Глава 9 (2/2)

— Послушай, я знаю, что напортачил, и думаю, это из-за… из-за него и того, чему он меня научил. Но я не он, и я бы не хотел, чтобы кто-то посмотрел на меня как на  него и решил что можно просто списать со счетов.

Флинн потер челюсть.— Мой папа тоже никогда не собирался выигрывать награду отца года, — признался он.— Моя мама… взяла много для меня. Я пообещал себе, что никогда не стану таким, как он. Я… я понимаю, и я не за это ее осуждаю. Я не… я не думаю, что я осуждаю ее вообще. Но… больно, что она скрывала это от меня. Люси, или ее версия, дала мне этот журнал, объясняющий все миссии, которые мы выполняли в какой-то временной шкале, чтобы остановить Риттенхаус. Она не просто вошла, бросила его мне на колени и ушла. Она успела рассказать мне о своей семье. Она могла бы поместить это в журнал. И она этого не сделала. Возможно, в своей жизни она так и не узнала, что она Риттенхаус по материнской линии. У нашей Люси была сестра Эми. Возможно, в оригинальной временной шкале Эми никогда не исчезала, поэтому ей никогда не приходилось узнавать, что ее мама тоже была Риттенхаус.

Это правда, что в журнале никогда не упоминалось об исчезновении Эми или о том, что Кэрол была Риттенхаусом. Флинн попытался вспомнить. «Гинденбург» в журнале был отмечен как корабль, на котором находились бы несколько видных членов Риттенхауса, если бы он благополучно приземлился и был готов к путешествию на следующий день, и поэтому Флинн выбрал его в качестве своей первой цели.

Возможно, тогда она просто никогда не знала о своей матери. Только о Кэхилле.

— Я не знаю, почему Люси никому из нас не сказала после того, как мы ее спасли, — добавил Уайетт.— Возможно, я не лучший человек, чтобы спрашивать, что думает Люси. Думаю, я доказал, что я не эксперт. Но просто — я знаю, что не имею права просить тебя ни о чем, и я не вправе, я не пытаюсь сделать все… Я просто беспокоюсь о ней. Так что, пожалуйста, не… постарайся не повторять мою ошибку, ладно?

— Вы допустили несколько ошибок, Уайетт, мне нужно небольшое уточнение.

Уайатт оттолкнул его.— Я предложил ей все. Я сказал ей, что до нее у меня не было причин жить. Что я взял этот пост, потому что это было равносильно самоубийственной миссии. Я положил все это на тарелку и отдал ей, а потом дернул обратно, и это было неправильно. Даже если у меня не было контроля над этим, я выбрал Джесс, понимаете? А потом я трахнул Люси. Я был мудаком, и последнее, что ей нужно, это чтобы кто-то проделывал с ней такую же ерунду. Так что, что бы ты ни предлагал ей, убедись, что сможешь дать ей это. Потому что ей не нужен еще один человек, выдергивающий ковер из-под нее. Не после ее мамы и не после меня. Люси не любит показывать людям, что ей больно. Я не уверен, почему. Я думаю, либо потому, что это какая-то извращенная версия того, как она думает, что должна быть лучшей во всем, либо потому, что она всегда думает обо всех остальных, а не о себе. Я не знаю, может быть, это и то, и другое, черт возьми, если я мог бы сказать. Так что, если она сказала тебе это, это значит, что она доверяет тебе, так что не… не отнимай у нее этого.

Флинн посмотрел на Уайетта. К чести другого человека, он действительно выглядел немного разбитым. Флинн не знал, каково положение Уайетта с Джесс в их отношениях и каковы его чувства к Люси в настоящее время. Но он знал, что когда-то тот был влюблен в Люси,и она любила его. И Уайетт в глубине души не был злонамеренным человеком. Просто безрассудный, а иногда и эгоистичный.

— Обещаю, — заверил он его.— Я рядом с ней. И я не вернусь к этому.

Уайетт отрывисто кивнул, засовывая руки в карманы. — Это, э-э, это хорошо. Ты в порядке?”

Флинн склонил голову. Было приятно, подумал он, немного поговорить об этом с кем-нибудь. Даже если это выходило за рамки нормы, что он разговаривал об этом с Уайеттом, из всех людей.

Ну, по крайней мере, теперь Уайетт знал. Люси не придется беспокоиться о том, что он отвергнет ее, когда она вернется в бункер. С его стороны было эгоистично хотеть, чтобы Уайетт уладил отношения с Джесс. Люси заслужила быть с человеком, которого любила. Но какая-то часть его действительно хотела этого, цеплялась за глупую, смехотворную надежду, что…

Флинн откашлялся. Уайетт вздрогнул. — О, хорошо, да, я просто… — Он поспешно подошел к двери и распахнул ее. — Тогда увидимся.

Флинн снова лег на кровать, уставившись в потолок.

Он чувствовал оскорбленным ее доверием. Казалось, Люси не доверяла ему так, как он доверял ей. Что она боялась, что не сможет отдать ему всю себя, что если это будет падение доверия, он позволит ей рухнуть.

Это… это просто не сработает. Ни в их сценах, ни в их общем товариществе.

Он должен был найти какой-то способ доказать ей, что она не может сделать ничего такого, что могло бы ухудшить его мнение о ней, и какой-то способ выяснить, насколько она доверяет ему.

Он мысленно вернулся к комнате, к тому, что, как он знал, было в ней, обдумывая мебель и оборудование.

Потребовалось время, но у него появилась идея.

Теперь ему просто нужно было дождаться их следующей встречи и посмотреть, сработает ли это.

***</p>Люси ходила по комнате, ожидая сигнала от Стейси о прибытии Флинна. Что она должна сказать? Должна ли она извиниться? В каком настроении он будет? Захочет ли он прикоснуться к ней, трахнуть ее? Или он просто хотел бы самое безличное, основное, что им сойдет с рук, а затем уйти, без разговоров, без объятий, ничего?

О, Боже, ей стало плохо.

А потом пришло время.

Люси молилась, чтобы за это время не было еще одной неудачной миссии, чтобы Флинн был в лучшем настроении. Она не нервничала так перед сеансом с тех пор, как впервые начала работать доминантой. Она сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться, и открыла дверь.

Флинн явно расхаживал взад-вперед так же, как и она, и увидела, как он остановился, наполовину отвернувшись от нее, когда дверь открылась, и она вошла. Люси заметила, что он был одет более небрежно, чем обычно, в черной водолазке и брюках.

Возможно, это был хороший знак? Признак того, что он все еще чувствует себя комфортно рядом с ней, достаточно, чтобы быть неформальным?

Затравленное выражение лица прошлой недели исчезло, и он выглядел немного менее уставшим. Люси закрыла за собой дверь, пошла к нему — и остановилась.

Должна ли она? Могла ли она?

Они смотрели друг на друга какое-то неловкое время, достаточное для того, чтобы Люси задумалась, не следует ли ей просто попросить его лечь на кровать и связать его, чтобы она могла быстро отсосать ему или что-то в этом роде. Что, конечно, было весело, но не… не то, чего она хотела сегодня, и от этого пахло бы безличностью, дистанцированностью, механическим исполнением.

Флинн глубоко вздохнул, достаточно, чтобы она увидела, как двигается его грудь и поникли плечи, и она уже собиралась что-то предложить, когда он заговорил.

— Мне показалось, что ты мне не доверяешь, — сказал он.

Дыхание Люси застыло в груди. Чего бы она ни ожидала, это было не так.

— Я должен был… так сильно доверять тебе, — продолжал Флинн.— Я висел на волоске. Я даже не знал тебя в то время, и мне просто нужно было… верить, что, когда ты сказала «все будет хорошо» что так и будет.

Люси сжала губы, когда поняла, что он говорит. И он поступил очень умно, представив все так, что любой, кто слушает и смотрит, может подумать, что он имеет в виду их отношения здесь, в клубе, — но она знала, что он имел в виду на самом деле.

Флинн сделал шаг к ней, маленький, неуверенный, словно она была оленем, который мог напугать.— И я думал, что доверие начало действовать в обе стороны. Потому что… я показывал тебе, как сильно тебе доверяю. Вы спросили меня, буду ли я слушать вас, сделаю ли я, как вы сказали, и я пообещал вам, что буду, и я сдержал это обещание. Так что думать, что ты… что-то такое важное, что ты так долго держал в себе, что не подумал рассказать мне об этом… из-за страха или из-за мысли, что я не пойму… это было похоже на предательство. Потому что я был здесь, отдавал тебе все, а ты не думал, что я достойна получить то же самое взамен.

— Это было не то, — выпалила она. Она поняла, что ее голос, вероятно, был слишком громким, и понизила его, сделав несколько шагов вперед, чтобы Флинн все еще мог ее слышать, но стараясь сохранять уважительное расстояние. — Это было не… я не хотел об этом думать. Я боялся, что ты посмотришь на меня по-другому, потому что, когда я смотрю на себя в зеркало, я не вижу — я тоже вижу себя по-другому. И я не хотела этого, не тогда, когда…—  Черт, она чувствовала, как ее глаза становятся горячими и зудящими. — …не тогда, когда ты единственный, кто принял все. Не когда ты человек, с которым я чувствую себя в безопасности. Я не могла, я был эгоисткой, но я не могла потерять это…

Флинн двинулся вперед, притягивая ее к себе. Люси уткнулась лицом ему в грудь, изо всех сил пытаясь заглушить всхлип, ее пальцы сжались в его свитере. — Я смотрю в зеркало и больше не знаю, кто я, — прошептала она.— Вся моя семья — ложь. Тот, кто я есть, кажется ложью. Как будто все смотрят на меня и видят того лидера, ту хорошую, лучшую девочку. Но я не та, я нехорошая, я не лучше всех…

— Ты-

— Я застрелила Джесси Джеймса, — выпалила она шепотом.— Я выстрелила в него. Я убила его, не Басс или Уайетт, я. Я это сделала. И выражение их лиц после этого… и Уайетт все еще пытается вести себя так, как будто я какой-то… как будто я невиновна во всем этом, но я не такая. Я хотела бы, чтобы так и было. Хотела бы вернуться к тому, кем я была раньше, но все это было ложью. Моя семья и я, кто я сама по себе. Я даже не знаю, кем была эта женщина и была ли она самой собой. И не знаю, кто я теперь, и я не могу… — Дыхание начало становиться затрудненным. — Я не могу…

Флинн поцеловал ее.

Она обвила руками его шею, цепляясь и не заботясь, резко вдыхая через нос, когда она поцеловала его в ответ. Флинн держал руку на ее затылке, баюкая ее, а другой рукой нежно баюкая ее локоть, как будто он не решался прикоснуться к ней более близко, несмотря на то, что целовал ее так, словно пытался утонуть в ней.

— Что ты хочешь? — спросила она, отчаянно пытаясь помириться с ним и уйти от этой темы. — Что угодно, что угодно, только скажи мне…

— Ты здесь главный…

— Но ты хочешь быть, не так ли? — предположила она.

Флинн сглотнул, его руки мягко легли ей на плечи, на секунду поплыли вокруг них, прежде чем приземлиться.— Я всегда хочу, чтобы ты все контролировала. Ты контролируешь ситуацию, я сказал тебе это, и я имел это в виду. Но я подумал — может быть, на этот раз будет немного правильней. Возможно, я мог бы… показать тебе то, что я вижу, женщину, которую я знаю.

— И я могу доказать, что доверяю тебе, — сказала она. Это был выстрел в темноте, но, судя по потемневшим щекам Флинна и печальному наклону головы, она попала в цель.

Что ж, это было справедливо. И она не знала, как еще перестать бешено крутиться с орбиты. Она была той, кто потерялся сейчас, и именно ей нужно было немного успокоиться.

— Что у тебя на уме?— спросила она, беря руки Флинна и прижимая их к своей талии, перекатываясь бедрами по его бедрам.

Флинн коротко ухмыльнулся, впиваясь зубами в ее нижнюю губу. — Я подумал, может быть, я мог бы раздеть тебя.

Она беспокоилась о том, как Флинн отреагирует на нее, поэтому не надела ничего модного, только темное нижнее белье, поверх которого накинула черный шелковый халат. Она сделала минимальный макияж и даже не надела каблуки. Теперь она жалела, что не сделала что-нибудь поизысканнее, чтобы поразить его. Потому что ей так нравился выражение его лица «синий экран смерти», которое появлялось, когда он видит ее в каком-нибудь действительно красивом нижнем белье — но, по крайней мере, это облегчало вход и выход.

— Думаю, я могла бы это допустить, — сказала она, чувствуя себя немного легче от дразнящего тона в голосе Флинна. Она направила руки Флинна ниже, к своим обнаженным бедрам, а затем засунула их под халат, так что его длинные пальцы скользнули по ее коже, чтобы схватить ее за задницу. — Прикасайся ко мне, как хочешь, — выдохнула она. Она отпустила его руки и потянулась к его груди, плечам, чувствуя игру мускулов под мягкой тканью. — Я скажу тебе остановиться, если мне нужно.

Потому что она доверяла ему. Она доверяла и хотела, чтобы он это увидел. Если ей суждено было упасть, она знала, что он подхватит ее.

Флинн сжал ее задницу, затем использовал свою хватку, чтобы развернуть ее, одна рука тяжело опустилась вокруг ее талии, чтобы прижать спину к его груди.— Удобно с их стороны, — заметил он, задумчиво скользя губами по ее шее, — иметь зеркало прямо напротив кровати, вот так.

Люси даже не подумала о зеркале, кроме того факта, что она может использовать его, чтобы присматривать за своим клиентом, пока достает игрушки из комода. Теперь ее глаза метнулись к нему, и она увидела свое раскрасневшееся лицо, ее слегка расширившиеся глаза, когда Флинн потянулся и расстегнул галстук ее халата.

Разница в росте между ними была поразительной. Она могла видеть, насколько большими были его руки, когда он осторожно стягивал с нее халат. Его пальцы скользили по ее животу, обхватывали ее груди, сжимали ее бедра. Возможно, другую женщину могло бы напугать кто-то намного больший, чем она сама, но Люси просто почувствовала трепет силы. Этот мужчина мог бы поднять ее, как тряпичную куклу, если бы захотел. Но вместо этого он касался ее так медленно, так нежно. Целовал ее шею и плечо, как будто он боготворил ее. Хотя он делал с ней то, что хотел, она знала что самое простое прикосновение или слово от нее успокоит его. Он был под ее контролем. Он направлял всего себя на то, чтобы она чувствовала себя хорошо, и это был порыв, который никогда не устареет.

Она прислонилась к нему спиной, перенеся на него свой вес, когда Флинн просунул руку между ними и ловким движением запястья расстегнул ее лифчик. Она чуть не рассмеялась, понимая, что ему, возможно, было не так легко на первом занятии, но, слава богу, за практику. Он стянул с нее лифчик, отвел ее волосы в сторону — Люси услужливо наклонила голову назад и в сторону — один из его больших пальцев медленно провел круг вокруг ее соска, пока он посасывал место соединения ее шеи и плеча, заставляя ее колени слабеть.

Ее глаза начали закрываться, но Флинн ущипнул ее за сосок, заставив ее задохнуться. — Открой глаза, — прорычал он. — Пожалуйста, — добавил он.

Люси засмеялась, затаив дыхание, и открыла глаза. — Раз уж ты так красиво это сказал.

— Я хочу, чтобы ты увидела, — смущенно признался Флинн, целуя ее за ухом. Его рука оторвалась от ее груди и скользнула вниз между ее бедер, протирая ее сквозь нижнее белье. — Я хочу, чтобы ты знал, что я вижу.

Низкий стон вырвался у нее, когда Флинн провел пальцем вверх и вниз по ее складкам на ткани, зацепившись за ее клитор в конце, но не сосредотачиваясь на нем, дразня ее. Люси чувствовала, что с каждым глотком становится все более влажной, и ей приходилось изо всех сил стараться держать глаза открытыми. Это отличалось от показухи перед партнером, отличалось от ее обычной уверенности. Ей не нравилось смотреть на себя — ни во время пения, ни во время чтения лекций, ни когда-либо еще. Но теперь ей пришлось это сделать, поскольку Флинн начал с большим вниманием сосредотачиваться на ее клиторе, а его свободная рука блуждала по ее телу.

— Посмотри на себя, — прошептал Флинн, прижавшись губами к ее уху. Его руки, наконец, спустили ее нижнее белье, полностью обнажив ее. — Ты хоть представляешь, какая ты красивая?

У нее перехватило дыхание, и ей пришлось быстро сглотнуть. Флинн сжал один палец внутри нее, двигаясь медленно, нарочито. « Divan* . Великолепная.»

Контраст между ее собственной наготой и небрежно элегантным видом Флинна, все еще в одежде, не ускользнул от ее внимания. Она чувствовала себя незащищенной: никакого причудливого макияжа, волосы свободно ниспадали на плечи, никаких украшений или сексуального белья.

И он называл ее красивой.

Флинн добавил второй палец, и ее колени как следует подогнулись. Теперь весь ее вес приходился на него. Его рука снова обвила ее талию, удерживая ее, прижимая к себе, когда он начал двигаться немного быстрее, вплоть до костяшек пальцев.

— Мы не смотрим на тебя, потому что видим невинность, — прошептал он.—Мы смотрим на тебя, потому что видим компетентность. Продолжай смотреть, — приказал он, увидев, что она начала отводить взгляд.

Люси следовала его указаниям. Она могла видеть, как румянец заливает ее шею и грудь. Как ее тело вздымается с каждым вдохом и дрожат мышцы живота. И всегда пальцы Флинна входили и выходили из нее, поглаживая без колебаний, как будто он точно знал, что заставит ее развалиться.

— Я собирался покончить с этим, — прошептал он. — И ты вытащил меня из этой ямы. Ты бросил мне спасательный круг. Потому что ты всегда будешь делать все возможное, чтобы спасти людей. Ты поднимешь их. Ты самый сострадательный человек, которого я когда-либо встречал, и никто другой не смог бы убедить меня спасти себя. Никто.

Она потянулась, схватила его за плечо, взяла горсть его рубашки и вонзила в нее ногти. — С-сильнее.

Флинн согласился, добавив третий палец, вытянув ее, ускорив. Она мертвой хваткой вцепилась в руку вокруг ее талии. О, Боже, в этот момент она даже не чувствовала своих ног. И все время, пока она разваливалась, она смотрела на себя, разваливающуюся на части. Смотрела, как Флинн прикасается к ней со свойственной ему тщательностью, как будто он вел осаду. И она беспомощно стонала, вздрагивая, и отдавалась этому.

—Я никому другому не позволил так прикасаться ко мне, — пообещал он ей.—Только ты. Ты можешь чувствовать себя потерянной, но ты намного сильнее, чем ты думаешь. Ты была достаточно сильна, чтобы спасти меня. Ты продолжаешь спасать меня, Люси . Я был бы уже десять раз мертв, если бы не ты.

Слава богу, он шептал ей низко на ухо, где камера не могла слышать, ее волосы и изгиб ее лица скрывали движение его губ.

—Ты хочешь контролировать ситуацию, и ты можешь это. Ты заслуживаешь этого. Ты эксперт и лидер. Они все должны тебя слушать, они должны, — заверил ее Флинн. Его большой палец прижался к ее клитору, и она вскрикнула от удивления, ее бедра тряслись. — Но это не значит, что ты одна. Не думай, что мы здесь не для того, чтобы поддержать тебя. Мы здесь. Обопрись на меня. Позволь мне помочь тебе.

Он ускорил движение большого пальца, как следует согнул пальцы, и она выдохнула: «Там, там… прямо… да, там…» И тогда он не сдавался, о Боже, он действительно не сдавался. Она больше не могла понять, что он говорил, только его голос все еще успокаивающе шептал ей на ухо, устойчивый полутон, когда он прикасался к ней снова, и снова, и снова…

Она вздрогнула, и рука Флинна крепко сжала ее талию, ее пальцы ног подогнулись, а голова откинулась назад, когда она кончила. Она заставила свои глаза оставаться открытыми, наблюдая, как трясется ее тело, наблюдая, как бешено толкаются бедра, наблюдая, как ее рот открывается в еще одном стоне.

Флинн поцеловал ее в макушку.—Я буду переживать за тебя. Потому что я забочусь, и мне позволено заботиться. Мы все. Ты наш друг, и это то, что делают друзья. Но ничто — ничто не изменит того, насколько вы удивительны, как мы думаем. Ничто не может затмить твой свет.

Люси повернула голову и поцеловала его, не в силах слышать — то, что он говорил, то, как они заставляли ее чувствовать, что она парит…

Он поцеловал ее в ответ, одной рукой обхватив ее лицо, а другой слегка повернув ее и помогая им двоим пройти на кровать задом наперед. — Я собираюсь трахнуть тебя, — прошептала она. Черт возьми, она собиралась трахать его до тех пор, пока он не сможет ходить.

— Тогда не думай, что я знаю, в каком ящике презервативы, — ответил Флинн.

Она слегка толкнула его локтем, и он отпустил ее, позволив ей подойти к правому ящику и вытащить один из них вместе с маленьким тюбиком смазки. — Самодовольный ублюдок, — сказала она ему.

Флинн притянул ее к себе и развернул, когда она попыталась посмотреть ему в лицо. — Нет, ты все еще смотришь.

Она передала ему удивление, глядя на свое лицо в зеркале, пока Флинн помогал ей направить ее на себя. Она не осознавала, что ее веки так трепетали, когда она принимала его внутрь себя, или что ее щеки вспыхивали, когда она чувствовала, как он проскальзывает внутрь. Люси издала легкий вздох, когда устроилась, чувствуя, как он наполняет ее — ощущение, к которому она привыкла.

Ощущение, к которому она никогда не хотела переставать привыкать.

Флинн провел рукой по ее волосам, снова нежно целуя ее в шею.—Если ты не видишь себя ясно, — сказал он ей, — тогда тебе придется видеть себя так, как вижу я. Потому что эта женщина…

— Женщина в дневнике, — прошипела Люси, чувствуя, как страх, злость и разочарование сжимают ее сердце.

—Нет. Женщина, которой вы являетесь сейчас , — настаивал Флинн. Их взгляды встретились в зеркале. Боже мой, он говорил ей посмотреть на себя, но смотрел ли он на себя? Он был чертовски красив. Его волосы слегка взлохмачены. Его глаза были такими темными, что казались черными а слегка загорелая кожа контрастировала с ее. Его облегающая темная одежда. Большие руки на ее теле. Он был похож на чертов влажный сон.

Ммм, и он был весь ее. Она резко вдохнула от ощущения силы, которое принесло. Ей хотелось бы знать, как сказать ему, как много это значит для нее, зная, что по крайней мере в одной вещи в своей жизни она все контролирует. Что есть хотя бы один человек, на которого она может положиться.

Но разве не в этом был смысл того, что он делал? Показать ей, что она может довериться ему, несмотря ни на что?

Она позволила своей голове упасть ему на плечо, целуя его шею. — Ты единственный, кому я доверяю, — мягко пообещала она ему. Она почувствовала, как Флинн встряхнулся в ней, и о, Господи, это было резко и сладко, и так, так хорошо. — Делать то, что я говорю, защищать меня, прикрывать мою спину, ты — единственный…

Флинн застонал, наклонив голову вниз, и она встала, повернув лицо в сторону, чтобы он мог поцеловать ее, медленно и глубоко, даже когда она начала прижиматься к нему вверх и вниз. Он проникал в нее полностью, как будто немного расщепил ее, и, черт возьми, это не было похоже на какую-то глупую метафору.

Она почувствовала, как пальцы Флинна запутались в ее волосах, а затем он отдернул ее, повернув ее голову так, что ей пришлось наблюдать за собой, пока она трахала его, используя его почти как свою личную секс-игрушку. Ее губа была твердо зажата между зубами, когда она забрал его так глубоко, как только могла. — Смотри, — прошептал Флинн.

Да, да, черт возьми, она смотрела, как она начала разваливаться. Руки Флинна были единственным, что удерживало ее в равновесии. Флинн все еще бормотал ей на ухо, хваля ее, и она чувствовала, как слезы наворачиваются на ее глаза, потому что он действительно доверял ей. Она понимала, он доверял ей, и она могла доверять ему, потому что он никогда, никогда не повернется к ней спиной. И это было уже чересчур, потому что она любила его, а она не... не могла...

Из нее вырвался сдавленный крик, и Флинн зарычал, снова ныряя одной рукой между ее ног, его пальцы скользили вверх и вниз по внутренней стороне ее бедер. — Пожалуйста, — его голос был немного хриплым, — позволь мне рассказать тебе как ты себя чувствуешь. Как ты выглядишь. Ты хоть представляешь как ты сводишь меня с ума …

О, да, пожалуйста, она хотела это услышать, она хотела уйти от эмоций, грозящих утопить ее, на более безопасную территорию. — Да, — приказала она. — Как ты чувствуешь себя во мне. Скажи мне, как… как это…

Флинн сильно укусил ее за плечо, и о, у нее там будет отметина. Она вздрогнула. Ей понравилась эта идея, даже слишком. Он лизнул это место в извинении, успокаивая красную кожу.

— В тебе так хорошо, — признался он, как будто ему было немного стыдно говорить ей, как сильно он хочет ее плотски. Не было ли это так весело и странно мило, что он мог так легко сказать ей, как сильно он ею восхищается. руководителем группы, но не мог заставить себя сказать ей, что находит ее сексуальной.

— Еще, расскажи мне еще, — приказала она. — Это не просьба, Майкл.

Она бы назвала его настоящее имя, но сейчас она не могла сдержать свой голос. Не тогда, когда он буквально, черт возьми, задыхался и стонал из-за нее. Когда он сильно толкался в нее и она толкалась к нему в ответ.

Флинн застонал, водя указательным пальцем по ее клитору, другой рукой крепко сжимая ее бедро.—То, как ты лежишь в моих объятиях. Блять. Как ты пахнешь.Звуки, которые ты издаешь — звуки, которые я могу заставить тебя издавать. Как ты выбрасываешь меня из головы. Как ты заставляешь меня умолять тебя… ты как огонь и мед, и я просто хочу охватить тебя своим ртом, хочу пробовать тебя каждый день…

Люси вцепилась в его руки, изо всех сил пытаясь удержать взгляд в зеркале. Ее взгляд метался повсюду, наблюдая, как он прикасается к ней, как его член входит и выходит из нее, как его губы формируют эти слова…

Она позволила бы ему. Она позволила бы ему сделать это, трогать ее всю и засовывать голову ей между ног каждый день, одного раза в неделю было недостаточно, Боже , она бы хотела, чтобы она…

— Тебе нравится быть первым, — размышлял Флинн.—Мне это нравится. Мне нравится, что о тебе заботятся в первую очередь. Я хочу помочь тебе чувствовать себя хорошо. Я хочу, чтобы ты следила за собой и видел то, что вижу я. Ты выглядишь чертовски идеально, когда кончаешь.

Люси так сильно прикусила губу, что почувствовала укол, а затем взрыв железа и соли. Пальцы Флинна ускорились, и она прижалась к нему всем телом.За глазами что-то взорвалось, и она не была уверена, что назвала бы себя идеальной, судя по изображению в зеркале.

Она выглядела разбитой.

Она опустилась в объятия Флинна, наблюдая в зеркале, как ее конечности отяжелели и обмякли. Ее глаза остановились на Флинне, когда он ускорился. Его руки на ее бедрах, чтобы помочь ей сохранить равновесие, пока он трахал ее как следует. — Вот так, — подбодрила она.—Боже, используй меня так. Я хочу чувствовать каждый дюйм тебя, пожалуйста, Га… Майкл, трахни меня, трахни меня.

Он сделал, как ему сказали. Он всегда делал то, что она ему говорила. Он кончил жестко, быстро, грубо, именно так, как ей нравилось. Она действительно не собиралась кончать снова, но, черт возьми, если это заставляло ее чувствовать, будто она расширяется. Кайф просто шел, шел, шел и шел, пока Флинн не содрогнулся. Он уткнулась лицом в ее шею, и она могла видеть . Она могла видеть, как он распадается и изливается в нее и теряет себя в ней, и ей хотелось сжаться вокруг него и никогда не позволять ему покидать ее.

Люси откинулась на него, неудержимо дрожа, а Флинн держал ее, водя по ней руками. На этот раз именно он успокаивал ее, шепча бессмысленные слова на английском и хорватском ей на ухо и в горячую кожу ее шеи.

Когда он обнимал ее вот так, хвалил ее вот так, она почти могла поверить всему, что он говорил о ней. Что ее хватало для команды, для этой миссии, для всего этого такой, какой она была.

Что она не сломалась.

В конце концов ему все-таки пришлось выскользнуть из нее, хотя это и вызвало у нее неловкое хныканье. Она повернулась в его руках, притягивая его к себе, снова как следует поцеловав его. — Мне кажется, я должна напомнить тебе, что ты чертовски красив, — прошептала она. — После всех тех милых вещей, которые ты мне наговорил.

— О, как ужасно, что ты это признаешь, — сухо ответил Флинн.

—Эй, мне пришлось отбиться от остальных, они все хотели откусить от тебя кусочек.

При этом Флинн покраснел. — Ты преувеличиваешь.

— Нет, — ответила Люси, чувствуя себя самодовольной, когда целовала его лицо.—Приходилось отбивать их палкой. Или смертельный взгляд, если честно.

—Мм, как мило с твоей стороны бороться за мою честь.

—В любой момент.

Флинн провел руками по ее бокам, затем вниз по спине, затем снова вверх. — Я имел в виду все, что сказал, — сказал он ей. Его голос приобрел тот торжественный тон, в котором его слова были тщательно выговорены, а его акцент стал еще более выскальзывающим.—Мы не ищем невиновных. Мы ищем лидера, и ничто из того, что вы сделаете, не заставит нас бросить вас.

— Я доверяю тебе, — сказала она ему. — Да, я доверяю тебе свою жизнь. Я просто не стала — мне было так стыдно. Я хотела забыть все, что было, все, что мне говорили, и что… это было включено. Я была напугана, потому что… потому что, если я не могла принять это о себе, как мог кто-то другой?

—Ты сама себе худший критик, — напомнил ей Флинн. Он осторожно убрал ее потные волосы с ее лица. — Как и большинство из нас.

Его большой палец водил туда-сюда по ее скуле, и ее сердце переполняло то, как сильно она любила, любила, любила его.

— Спасибо, — прошептала она.

— Спасибо, — ответил Флинн так же тихо. —За мою жизнь—Следующие слова были едва слышны даже шепотом.—Для моей души.

Она обвила руками его шею и страстно поцеловала, прижавшись к его губам.

***</p>Флинн целовал Люси снова и снова. Столько раз, сколько она, казалось, нуждалась в этом. Если бы они вышли из этого дня и она хотя бы наполовину знала, как сильно он ею восхищается, то он назвал бы это победой. Она никогда не должна так ненавидеть себя. Не она, из всех людей.

— Я читала о том, что произошло, — прошептала она. —На последнем задании.

Флинн замер.

Люси взяла его лицо в свои руки. — Я… я знаю, что это может быть неправильно, но я рад, что с тобой все в порядке. Джия сказал, что…что Уайетт вытащил тебя как раз вовремя, и я просто хотела, чтобы ты знал, что… что ты говоришь, что я нужен команде, но и ты нужен нам, даже если они дерьмово признаются в этом. Если бы мы потеряли тебя, это было бы… я думаю, мы потеряли бы наш лучший актив.

Актив. Верно. Вот кем он был для нее. Конечно.

Флинн проглотил горечь в горле.

— И мы теперь друзья, да?— Люси слегка улыбнулась ему, а потом нервно рассмеялась.—Я имею в виду. Технически друзья с преимуществами.

Флинн заставил себя улыбнуться. ”Да.”

— Не бросай свою жизнь, — настаивала Люси.—Пожалуйста. Вы говорите, что я вас спас. Ну, я не для того спасла вас, чтобы вас взорвали. Я хочу, чтобы ты возвращался каждый раз.

Он хотел сказать ей, что его жизнь ничего не стоит по сравнению с остановкой Риттенхауса. Что он отдал бы ее целиком или по частям, если бы это означало, что он внес свой вклад в уничтожение этой чумы на земле.

Но другая Люси, Люси, которая дала ему дневник, — он знал, почему она дала его ему. Он знал настоящую причину, по которой она рисковала всем, включая собственную жизнь и рассудок, путешествуя по собственной временной линии. И он не думал, что достоин этого, но он должен был уважать это.

В конце концов, он всегда делал то, что она ему говорила.

Ради этой Люси и ради этой, такой одинокой, такой ненавидящей себя и так нуждающейся в друге, он будет осторожнее.

— Я буду, — сказал он ей.—Я приду снова.

Морщины на лице Люси разгладились, расслабились, и она улыбнулась ему. Боже, она была как чистый солнечный свет. — Хорошо, — прошептала она. Она поцеловала его в последний раз. —Мы, гм. У нас почти нет времени, но. Хорошо.

Флинн держал ее так крепко, как только мог, одну секунду, две секунды, три секунды…

А потом он отпустил ее.

***</p>Люси ждала в комнате отдыха, потягивая чай, пока не увидела, как Стейси просунула голову. — Я бегу на обед, хочешь пойти?

— У меня поздний обед с подругой из колледжа, — солгала Люси. —Но получайте удовольствие!»

—Нет проблем, надеюсь, будет весело!— Стейси улыбнулась ей, а затем исчезла.

Люси подождала еще десять минут, просто на всякий случай.

Затем она встала и пошла в приемную. На столе висела маленькая табличка с надписью « Ушел на ланч » на тот случай, если кто-то не увидит табличку « Закрыто » на входной двери. Кэндис настояла на закрытии клуба на час, чтобы все могли поесть.

Она протянула руку за стойкой администратора и нажала кнопку, открывающую дверь в зону безопасности, затем проскользнула внутрь.

Люси понятия не имела, какое оправдание она придумает, если кто-нибудь из службы безопасности найдет ее здесь. Она даже ни с кем из службы безопасности не разговаривала, кроме краткого представления, когда Кэндис проводила инструктаж. Их было человек пять, две женщины и трое мужчин, все около шести футов и выглядели устрашающе, когда все выходили. Они как будто бросили ММА ради более спокойной работы, но все равно выбивали дерьмо из людей в тренажерный зал по выходным.

Она действительно не хотела столкнуться ни с одним из них.

Однако в коридоре никого не было, когда она проскользнула в комнату для просмотра и вошла в учетную запись Стейси.

Люси подключила флешку — как она и подозревала, когда выдергивала ее вчера, файлы скачались лишь частично, и все было в полном беспорядке. Она сомневалась, что Руфус и Джия смогут что-то из этого использовать. Если бы только файлы клиента были где-нибудь еще, кроме проклятого ноутбука Стейси, но единственным человеком, у которого они были бы, была бы Кэндис, и теперь Люси собиралась проникнуть в офис Кэндис, не будучи арестованной.

Ей просто нужно найти способ.

Появились видеофайлы сеансов Флинн, и она открыла троянский файл. Все, что ей нужно было сделать, это ввести имена файлов в троянскую программу, и все копии этих файлов будут стерты.

Люси некоторое время смотрела на компьютер.

Как только они исчезнут, исчезнут и все доказательства ее отношений с Флинном. И обычно… какая разница, если есть документальные доказательства? Обычно ей не нужны файлы с ее личными моментами. Она не была эксгибиционистом.

Но эта фотография Эми была всем, что у нее было сейчас — не только ее сестры, но и доказательством существования ее сестры. У Уайетта и Флинна были напоминания в виде надгробий, фотографий, воспоминаний других. У нее не было ничего, кроме этой фотографии, которую она могла задержать и сказать: смотри, смотри, она была здесь! Моя сестра была здесь! Она была личностью, и она существовала, и ее любили.

Что, если что-то случилось, пока остальные прыгали, а она забыла? Что, если однажды утром она проснется и ничего не почувствует к Флинну?

Даже если он не любил ее в ответ, она не позволила бы судьбе так играть со своими эмоциями. Ее эмоции были ее собственными. Ее выбор был ее собственным. Она не позволит ничему отнять это у нее.

Люси взяла троянский файл и импортировала его на компьютер, а затем перенесла копию видеофайлов на флешку. По дороге домой с работы она покупала новую флешку и переносила на нее все видеофайлы, чтобы она была отделена от флешки, которую Флинну и Дениз приходилось смотреть. Один только для нее.

Теперь она никогда не забудет.

Благополучно отключив флешку, она ввела в троянскую программу все имена файлов.

Она наблюдала со странным стеснением в груди и прерывистым дыханием, как видеофайлы удалялись один за другим. Только ее флешка теперь содержала хоть какое-то доказательство того, что Флинн был здесь, что он трахал ее, что они обнимали друг друга и шептали друг другу правду и секреты.

Люси переделала троянскую программу так, чтобы она была отключена от компьютера, после чего спрятала флешку в карман. Итак, дело было сделано.

У нее было странное ощущение, что она несет что-то гораздо более тяжелое, чем маленький кусок металла и пластика, когда она выскользнула обратно к стойке регистрации и в комнату отдыха. Как и медальон на ее шее, в нем был целый мир.