Глава 5 (2/2)

Он бормотал, он знал это, просил Люси остановиться, говоря ей, что он не может, пожалуйста, это было слишком, это когти вонзающиеся в него и рвушие насквозь, оставляя его сырым и содранным. Люси не уступала. Ее взгляд мягкий и темный, но безжалостный, говорящий ему, что он может, он мог бы, еще раз, еще один раз быть хорошим для нее, и это было как раз в то время, когда он перестал говорить или даже думать по-английски.

Тон Люси изменился, смягчился, и она прижалась к нему, и, наконец, это было уже слишком, и он буквально чувствовал, как его глаза закатились, когда все побелело, и он кончил.

***</p> Люси, честно говоря, немного беспокоилась, что просит слишком много.

Но она должна была верить, она была уверена, что он это скажет, что он использует стоп-слово, если действительно будет иметь в виду это, несмотря на лепетат.

В первый раз, когда она нажала на сабу, и саб начал говорить «не надо, стой», она запаниковала и сама использовала стоп-слово, положив конец всему.

«Но я был в порядке», — сказал ей впоследствии саб. — Я не совсем это имел в виду, это просто то, что ты говоришь, не подумав, просто… знаешь, инстинктивно.

С тех пор она стала лучше: лучше доверять своим сабам, лучше помогать тем, у кого не было опыта в обучении их пределам, когда и как использовать безопасные слова.

Но она все еще волновалась из-за Флинна.

Он бросил английский и перешел на хорватский, и она начала по-настоящему волноваться, меняя тон на хвалебный, ободряющий. Она толкнулась к его члену, удерживая его полностью внутри себя, и почувствовала, как он кончает в последний раз, все его тело дрожит, а потом он чуть не потерял сознание.

Что ж, это определенно не было слишком уж удивительным.

Она выключила виброкольцо и соскользнула с него, очищая и развязывая его, тщательно массируя его лодыжки и запястья.

Флинн снова начал приходить в себя, когда она принесла воды и легла рядом с ним, гладя вверх и вниз его бока и грудь, проводя рукой по его волосам. Он свернулся калачиком рядом с ней, медленно моргая, его взгляд из остекленевшего превратился в острый, когда он вернулся к себе.

— Не пытайся заговорить, — предупредила она его. Она помогла ему медленно отхлебнуть  воды, напевая при этом. Она обнаружила, что сабам нравится, когда она поет или напевает, что-то в этом их успокаивает. «Ты действительно хорошо справился. Я действительно горжусь тобой».

Она продолжала помогать ему пить и водила по нему руками, изредка целуя в висок. Швы на шраме бросались ей в глаза. Практически крича на нее. Она хотела знать, ей нужно было знать, что случилось.

Она чуть не потеряла его, а ее даже не было рядом. Это просто… это было не в порядке. Это было несправедливо, все было не так. Она не успела попрощаться с Эми, а теперь вселенная была достаточно жестока, чтобы повторить это снова с Флинном?

Наконец Флинн отодвинул бутылку с водой. ”Ты в порядке?” — спросила она.

— Я сказал стоп-слово?

— Нет, но ты потерял английский.

—Гинденбург — не английское слово.

—Я должен быть уверен. Моя работа здесь - заботиться о тебе.— Она провела тыльной стороной пальцев по его щеке.

—Я был в порядке. Я в порядке, — пообещал он ей. — Мне это было нужно, и я думаю… тебе это тоже было нужно.

Люси сглотнула. Да, она нуждалась в этом.

—Как это случилось? — прошептала она, водя пальцем по швам.

Она обхватила его щеку, закрыв рот от обзора камер. «Берлин, в 60-х они нацелились на Руфуса, — прошептал Флинн. «Черный парень в Германии времен холодной войны, вероятно, не лучшее решение».

Люси отпрянула, сглотнув. «Нужно быть осторожнее с собой. Есть способы решить проблемы, не проявляя безрассудства».

Ты не расходный материал , хотела она закричать. Но она не могла. Она не могла честно поговорить с ним, не с камерами, не с записью всего этого.

— Ты… теперь ты на моем попечении, — сказала она, заставляя себя говорить ровным голосом. — И я знаю, что не имею никакой власти над вами за пределами этой комнаты, но… но я сделаю все возможное, чтобы позаботиться о вас здесь. Я надеюсь… я надеюсь, что вы, по крайней мере, подумаете о том, чтобы вести себя лучше, потому что, если ты это сделаешь, это облегчит мне работу здесь. Разве это… в этом нет никакого смысла, не так ли?— Она издала тихий, самоуничижительный смешок, и от этого звука у нее во рту появился горький привкус.

Флинн слегка покачал головой. ”Нет. Это имеет смысл.”

Она наклонилась и поцеловала швы. Затем нежно поцеловала его в губы.

— Я думал, меня наказывают, — прошептал Флинн.

—Так и было. Теперь ты получаешь вознаграждение.

—За что?

— За то, что вернулся, — сказала она и снова поцеловала его. Потому что она могла, черт возьми, и никто не мог ее остановить.

***</p>Пальцы Флинна все еще казались неуклюжими, нескоординированными, но он изо всех сил старался дотянуться до щеки Люси, пока она его целовала. Теперь она лежала наполовину на нем, почти, но не совсем в его руках, и он хотел это исправить.

Он высвободил руку из-под нее и перекинул ее через ее спину. Люси одобрительно хмыкнула. — Что случилось в Берлине? прошептала она.

— Все на флешке, — прошептал в ответ Флинн.— В кармане штанов.

Люси хмыкнула в знак признательности и поцеловала уголок его рта. —Ты будешь осторожен? Я знаю, что не— я знаю, что ты привык быть солдатом,и что я не имею права указывать тебе, как тебе жить, и что тебе, наверное, все равно на себя, но… но мне не все равно. Так что, если бы вы могли…

Флинн погладил ее по спине вверх и вниз. Это так болезненно напомнило ему Бразилию.

Он не рассказал ни Люси, ни кому-либо еще обо всем, что произошло в Сан-Паулу. О том, как Люси дала ему дневник. О том, как он последовал за ней из бара, желая получить больше информации. О том, как она сказала ему, что не может больше сказать. О том, как она поцеловала его. О том, как они вернулись в его захудалый номер в мотеле, и она трахала его, будто точно знала, как научить его трахать ее. Как она связала и вывела его из себя, как будто знала, что это то, что ему нужно.

После этого она лежала у него на руках, вот так, и дрожала, как причал во время урагана. И он знал, чего она не говорила о нем, о них.

Вот почему он доверял ей. Потому что она любила его, была влюблена в него, и в течение ночи он начал влюбляться в нее.

Вот почему он поверил ей, когда она сказала, что он уничтожит Риттенхаус, что они будут отличной командой, что он герой, ее герой.

Вот почему он рисковал всем. Чтобы спасти свою семью, своих прекрасных девочек, в том числе и ее. Лорена, Айрис и Люси.

Он просто знал, что с тем, что он делал, он не мог вернуться к первым двум. Они не поймут, человек, которого они любили… он ушел, исчезая с каждым темным шагом, который он предпринимал, чтобы стереть Риттенхаус с лица земли. Но Люси, она знала. Она поняла. Так он надеялся…

А потом он встретил ее, и она не хотела иметь с ним ничего общего. Ему пришлось приспособиться, чтобы заслужить ее доверие, и он понизил свои ожидания. Он снова влюбился в нее и приспособился к этому.

А теперь… теперь ему пришлось приспосабливаться и к этому. Переспать с женщиной, в которую он был влюблен, которая, казалось, не любила его, которая только начинала видеть в нем друга.

За исключением того, что прямо сейчас она говорила ему то же самое, что и ее другая. Ты будешь осторожен? Гарсия, обещай мне, что будешь осторожен.

Он обещал другой Люси, он пообещает и этой. — Я попробую, — сказал он.

Люси прижалась своим лбом к его, ее пальцы растопырились на его подбородке. ”Я серьезно. Никогда больше так со мной не делай. Никогда больше не оставляй меня в таком положении».

— Я поговорю с Дениз. Этого не произойдет».

Она кивнула, поцеловала его в последний раз и встала. Его конечности казались тяжелыми, расслабленными, но уже не мертвым грузом. Он сможет встать за ней через минуту.

— Увидимся на следующей неделе, — сказала она ему, натягивая халат, и ушла.

Прямо как в Бразилии.

***</p>Стейси снова пригласила ее в бар в тот вечер. Люси не хотела говорить «да», но она должна была и… она подумала, что, наверное, должна. Она была… встревожена после сеанса с Флинном. Она так чертовски беспокоилась о нем, и даже теперь, когда она убедилась, что с ним все в порядке, ей не нравилось, что он снова исчез из ее поля зрения на неделю. Вдали даже от возможности связаться с ним.

Флешка благополучно лежала в ее кармане, но, казалось, прожигала в ней дыру. Она не могла перестать думать о Флинне под ней, о его руках, обнимающих ее, о его обещании постараться быть в безопасности.

Это была не очень хорошая компания, но она пыталась сосредоточиться на том, что говорили другие. Если бы она просто пошла домой, то все время была бы в квартире, волнуясь по этому поводу.

— Итак, — сказала Майя. — Ты был довольно тихим.

Люси вздрогнула от того, что уставилась в свой напиток.—  Ой. Ах, просто устал.

— Майкл Томпкинс так сильно тебя утомил? — Пол рассмеялся.

Люси выдавила из себя ухмылку и пожала плечами , как будто вы хотите знать .

— Кажется, ты ему нравишься, — сказала Стейси. — Сказал мне оставить тебе чаевые, потому что он пропустил на прошлой неделе.

Дениз собиралась поджарить Флинна за это. Должно быть, он повеселился.

— У него не было никого, кроме нее, с тех пор, как он впервые появился, — заметила Майя. — Не хочешь взять выходной? У вас полный состав, а он… ну. В нем много чего есть.

Люси знала, как и в колледже, что за симпатичных клиентов существует небольшая конкуренция. И она была хорошо и близко знакома с тем, насколько красив был Флинн. Мягко говоря.

Пол усмехнулся. — Эй, если ему нравятся мужчины, я тоже возьму его.

Желудок Люси скрутило, и она поняла, что сжимает вилку так сильно, что та начинает гнуться. — Нет, — сказала она, заставляя свой голос оставаться легким и ровным. — Думаю, я оставлю его. Если он доволен моей работой, то я не вижу причин передавать его кому-то другому.

Она была почти уверена, что ее посыл прикоснись к нему и ты умеешь дошёл до них, потому что брови Майи поднялись к ее линии роста волос, а Пол выглядел так, будто проглотил жука. Стейси сделала быстрый глоток из своего напитка, чтобы попытаться скрыть веселую улыбку, но у нее это не совсем получилось.

— Хорошо, — сказала Майя, подняв руки в знак капитуляции. — Если ты так говоришь.

Люси никогда не считала себя ревнивой. Если кто-то хотел попробовать флиртовать с ее партнером, то они могли попробовать. Она доверяла своим романтическим партнерам — несмотря на ужасное поведение Уайетта после возвращения Джесс — и знала, что если они изменят ей, она все равно ничего не сможет сделать, чтобы их остановить. Это было на них совести.

Но это не было нормальной ситуацией. Здесь у нее была власть, власть перевести Флинна или любого другого клиента к другой доминне. Кэндис ясно дала понять, что сотрудники контролируют ситуацию, и если они не хотят видеть клиента, то они не увидят этого клиента. Если они хотели удержать клиента, как правило, им это позволяли.

Может быть, это относилось к клиентам как к вещам, но, честно говоря, Люси было все равно, за исключением случаев, когда дело касалось Флинна. Каким-то образом она знала, что даже если бы он был просто клиентом, даже если бы он не был ее партнером по шпионажу, он не захотел бы пойти к кому-то еще. Что это должна была быть она, это должен был быть кто-то, кого он уже знал и кому доверял.

Она никогда, никогда не нарушит это доверие. Не после того, как он поддержал ее во время беспорядка с Уайеттом, не после того, как он подбадривал и защищал ее в течение нескольких месяцев на миссиях.

Хотя это… не совсем объясняло мой рычащий волчий инстинкт , который проснулся в ней.

— Я так и говорю, — ответила Люси.

Майя и Пол пожали плечами и пошли еще выпить. Стейси наклонилась. — Кто-то ревнует, — сказала она напевным голосом.

— О, тише.

— Нет, я не буду молчать. Ты нравишься ему.

Люси закатила глаза. — Прошу вас. Вы видели этого человека. Я кончаю с ним и  не откажусь от этого.

— Ты уверен, что это все? — Стейси взмахнула соломинкой. — Потому что после этого  вы двое наверняка становитесь милыми. И ты чуть не сошла с ума, когда его не было на прошлой неделе.

Она пожала плечами. — У него опасная работа.

Она не была... это был просто секс. И он был ее единственной связью с ее реальной жизнью, ее настоящей личностью. Хотя она не могла рассказать об этом Стейси. Во всяком случае, это было не то, на что намекала Стейси.

Действительно.

Стейси фыркнула. — Да, я заметил на видео. Деловая встреча? Действительно? Ставлю на то,что он из  ЦРУ.

Чёрт. Она должна была надеяться, что Стейси не будет слишком много копаться в этом. — Думаешь, сотрудники ЦРУ могут позволить себе быть клиентами такого клуба?

— Если они зарабатывают деньги на стороне, а многие из них так и делают. В этом городе грязных людей и грязных денег больше, чем наркопритонов. — Стейси пожала плечами, давая знак выпить еще.

—Эй.— Люси небрежно улыбнулась. Ей нужно было увести разговор от занятий Флинна.—  Кстати, о видео. Мне было интересно, можно ли мне разрешить просматривать свои собственные? Только в смотровой комнате. Для самооценки?»

— Вы оцениваете себя?—  Стейси преувеличенно закатила глаза. — Дай угадаю, ты был любимчиком учителей, та,кто напомнит своим преподавателям, что у них запланировано домашнее задание.

— Эм, может быть. И что?

Стейси хихикнула. — Хорошо. Да, конечно, просто приходи в один из выходных, я посажу тебя за монитор и посмотрим твои видео. Проще простого.

— Спасибо, Стейси, ты лучшая.— Люси чокнулась со стаканом Стейси. Следующий шаг выполнен. Или так хорошо, как могло бы быть.

Эти мысли о Флинне и ревности она могла аккуратно отделить и спрятать, чтобы разобраться с ними позже. Намного позже. Например, через двадцать лет.

— Тут звонят. — сказал бармен с телефоном в руке. — Просят мисс Уоллес? Это от Остина Роу?

Кровь Люси похолодела от страха и беспокойства. Был только один человек, который додумался использовать это прикрытие.

Флинн.

***</p>Флинн как раз выезжал за пределы города, когда ему позвонила Дениз.

— А, агент Кристофер. Я тебе понадобился, чтобы купить продукты по дороге?

— Вернись к Люси, сейчас же.

Флинн дернул руль в сторону, пересекая примерно четыре полосы движения и ускоряясь, чтобы свернуть с шоссе. — Что случилось?

— Эмма в Вашингтоне. Я только что получила наводку от друга. У меня есть основания полагать, что она встречается с кем-то из других главных игроков Риттенхауса.

…о черт. Если она покажет им фотографию Люси…

— Скажи Люси, что она должна несколько дней не приходить на работу из-за болезни. Мы дадим ей отмашку, когда она будет в безопасности.

— Черта с два. — Флинн резко повернул налево, затем еще раз, выйдя на шоссе в противоположном направлении, снова к городу. — Нам нужно извлечь ее.

— Точно нет. Будь ты на ее месте, ты бы настоял на том, чтобы остаться. Это возможная опасность, не более того. Если мы вытащим ее сейчас и выяснится, что Эмма ничего не знала, мы потеряем нашу самую большую зацепку, и Люси никогда нас не простит.

Флинн выругался — по-хорватски, чтобы Дениз не могла понять, что именно он говорит. Она была права, и именно это беспокоило его. Будь он на месте Люси, он бы никогда не согласился на эвакуацию. А Люси больше всего на свете хотела, чтобы Эмму и Риттенхаус разрушили. Если они вытащат ее и она упустит свой шанс… она может никогда их не простить.

— Хорошо, — сказал он. — Я свяжусь с ней и предупрежу. Я позвоню тебе, как только закончу.

— Хороший. Ты передал ей флешку?

— Да, она у неё.

— Превосходно. После, как только Эмма уйдет, если берег свободен, мы начнем вторую фазу.

Флинн глубоко вздохнул и сбросил вызов. Затем он нажал на газ.

Он должен добраться до Люси, быстро.

***</p>Он выследил Люси до бара, где она упомянула о встрече с коллегами в своем отчете. Он видел, как она сидит там со Стейси и парой других и смеется.

Казалось, она хорошо проводит время.

Флинн обошел заднюю часть и проскользнул внутрь. Затем схватил табличку ”осторожно мокрый пол”, когда бармен повернулся спиной, и положил ее перед женским туалетом, проскользнув внутрь. Он не видел замка, что типично для туалетов с несколькими кабинками, поэтому он навалился на дверь, чтобы никто не открыл ее, и вытащил свой мобильный телефон. Быстрый поиск в Google нашел ему информацию о заведении, включая номер телефона. Он сделал звонок.

«Привет, это Остин, Остин Роу, я пытаюсь связаться с мисс Уоллес? Она должна быть в баре со своими друзьями по работе, она всегда ходит туда с ними… Я ее соседка, она не отвечает на звонки, ее собака вышла — да, я подожду, спасибо».

Он услышал, как бармен зовет Люси через дверь, а через мгновение послышалось шипение: «Остин Роу? Серьезно?”

— Эй, ты знал это имя.

«Конечно, я знал это. Все хорошо? У тебя все нормально?”

”Я в порядке. Иди в женский туалет.

Последовала долгая пауза, а потом: «Нет. Ты не можешь...

— Просто иди сюда. Он повесил трубку.

Через несколько мгновений после этого раздался стук в дверь. Он открыл ее, и Люси вошла внутрь. Он мог хорошо видеть, что на ней сейчас было одето: темно-синий шелковый топ на пуговицах и джинсы, ее волосы были распущены. Она выглядела… хорошо. Как она обычно выглядела. — Какого черта, Флинн? Что ты здесь делаешь? Это может взорвать все!

— Эмма в Вашингтоне.

Люси замерла. — Она… она здесь?

— Позвонила Дениз. Она хочет, чтобы вы заболели и были готовы к извлечению, если Эмма узнает, кто вы такой.

— Нет.— Люси покачала головой. — Нет, я не уйду. В моем списке есть все парни из Риттенхауса, Флинн, и они дают мне все. Я имею в виду не все-все, ну ты понимаешь. Не все из них даже знают о путешествии во времени, но вы должны услышать о других вещах, которыми занималась группа…

Флинн потянулся, чтобы положить руки ей на плечи, чтобы поддержать ее, но остановился. Они не были на сессии. Теперь он не знал, каковы были правила. Здесь. Выход в реальный мир. — Люси, если Эмма покажет кому-нибудь из них твою фотографию, они скажут ей, кто ты, и придут за тобой. Мы не можем так рисковать.

— Мы так близко, Флинн. Я могу начать получать файлы в ближайшее время, я уже спросил Стейси, могу ли я посмотреть мои видео.

— Это не стоит твоей жизни!»

— Это не тебе решать! — прошипела Люси. Флинн заметил, что ее руки были сжаты в кулаки.

Она отвернулась, ее челюсть работала, глаза блестели.

—  Я ставлю на первое место мужчин, на которых мне плевать, мужчин, которым я хочу — я хочу причинить боль, мужчин, которых я хочу стереть с лица земли за то, что они сделали со мной и со всеми остальными, за то, что они планируют сделать. Они — все, что я ненавижу, и я должен выслушивать их проблемы, помогать им расслабиться и уговаривать их освободиться, как будто мне на самом деле не наплевать. И я могу отключится, частично, я могу войти в ту зону, но это непросто и так изматывает. Меня это утомляет. И я вру этим людям, этим хорошим людям, которые водят меня на обед и в бар. Я добавляю слабительное в энергетический коктейль девушки! И она была мне симпатична! Ничего, кроме доброты по отношению ко мне. Стейси, вероятно, уволят в конце всего этого. Она даст мне доступ к файлам, и я украду их, а мадам Кэндис узнает, и упс. Стейси за то что дала мне доступ, скажут пока-пока. — Люси бесплодно жестикулировала в воздухе, как будто демонстрировала разочаровывающую картину.

— Если я делаю это. Если я лгу этим людям, причиняю им боль,имею дело с этими отвратительными сторонниками превосходства белой расы, однопроцентными, чистокровными придурками, если я вдали от тебя и всех остальных, кому я доверяю и о ком забочусь , если я живу во лжи — то я хочу, чтобы это того стоило. Я хочу, чтобы это что-то значило.

Она сделала шаг к нему, все ее лицо было искажено эмоциями.

— Скажи Дениз, что бы она меня не тянула. Я не прикидываюсь больной. Я делаю свою чертову работу и рушу Риттенхаус. Потому что, при всем уважении, она не понимает, что это значит для меня. Она может уйти, когда захочет. Но Ты? Я? Уайетт? Руфус? Джия? Мейсон? Мы не можем уйти. Видения Джии, ее и Руфуса пилотирование, знания Мейсона, Джесс — наши близкие, которых мы потеряли, ты и я, твоя жена, твой ребенок, моя сестра — мы не можем уйти от этого. У Дениз все еще есть семья, и если она решит сбежать, я гарантирую вам, что Эмма просто отпустит ее. Потому что без Дениз у нас ничего нет. Мы не можем выйти в мир, мы были бы легкой добычей.Так что нет. Она не может меня тянуть. Я придерживаюсь этого. Я в этом сейчас, и я делаю это до конца. И если Эмма хочет пойти за мной, пусть попробует.

Люси уже трясло, ее голос был напряженным и начал опасно подниматься по высоте. К черту, к черту если она этого не ценит, у нее начиналась паническая атака, а Флинн не мог этого допустить. Он схватил ее руки, крепко сжав их. — Эй. Эй, дыши со мной, сожмите мои руки, как можно крепче.

Она сжала, и Флинн глубоко вздохнул, наблюдая, как Люси повторяла за ним. Несколько мгновений они просто дышали вместе, пока она сжимала его руки, пока не почувствовала, будто она перекладывает кости в его ладонях.

Наконец она ослабила хватку и вытерла глаза рукавом рубашки. ”С тобой все хорошо?” — спросил Флинн.

Люси шагнула вперед, обхватив руками его торс, обняла его. Флинн пошатнулся, но не от ее веса, а от явного удивления. Он осторожно обвил ее руками, прижимая к себе спину.

— Быть шпионом не очень весело, не так ли, — мягко сказала она. — Это все… проверка через плечо и ложь хорошим людям. Использование их.

Флинн вздохнул, потирая ее спину. — Нет. Это… это совсем не похоже на фильмы, нет. Как правило, это очень скучно, приходится много ждать и делать маленькие странные вещи, которых ты не понимаешь. И это… да. Делать то, что, как вы знаете, может навредить людям, и говорить себе, что это для общего блага.

— Я хочу разрушить Риттенхаус во что бы то ни стало, — прошептала Люси. — Но когда я подумал об этом — я подумал — это будет почти легче. Убийство людей, которые этого заслуживают. Такие люди, как Эмма. Потому что это причиняет боль людям, которые этого не заслуживают. И быть близким с людьми, которых я ненавижу.

— Это непросто, — возразил Флинн. — Убить кого-то никогда не бывает легко. Даже если вы искренне верите, что… что они этого заслуживают. Это бремя, которое я не хочу, чтобы тебе приходилось нести. Стейси и все остальные здесь, с ними все будет в порядке. Но отняв жизнь, от этого уже не оправишься. Вы не можете отменить это. Стейси может найти другую работу. Вы можете заняться хорошим сексом, чтобы заменить плохой секс, или пройти терапию, или что-то еще, что вам нужно. Но когда кто-то мертв… он мертв.

— Я не какой-то нежный цветок, Флинн. Тебе не нужно меня защищать.

— Я знаю это. Но я думаю, что с моей стороны справедливо не хотеть, чтобы ты чувствовал то, что есть у меня.

Люси повернула голову, наклонив ее вверх, пока не уперлась подбородком ему в грудь. Его полностью поразило, как мешок с кирпичами в лицо, что он держит Люси на руках. Все, что ей потребуется, это встать на цыпочки, а ему наклонить голову вниз, и их губы соприкоснутся.

Темные глаза Люси уставились на него. Ее губы приоткрылись. Он подумал — выражение ее глаз заставило его подумать, что — что, может быть…

У него перехватило дыхание, когда Люси поднялась на цыпочки. Она делала это медленно, неуверенно, что совершенно отличалось от самоуверенной, властной манеры, которая была у нее в их сценах. Воздух вокруг него казался густым, тяжелым, напряженным. Он лихорадочно задавался вопросом, был ли это сон, происходило ли это на самом деле, но ее лицо было всего в нескольких дюймах от него, и она смотрела на него так, будто он был ночным небом, полным звезд, и она видела их впервые…

Кто-то постучал в дверь. ”Хей! Сколько еще это займет!»

Люси дернулась назад, как будто кто-то ударил ее, и вырвалась из его рук. — Ты… ты должен уйти, — сказала она, потирая плечо.

— Ах. Да.— Казалось что мир накренился, воздух стал слишком разреженным. Казалось, ему не хватало кислорода. — Тогда увидимся на следующей неделе. Будь осторожен.

— Это моя фраза, — прошептала Люси, криво улыбнувшись уголком рта.

— Это не значит, что я не могу использовать его на тебе.

Люси издала звук, похожий на смех, и схватилась за ручку двери. — Я их отвлеку.

Флинн кивнул ей.

Она открыла дверь и выскользнула наружу, и он услышал, как она оправдывается тем, что ей нужен тампон, и воспользовался случаем, выбежав из ванной и через стойку к задней двери.

Он не оглянулся, хотя и хотел. Он мог чувствовать тяжесть взгляда Люси на его затылке, не только на его голове, но и на всем его теле, как будто она скользила по нему, запоминая его. Наверное, чтобы определить, сколько стресса накопилось в его теле на следующей неделе.

Флинн шагнул на холодный ночной воздух глухого переулка и глубоко вдохнул, прислонившись спиной к стене, его колени подкосились.

Может быть, они и не целовались, но его рот все равно обжигал.