надеясь, что отца рядом нет.