Глава 4 (1/2)

Люси чувствовала себя ужасно из-за того,что ей придется сделать.

Она еще даже не сделала этого, а уже чувствовала себя ужасно.

Но ей нужно было добраться до клиентов Риттенхауса, которые были у Ти Джей, и до сих пор они были ей верны. Они не хотели переходить к другой госпоже без уважительной причины, не тогда, когда им нравился Ти Джей. Люси заметила, что другие клиенты были такими же, и не винила их. Если вы нашли доминанту, которая вам понравилась, зачем обмениваться? Найти подходящую госпожу было все равно, что найти хорошего портного.

Однако теперь все обычные правила были нарушены. Как только она заставила этих парней провести с ней сеанс, она знала, что может уничтожить Ти Джей. Она просто должна была воплотить это в жизнь.

Поэтому она принесла на работу в сумочке небольшой мешочек, провела утреннюю сессию, а затем пошла в комнату отдыха для сотрудников, где стояли кофеварка и холодильник.

Каждый день Ти Джей приносила энергетический коктейль, который она делала из шпината, шоколадного порошка и бог знает чего еще. Она оставила его в холодильнике.

Несложно было подмешать несколько слабительных.

Затем Люси вышла из комнаты отдыха и пошла обедать со Стейси.

Когда они вернулись, Кэндис стояла в вестибюле с суровым видом, скрестив руки на груди. — Стейси, — сказала она.  — Мисс Уоллес. Кажется, мисс Чосер не может сегодня выйти к своим клиентам.

— Все хорошо? — спросила Люси.

— Все будет хорошо, — ответила Кэндис.  — Она слегка приболела. Стейси, я объясню клиентам. Если они будут недовольны, я с этим разберусь. Мисс Уоллес, не могли бы вы заменить мисс Чосер?

— Конечно, — сказала Люси. — Я была бы рада.

— Не будет ли это перенапряжением?

— Нет, нет, я буду в порядке. Действительно. У меня были сессии одна за другой после недели выпускных экзаменов в колледже, чтобы избавиться от стресса — это пустяки». Она улыбнулась и пошла переодеваться. — Я буду готова через пятнадцать минут, — бросила она через плечо.

Успех.

***</p>Флинн вошел в клуб, кивая Стейси. Она улыбнулась ему. — Как обычно, мистер Томпкинс?

— Да, мне нужно записаться на встречу.

— Конечно вы можете. —Стейси улыбнулась ему. — Она становится довольно популярной, наша мисс Уоллес.

—Она ли это? Я удивлен, что ты  не популярена.

Стейси рассмеялась. — Лесть может помочь тебя везде, но я всего лишь секретарь.

— Я не думаю, что существует… система «первым пришел — первым обслужен», поскольку мисс Уоллес становится все более популярной? — спросил он, прислонившись к столу и одарив Стейси своей самой успокаивающей, дружелюбной улыбкой. —Мне не хотелось бы потерять мисс Уоллес, потому что кто-то еще пробрался, когда я приходил к ней с самого начала».

— Осторожнее с таким отношением, она тебя за это накажет, — поддразнила Стейси.

Флинн изобразил беззаботный смех. —Ну, полагаю, мне придется просто перенести этот настрой на сеанс, не так ли?

Стейси хихикнула и нажала кнопку звонка, чтобы Флинн вошел.— Не волнуйтесь, мистер Томпкинс, если вы назначили постоянную встречу, она останется в силе, чтобы не случилось.

Флинн кивнул ей. «Спасибо, Стейси, ты лучшая».

Он подмигнул, а затем,с собственно,отправился в клуб. Он уже знал дорогу, вниз по коридору к правой двери и войди в комнату.

Но его сердце колотилось, как будто это было в первый раз.

Он подозревал, что никогда не привыкнет к этому. Видеть Люси, чувствовать Люси, иметь ее такой...

Дверь открылась, и он начал оборачиваться…

«Не поворачивайся».

Он стоял неподвижно, по его позвоночнику пробежала дрожь.

«Садись на кровать».

Флинн сел на край кровати. Он услышал, как Люси идет… куда-то, а затем услышал, как заиграла джазовая музыка.

Он держал руки на кровати и тяжело сглотнул, во рту у него пересохло.

Мгновением позже Люси обошла его  и вышла в поле зрения.

Твою мать.

Поговорим об этом от и до— у нее были чулки, каблуки, один из этих… Дерьмо, он не мог вспомнить названия. Это похоже на корсет, только их легко снять. Он выглядит  как корсет, но не давал всей сопутствующей поддержки,в основном только для галочки… Ее волосы были собраны, и она была одета в перчатки и проклятое колье-чокер. Вся она была в черной цветовой гамме, потому что, видимо, она просто хотела сегодня выложиться на сто десять процентов.

Черт, это убьет его.

Люси провела рукой по его волосам, слегка царапая ногтями, затем провела пальцами вниз, чтобы обхватить его челюсть. — Ты был очень добр ко мне в последнее время, не так ли? она спросила.

— Стараюсь, — усмехнулся он.

Он никогда не видел улыбку Люси за пределами этой комнаты — это было похоже на грех. «Если вы можете быть очень хорошими для меня сегодня, я думаю, вы заслужили несколько… наград».

Ее рука скользнула вниз, взяв его галстук в руку, позволив ему скользнуть сквозь пальцы. «Вы помните те мягкие ограничения, которые мы обсуждали? Некоторые вещи, которые вы не сделаете, пока человек не заслужил ваше доверие?

Флинн кивнул, в его голове пронеслась тысяча вариантов. Если Люси хотела, чтобы он проделал с ней одну из этих вещей — он сделал бы это. Он сделает почти все, что она попросит. Он доверял ей, чтобы она позаботилась о нем через это, чтобы сделать это хорошо для него.

— У меня тоже есть мягкие ограничения. Вещи, которые я не позволяю партнерам делать со мной, если они не очень хороши для меня и не могут показать мне, что они из тех сабмиссивов, которым я действительно могу доверять.

Она стянула с его плеч пиджак и расстегнула галстук, отложив его в сторону, затем расстегнула верхнюю пуговицу на его рубашке. Ее большой палец погладил впадину его горла. —Тот саб, который делает то, что я прошу, когда я прошу, лежит ли он неподвижно или прикасается ко мне определенным образом. Кто начинает, когда я говорю «начать», и останавливается, когда я говорю «стоп».

Люси взяла его за подбородок руками, наклонив его голову так, что ему пришлось смотреть ей прямо в глаза. — Как ты думаешь, сможешь ли ты стать для меня таким партнером? —Она наклонила голову, очень медленно надувшись, привлекая внимание к своему рту, к своей темной помаде. —Доверие идет в обе стороны, здесь. Хочешь, чтобы я доверял тебе?

Боже, да. Больше чем что либо.

”Да, мэм.”

— Думаешь, сможешь?

”Да.” Как в этой комнате, так и вне ее.

—Не смотря ни на что?— спросила Люси мягким голосом, и у Флинна возникло ощущение, что прямо сейчас они говорили о гораздо большем, чем эта сцена.

— Да, — повторил он таким же мягким голосом.

Люси одарила его быстрой, нежной улыбкой, настоящей улыбкой — или, ну, не менее настоящей, чем те, которые она улыбалась, когда была госпожой, но соответствовала тем, которые он обычно видел в ней. Улыбкам Люси, к которым он привык — и затем ее лицо разгладилось, и она отпустила его.

—Тогда делай, как я говорю, на этом сеансе, и на этот раз я позволю тебе участвовать.

Принимать участие.

—Веревки — это весело, согласны?—Люси сделала шаг назад, переместив свой вес, затем потянулась к своим волосам. —Но вы, должно быть, хотите немного больше… участия.

Она распустила волосы, и они каскадом упали ей на плечи, густые, темные и вьющиеся.

—Итак, сегодня, если вы хорошо себя чувствуете, начинается день зрительского участия. Ты не прикасаешься, пока я не скажу, ты приходишь, когда я говорю и как я говорю, и когда ты прикасаешься ко мне, ты делаешь это, как я говорю, когда я говорю. Все ясно, мистер Томпкинс?

Флинну пришлось моргнуть, чтобы сфокусировать взгляд на том, как ее волосы обрамляли ее лицо, возвращая его взгляд к ее глазам. ”Да, мэм.”

—Хорошо. Тогда мы начнем.

Участие .

Он действительно собирался умереть.

***</p>Люси провела рукой по волосам, играя с кудрями, и перекинула их через плечо. Она начала раскачиваться под джазовую музыку, позволяя взгляду Флинна зафиксировать движения ее бедер.

В первом клубе, в котором она работала, в передней части был стриптиз, а сзади — клиентские комнаты для БДСМ-игр. Не все знали об этих комнатах или о том, что именно в них происходило. Она начинала как танцовщица и прошла путь до доминанта, тренируясь под руководством одного из других доминантов.

Она больше не занималась стриптизом или танцами на коленях. Специально для клиентов Риттенхауса. Они не видели ее голой. Да, ладно, тело было просто телом, открытая грудь используется в качестве элемента ухаживания , а не для секса, если вы хотите сразу перейти к делу. Но если им удастся и они арестуют этих мужчин, она не хочу быть на месте свидетеля, глядя на них и зная, что они представляют ее обнаженной. Она бы достаточно нервничала и без этого удара по ее моральному духу.

Нет, с другими своими клиентами она распоряжалась ими, заставляла лизать ее туфли или что-то в этом роде, связывала их хорошо и правильно, она использовала игрушки, но они никогда не прикасались к ней. Они никогда не видели ее полностью обнаженной — на ней был какой-то лифчик и трусики. Она никогда не трахала их и не касалась их ртом. И она не демонстрировала свое тело. Это было о них самих, об их хорошем самочувствии, об исследовании их тел, о том, чтобы дать им умственную разрядку, в которой они нуждались.

Но она хотела покрасоваться перед Флинном. Ей было все равно, хотят ее клиенты или нет. Она хотела, чтобы они хотели ее, потому что она заботилась о них психологически и физически. Она хотела, чтобы Флинн хотел ее, потому что…

Люси оттолкнула все это. Это были опасные мысли, мысли, которые она не могла себе позволить.

Она глубоко вздохнула и снова сосредоточилась на этом моменте.

Люси потянулась, расстегивая колье. Это была просто черная полоска кожи. Но самое интересное?

Он был регулируемым.

Она наклонилась, давая Флинну хороший взгляд на ее груди, где бюстье держало их приподнятыми и закрепленными. ”Могу я?” она спросила.

Флинн понял, что она имела в виду, и откинул голову назад, обнажая горло.

Люси почувствовала прилив жара, ее бедра и живот сжались, когда она застегивала колье на его шее. Оно не было тесным, но это было как прикосновение, которое он чувствовал каждый раз, когда делал глубокий вдох или глотал.

Глаза Флинна закрылись, и он вздрогнул. О, черт возьми, да. Он хорошо выглядел таким.

Люси провела пальцами по своему теперь обнаженному горлу, проводя ими по грудям, все еще двигаясь в такт музыке. Она опустила руки вниз, затем расстегнула подвязки, демонстративно спустив каблуки, спустив чулки и деликатно сбрасывая их, снова провела руками по своим теперь голым ногам.

Она помнила, как тренировалась для Сары дома одна перед зеркалом, работая телом под музыку, пока не почувствовала себя уверенно что бы показать себя и не захихикать от нервозности. Она откинула голову назад и поиграла со своими волосами, провела руками по всему телу, показала Флинну понемногу со всех сторон, прежде чем потянулась и начала расстегивать молнию на бюстье.

Дело в том, что бюстье должно  имитировать внешний вид корсета, но оно не обеспечивало такой поддержки и его можно было легко снять. Как черт возьми, прямо сейчас она имела дело с реальным пребыванием (хотя в колледже она стала достаточно хороша, чтобы зашнуровать корсет в автобусе по дороге на работу).

Выражение лица Флинн, когда она отложила ткань, обнажая живот и грудь — она почти хотела спросить Стейси, может ли она получить видео, чтобы она могла сделать стоп-кадр этого момента. Он выглядел так, будто хотел сожрать ее.

И Боже, неужели она хотела позволить ему.

Его руки вцепились в простыни по обе стороны от него, колье тянуло его, когда он тяжело сглатывал. Она увидела, как натягиваются его штаны, и еще одна вспышка жара пронзила ее.

Наконец, она зацепила пальцами свои стринги, последнюю часть одежды, которая была на ней, и стянула их вниз, отбросив в сторону.

Рот Флинна чуть приоткрылся. Это был чрезвычайно приятный взгляд на него.

Она позволила песне закончиться, когда провела руками по его груди, плечам и рукам, а затем снова опустилась.

А потом она перекинула ногу и устроилась у него на коленях.

***</p>Флинн издал звук, как будто его ударили в живот. Люси была… Боже, он чувствовал ее даже сквозь ткань своих штанов, какая она была горячая и мокрая, и ее вес на его ноющем члене, о, черт …

Она просунула руки под его челюсть и подняла его голову. Ее бедра начали медленно двигаться, и у Флинна чуть не вылетели глаза из орбит, его зрение на мгновение затуманилось. Сладкий Иисус. — Посмотри на себя, — прошептала она. — Будь ​​хорошим, не прикасайся.

Ее бедра никогда не переставали двигаться, и, честно говоря, Флинн никогда раньше не видел привлекательности в танцах на коленях, но, черт возьми, теперь он менял свое мнение. Он был готов сойти с ума. Люси медленно расстегивала каждую пуговицу на его рубашке, пока не добралась до его голой груди. В тот день он был ленив и не одел майку, и Люси, очевидно, была довольна этим. Радостное мурлыканье вырвалось у нее из горла, когда она провела руками по его коже.

Она поцеловала там, где его кожа соприкасалась с воротником, а затем прижалась ртом к его уху. «Я хочу, чтобы твой рот был на моей груди».

Люси схватилась руками за его затылок, толкая его лицо вниз, и Флинн не стал терять ни секунды. Ее горячая, мягкая кожа под его губами. Он действительно прикасается, участвует, заставляет ее вздрагивать и немного стонать…

Ее бедра двигались быстрее, так что она больше не соблюдала ритм, а просто сжимала его, посылая искры сквозь него. Это было хорошо, чертовски хорошо, но этого недостаточно — ему нужно было больше, ему нужно было быть внутри нее. Он мог чувствовать ее так близко, ее смазка, пачкающую его штаны, и ее тепло, прижимающееся к нему, и он хотел ее так сильно, о Боже , он хотел ее.

Люси схватила одно из его запястий и крепко положила руку на свою задницу. — Отшлепай меня, — приказала она.

Флинн чуть не прикусил ее грудь от неожиданности. Он посмотрел на нее, ища ее взгляд. Она — что?

Голос Люси стал резким. ”Это приказ.”

Флинн сглотнул. Он не хотел причинять ей боль… но он также должен был сделать то, что она сказала.

Он слегка дернул запястьем, но Люси покачала головой. — Как будто ты это имеешь в виду, — сказала она ему.

Он глубоко вздохнул, ошейник сжался вокруг его горла, заставляя его член дергаться. Он шлепнул ее сильнее, и Люси застонала, дрожа.

— Хорошо, да, снова, — приказала она.

Если бы ему позволили, если бы они были в его комнате в бункере, он бы спросил ее, уверена ли она. Он бы назвал ее имя, перепроверил. Но он не мог. И он пообещал ей, что будет добрым и прикоснется к ней, как и когда она скажет.

Так он сделал это снова.

Люси закусила губу, ее голова откинулась назад, когда удовлетворенный звук вырвался из ее горла. Она посмотрела на него сквозь полуприкрытые глаза. — Я говорила, что ты можешь остановиться работать ртом? — спросила она лукаво, по-царски. Как будто она была королевой.

Флинн вот-вот сойдет с ума, он просто знал это.

Он вернулся к поцелуям вдоль ее груди, посасывая соски, время от времени царапая их зубами, потому что Люси, похоже, нравился этот край.

— Еще раз, — приказала Люси.

Он знал, что она имела в виду. Он шлепал ее каждый раз, когда она просила. Его горло пересохло, ошейник был постоянным напоминанием о том, что он был ее, что он принадлежал ей в этот момент. Давление и трение на его коленях не ослабевало. И когда она издавала такие фантастические звуки и начинала выкрикивать каждый раз, когда шлепал ее по заднице, его рот был на ней везде, до каждой части тела , до куда он мог дотянуться. Он мог чувствовать ее запах, он мог чувствовать ее, он…

— Прийди со мной, — приказала Люси.

Нет. Нет, нет, он не мог, не так, он больше не был подростком, ради всего святого.

— Да, можешь, — сказала она ему. — Ты… ах, ах … ты собираешься кончить вот так, со мной на коленях, потому что тебе это нужно, и ты в таком отчаянии, и делаешь то, что я говорю.

Ее рот был у его уха, ее руки повсюду, повсюду на нем…

— Вот так, — прошептала Люси ему на ухо. — Вот так, Флинн. Ты собираешься прийти за мной. Потому что я сказал тебе.

О , черт возьми .

Все его тело тряслось, и он чуть не упал на спину на кровать. Он укусил Люси за выпуклость ее груди и смутно услышал, как она издала какой-то звук, ему показалось, что он тоже почувствовал, как она кончает, он не был уверен — все это был белый шум и удовольствие, царапающие его когтями, оставляя его необузданным. Опустошая его.

Люси немного отстранилась, взяв его лицо в свои ладони. “ Очень хорошо. Ты можешь продолжать прикасаться ко мне».

Флинн даже не осознавал, что продолжает это делать. Он жаждал ее, ее рук на нем и его рук на ней, ее тепла, ее мягкости. Он хотел погрузиться в нее и никогда больше не выходить наружу.

Люси помогла закончить его раздевание, а затем снова оседлала его, лаская его по всему телу. — Ты голоден до прикосновений, — заметила она, целуя его в скулу. «Так необычно. Тебя никто не обнимает?»

«На самом деле мне не от кого получить… физический контакт», — признался Флинн.

«Тогда я прописываю одно объятие в день», — ответила Люси. Она ласкает его волосы, ее губы лениво оставляют поцелуи на воротнике. Похоже, ей действительно нравилось, как оно смотрелось на нем, и это было хорошо, потому что Флинн теперь отчаянно хотел надевать его каждый раз. ”Найди кого-нибудь.”

— Приказы доктора? — спросил он сухо.

— Приказ Госпожи, — ответила она.

О, черт, у него снова пересохло во рту.

— Мэм, — спросил он хриплым голосом. «Дерика».

— О, первое имя, это серьезно. Люси посмотрела на него своими шоколадными глазами. ”Вам что-то нужно? Какой-то послеоперационный уход, который я не даю?

«Нет, нет, вы, я просто… вы знаете, что вы не… вам не нужно. Ах. Тебе не нужно быть со мной более близким, чем тебе удобно. Я знаю, что некоторые люди могут… некоторые клиенты могут ожидать от вас многого, и я просто хотел, чтобы вы поняли… что со мной я просто… доволен тем, что вы хотите дать».

Иронично с его стороны говорить это, пока его руки блуждают по ее коже, жадныо вытягивая из нее тепло и жизнь.

Люси улыбнулась ему так, словно он сказал самую забавную вещь на свете. — Позвольте мне кое-что очень ясно прояснить, мистер Томпкинс.

Она провела рукой по своему телу. ”Это? Это мое. Я делаю с ним, что хочу. И с ним не происходит ничего такого, чего бы я не хотел».

Она низко положила руку ему на живот. ”В этой комнате? Это тоже мое». Ее рука скользнула вверх по его груди. «Каждый… последний… дюйм».

Ее пальцы добрались до ошейника, и она потянула его, отчего у Флинна перехватило дыхание.

«Все, что здесь происходит, не противоречит тому, чего я хочу. Это все мое. И я делаю с ним, что хочу. И если мне заблагорассудится трахнуть тебя, или отсосать, или надеть на тебя ошейник, то я так и сделаю. Она сделала паузу. — Если только ты не скажешь мне, что это твой предел. Ты больше не хочешь, чтобы я трахал тебя?»

— Нет, — выпалил Флинн. — Боже, нет… я имею в виду… ах. Он потер лицо. — Мог ли я звучать более отчаянно?

— Мне нравится, когда ты в отчаянии. Если это для меня. Люси убрала его руку с его лица, чтобы снова посмотреть ему в глаза, и положила его руку себе на поясницу, поощряя его продолжать прикасаться к ней. «Значит, мы понимаем друг друга? Это по обоюдному согласию. Я не хочу, чтобы вы думали, что я какой-то… мученик за то, что обслуживаю своих клиентов.

Я не хочу, чтобы вы думали, что я какой-то мученик за наше дело . Флинн ясно, как божий день, понял двойной смысл ее слов.

Он кивнул. И так, ей нравилось трахать его.

Это было похоже на извращенную победу, и он любил ее, и ненавидел за то, что любил ее.

— А сегодня это будет твоя обычная награда? — спросила Люси.

О, черт, он забыл об этом. — Да, пожалуйста, мэм.

Улыбка Люси была похожа на ртуть, а потом он больше не мог ее видеть, потому что она целовала его.

***</p>Люси знала, что ей не следует целовать его так долго, но, Боже, этот мужчина знал, что делает. И он все еще был так голоден до прикосновений, его руки тряслись, когда он прикасался к ней — на самом деле цеплялся за нее — растворялся в ее руках, когда она водила ими по нему.

Было так чертовски жарко наблюдать за ним, тереться о его колени под правильным углом, который терся о ее клитор, вызывая фейерверк в ее крови. Это также позволило ей сунуть флешку ему в карман, что лично она считала милым шпионским приемом. Но это также было эгоистично, потому что она хотела, чтобы его руки были на ней, его рот на ней, и, о Боже, этот человек был представлен в лучшей форме.