Глава восьмая (1/2)
The greatest mistake you can make in life is to be continually fearing you will make one.
Самой большой ошибкой, которую вы можете совершить в своей жизни, является постоянная боязнь ошибаться.
Элберт Грин Хаббард</p>
Круг тьмы в светлом пространстве. Тьма черна. Просунув руку в этот круг, ощущаешь на себе неприятное покалывание, тяжесть, словно копоть крупинками усаживается на твою кожу и потихоньку накладывается слоями, делая руку тяжелее. От этого страшного ощущения легче отдёрнуть руку, отвернуться и поскорее уйти от этого подозрительного круга тьмы. А ведь кто-то в таком кругу живёт почти всю свою жизнь и из-за его прозрачных барьеров наблюдает за остальными, живущими под лучами солнца, всегда ощущая тепло и свет на своём теле.
«Одиночество… — мелькает в голове того, кто из раза в раз, смотря на счастливые лица других, вздрагивает от нахлынувших рыданий. — Темнота… всё это окружает меня… и ничто не хочет меня отпускать… никто не хочет меня вытаскивать отсюда… А я… мне страшно…»
Но вот появляется чья-то рука: тёплая, сильная, зовущая к себе… Рука кого-то доброго и с благими намерениями. Он протягивает её к замкнутому, растопыривает слегка пальцы, чтобы было легче схватиться за кисть одинокого и вытащить его из этой пучины тьмы. Он хватает кисть и тянет… Тянет на себя, тянет: всё сильнее и сильнее, желая вытащить одинокого наружу…
— Юйлань, выходи! — звучит голос, знакомый голос с нотками теплоты и дружелюбия. Через пелену темноты видна лучезарная улыбка, размытые черты лица. Чуть погодя появляются добрый серые глаза… — Юйлань…
Картинка стала чёткой. Однако после этой чёткости она резка исчезла. Глаза девушки распахнулись. Грудь её часто поднималась и опускалась. В горле пересохло. Зрачки бегали от одного угла потолка к другому, пытаясь найти объяснение происходящему. Дрожащая рука поднялась, холодные тонкие пальцы коснулись такой же холодной и бледной кожи на лице. Лань сделала глубокий вдох, приводя мысли в порядок.
— Это сон… — прошептала она себе под нос, успокаиваясь. — Очередной сон… — девушка приняла сидячее положение и сквозь пальца посмотрела на своё одеяло.
«Взгляд… не фокусируется… — мелькнула в её голове мысль. Она зажмурила глаза. — И голова чуть-чуть болит… Наверное, от того, что так резко проснулась…»
Юйлань раскрыла глаза и вновь посмотрела на одеяло. Зрение более менее восстановилось. Она вздохнула с облегчением и откинула одеяло в сторону, тут же опуская ноги на пол.
«В этом сне, — думала она, пока надевала тапочки и проходила к умывальнику, — в этом сне был Усянь, верно? Я же не могу спутать… — Лань ополаскивала своё лицо ледяной водой. — Не могу понять, почему он… Хотя к этому объяснение найти не так уж и сложно. Сложнее понять, почему он мне приснился. Вот это уже загадка. Но… хочу ли я её решать? Даже не знаю…»
Юйлань вернулась в спальню и переоделась в обычные одеждыу своего ордена, заправила постель, покормила всю свою живность и, перед тем как выйти, вновь посмотрела на постель, благодаря чему картинки из сна всплыли в её воспоминаниях. Она качнула головой из стороны в сторону.
— Не нужно думать об этом… — прошептала девушка себе под нос и вышла из домика.
Она тут же отправилась к речке, что уже было неудивительным никому. Только вот посидеть там в одиночестве, без мыслей и чужих голосов, наедине с рыбками, целующими её пальцы, ей не удалось. Ей помешал Цзян Чэн.
— Юйлань… — тихо позвал он её, подойдя почти вплотную.
Девушка прекрасно ощутила его приближение, ещё за пару метров учуяв его запах. Её удивило лишь то, что к ней первым подошёл не Вэй, а его брат.
— Что такое? — спокойно, с расстановкой, спросила она, подняв на него взгляд.
Обеспокоенное выражение лица парня её точно не обрадовало. Что-то случилось — она это поняла сразу же. Но что?
— Всех собирают в зале, — сказал Цзян. — Усяня застали за нарушением.
— Что? — вырвалось у неё из уст, а глаза её широко раскрылись. Она себя выдала. Она беспокоилась об этом юноше.
— Пойдём, — коротко сказал Чэн, поворачиваясь к ней спиной и дожидаясь, когда девушка последует за ним.
Лань быстро встала, при этом не теряя своей грации и лёгкости, и направилась вслед за парнем в зал. Там она увидела Вэя, которого вот-вот собирались наказать.
— Что он сделал? — поинтересовалась шёпотом девушка.
— Он ночью ушёл с территории и вновь пил «Улыбку Императора», — с сожалением вздохнул Не, кивком приветствуя пришедших.
— Что?! — вновь выдала Лань-младшая, ясно давая понять, что, по крайней мере до этого момента, она знала, где находился парень.
«Вэй Усянь… — промелькнуло в её голове. — Просила же направиться сразу же к себе! Ну, куда тебя понесло?!»
— Его с поличным поймал Лань Ванцзи, — продолжил за Хуайсана Цзян. — Правда, обычно в наказание заставляют переписывать правила «Облачных Глубин», но на этот раз, видимо из-за частых нарушений решили прибегнуть к силе.
— Навряд ли его это остановит, — оставил свой комментарий Не.
Девушка молчала. Она лишь наблюдала за тем, как начали замахиваться на парня. На удивление всех, он, конечно, смехом, пытаясь себя защитить, ляпнул, что он ведь не единственный, кто находился за территорией во время отбоя, намекая, что с ним был Лань Ванцзи, его же заметивший за преступлением. Несложно догадаться, что Лань-старший получил своё наказание в виде ударов и переписывания правил, как и Вэй. Усяня это сильно поразило. Он тут же стал просить, чтобы Ванцзи не трогали, что он ни в чём не виноват, но — увы — попытка оказалась тщетной. Ещё больше его выбила из колеи Лань-младшая, которая, увидев, что достанется и её брату, развернулась и вышла из зала.
«Юйлань… — промелькнуло в его голове. — Вот же ж… Идиот!», — крикнул он умственно сам на себя, нахмурившись.
Цзян же проводил девушка взглядом и не сказал ничего, зная, что слова здесь не помогут. Или же он решил принять этот факт за отговорку, так как, на самом деле, юноша не знал, что сказать ей в этот момент. Как подбодрить ту, брата которой сейчас ни за что наказывают? На это способен не каждый.
Весь день Юйлань была молчаливой и задумчивой. Не сказать, что она злилась на Вэй Усяня за его проступок, но то, что она злилась — факт. В её выражении лица так же присутствовало беспокойство, видимо, за её брата — так подумала троица, с которой девушка умудрилась сдружиться.
«Как на зло, мы вновь перестали общаться, — думала Лань-младшая, сидя у реки и, прижав ноги к себе, обнимая колени. Её задумчиво пустой взгляд почти прозрачных глаз был направлен куда-то вперёд, далеко-далеко за то место, где находилось её тело. — Я даже не могу подойти и спросить у него, как он, спросить, нужна ли ему помощь. Может, какие мази достать? Я же это могу… Или, лучше, вообще вылечить с помощью своей силы. А может спеть? Чтобы успокоить и привести его чувства в порядок. В детстве он это любил и частенько сам меня просил спеть для него. Но сейчас… сейчас я ничего не понимаю…», — девушка спрятала нос в коленях и сжала в правый кулак свою одежду. За своими размышлениями она не заметила, как к ней кто-то подсел.
— Ты злишься?.. — тихо спросил подошедший. Голос при вопросе его дрогнул.
Лань медленно подняла голову и устремила свой взгляд на говорившего. Кто это перед ней, она поняла спустя лишь пару секунд. После осознания её глаза сделались чуть шире, а в них появилась злость.