Часть 15. Семя сомнения. (1/2)

Стамбул.

Канан была переодета в бардовое платье, а на голове красовалась вуаль в тон платья, прикрывая золотисто-русые волосы. Девушка прогуливалась между лавками с разными товарами, мимо мечетей, куда шли на молитвы. Проходя мимо очередной ювелирной лавки, Канан привлек кулон, округлой формы с турмалином голубого цвета, что было очень редко для подобного камня.

— Нравиться? — Спросил Мустафа, подходя к девушке.

— Да, красивый кулон. — Согласилась Канан. — Пойдем дальше?

Канан двинулась вперед, даже не увидев, что Мустафа купил ей тот кулон, что привлек ее взор.

— Стой. — Мустафа остановил девушку и поправил ее волосы, надевая на шею красивый кулон.

— Мустафа, зачем ты купил его? — Улыбнулась Канан, потрогав рукой украшение на своей шее.

— Я подарю все, на что ты посмотришь и что тебе понравиться. — Ответил шехзаде Хазретлери.

— Тогда я буду идти с закрытыми глазами. — Рассмеялась девушка. — Давай выйдем на берег Босфора? Всегда хотела его увидеть своими глазами, а не с описания книг.

— Как пожелает моя госпожа. — Рассмеялся Мустафа, ведя за собой Хасеки.

Оседлав лошадей, султанша и шехзаде добрались до Босфора. Прекрасный вид с берега открылся на синеву воды и неба, а солнце начало опускаться за горизонт. Девушка сняла с ног обувь и по песку, подошла к воде. Вода коснулась белых женских ножек. Мустафа стоял сзади и любовался любимой, которая держала платье в руках, приподнимая его подол и аккуратно ступала по воде. Небольшой ветерок подул с стороны пролива и женские волосы развились по ветру. Мустафе казалось, что перед ним стояла нимфа, из греческих историй, которые рассказывала когда-то одна из служанок, ухаживавшая за ним в его пять –десять лет.

*Воспоминания*

Шехзаде Мустафа лежал в своей постели, а вокруг него суетились служанки. Одна из его нянь, была гречанкой, и знала очень-очень много сказок своей родины, как и песен.

— Евтерпа! Расскажи мне какую-нибудь историю! — Попросил шехзаде Мустафа.

— Конечно, шехзаде, с превеликим удовольствием. — Ответила девушка и опустилась на кровать, подле мальчика. — Я расскажу Вам сказку, о златовласой нимфе, которая полюбила принца.

Жила-была в небольшом лесу обособленно от всего мира златовласая лесная Нимфа. Её век был длинным, но она оставалась красивой и стройной. Когда-то она была молода и счастлива. И жила в своём лесу не в одиночестве, а с принцем одной далёкой страны, который нечаянно встретил Нимфу и утонул в её голубых как небо глазах. Он не захотел возвращаться домой даже из-за того, что когда-нибудь ему предстояло стать королём.

Но принц был человеком…

*Конец воспоминания*

Солнце уже начало спускаться все ниже и ниже, закатываясь за пролив, а Канан и Мустафа еще не покинули берег Босфора.

— Канан, нам пора возвращаться. — Произнес Мустафа, подходя к султанше. — Ты не замерзла? Так долго в воде стоять.

— Нет, я не замерзла. — Благодарно улыбнулась султанша. — Я очень благодарна тебе за этот день, Мустафа, ты позволил мне расправить крылья, хотя бы ненадолго.

Канан обула свои туфельки, и Мустафа помог ей оседлать лошадь.

— Спорим, я первая вернусь во дворец? — Задорно спросила Канан, посмотрев на Мустафу.

— Хм-м, посмотрим. Ха! — Шехзаде и султанша пустились вскачь. Ветерок бил в лицо и женские волосы распустились и летели за девушкой. Она начала скакать на опережение, Мустафа не собирался отставать. Но, как бы мужчина не пытался перегнать султаншу, у него это не вышло. Канан прерывисто дышала, а на ее щеках появился румянец.

— Я же сказала, что буду первой, никто меня не обгонит. — Канан гордо подняла голову и с вызовом посмотрела на Мустафу. Мужчина рассмеялся.

— Хвастаться нехорошо. — Все еще усмехаясь, ответил шехзаде.

— Я не хвастаюсь, а привожу неопровержимые факты. — Выкрутилась султанша. — Пойдем? Мехмед и Танильдиз нас ждут, и Орхан видимо то же хочет увидеть тебя.

— Пойдем, маленькая хвастунья. — Мужчина обвел рукой женскую талию и поцеловал в висок.

Покои Хасеки Канан Султан.

Султанша и старший престолонаследник вошли в покои. Их сын еще не спал, а внимательно слушал какую-то рабыню. Рабыня была обычной служанкой при дворце, довольно невзрачной и не высокой.

— Хатун, кто ты? — Спросила Канан, подходя к рабыне и сыну.

— Госпожа, шехзаде Хазретлери. — Поклонилась девушка. — Я — Караса-хатун.

— Караса, что же ты здесь делаешь? — Вновь задала вопрос Канан, пока Мустафа держал на руках Мехмеда и стоял на веранде.

— Госпожа, шехзаде Мехмед не слушался Валерию-хатун, и я решила помочь ей, я рассказывала шехзаде сказки. — Пояснила рабыня.

— Сколько же тебе лет?

— Двадцать три. — Покорно отвечала та.

— Что ж, Караса, раз мой сын слушает тебя, что бывает очень редко с другими рабынями, ты будешь при нем. — Вынесла вердикт султанша и выдохнула. — Прости, что была строга с тобой, я не доверяю каждому первому сразу после того, как увижу.

— Вам не нужно оправдываться предо мною, госпожа. — Ответила служанка.

— Караса, сейчас, можешь идти, Мехмеда я уложу сама. Ступай. — Канан вышла на веранду.

Мехмед сидел возле отца, который держал на руках Танильдиз, улыбаясь ей. Канан аккуратно опустилась подле Мехмеда.

— Мехмед, как прошел твой день? — Спросила Канан, обращая на себя внимание шехзаде.

— Хорошо, мама. — Ответил мальчик. — Я гулял с сестрами и братом, но почему я не могу подержать Танильдиз?

— Потому что ты еще маленький, подрастешь, будешь защищать свою младшую сестренку, а пока, тебе нужно набраться сил. — Поцеловав в лоб Мехмеда, произнесла Хасеки.

— Но я уже взрослый! — Запротестовал мальчик. — Я уже не маленький! Папа!

— Мехмед, мама права. — Произнес Мустафа, поддерживая любимую женщину. — Взрослые мужчины слушаются старших….

— Но это не правда! Почему все считают меня маленьким?! — Возмущался мальчик.

— Мехмед, перебивать нехорошо. — Канан повернула лицо мальчика на себя. — Если ты уже взрослый, то и веди себя как взрослый.

— Это как? — Заинтересовался шехзаде.

— Мустафа, твой черед. — Хитро улыбнулась султанша, желая посмотреть, как шехзаде Мустафа будет говорить с сыном. Мужчина отдал красавицу-дочь ее матери и усадил на колено Мехмеда.

— Быть взрослым, означает быть терпеливым и послушным, а когда ты станешь еще взрослее, ты будешь владеть необходимыми знаниями, которые позволят принимать важные для себя решения. — Пояснил мужчина.

— Тогда, я хочу ходить в школу, как сестренка Нергисшах, я хочу поскорее стать взрослым! — Ответил Мехмед.

— Для этого тебе нужно выбрать наставника и учителей, а это — время, продеться немного, подождать. — Усмехнулся счастливый отец и поцеловал в макушку смышлёного сына.

— Зачем наставника? Есть же Осман-ага, мама, и ты, папа. — Удивился шехзаде. Мустафа посмотрел на Канан, а та отвела взгляд на Танильдиз, которая с интересов вертела в руках кулон.

— Хорошо. — На удивление Канан, ответил Мустафа. — Осман-ага станет твоим наставником, но, — шехзаде выдержал паузу, — ты сейчас пойдешь отдыхать и будешь слушаться, договорились? — Мехмед кивнул.

Мальчик спрыгнул с колен Мустафы и побежал в комнату. Мустафа подсел к Канан и дочери.

— Подержи Танильдиз, а я пойду уложу Мехмеда. — Произнесла Канан, передавая девочку ее отцу. Танильдиз внимательно смотрела на Мустафу и мило хлопала глазками, а потом, на ее личике засияла улыбка. Мустафа бережно обнял девочку и погладил по спине.

— Ну что, уложим и тебя спать? — Произнес мужчина, вставая с дивана и заходя в покои. Маленькая султанша держала в маленькой ручке пуговку кафтана Мустафы; малышка ее вертела с таким жаром, пока та не отпала. Танильдиз погрустнела, а на глазках заблестели слезы.

— Ну-ну-ну, не плачь. — Мустафа поцеловал дочь в лоб. — Дай ее мне. — Девочка все еще с сомнением и непониманием смотрела на пуговицу, и решила попробовать ее на вкус, но шехзаде ловко отобрал вещицу из рук дочери. Она заплакала, но все же продолжала тянуться к пуговице, что так интересовала ее.

— Танильдиз, моя маленькая принцесса. Мустафа, почему она плачет? — Канан вышла из детской, закрывая дверь.

— Танильдиз оторвала пуговицу кафтана. — Пояснил мужчина, пытаясь успокоить неугомонную дочь. — А я не дал ей взять ее в рот.

— Давай ее мне. — Девушка забрала с рук Мустафы Танильдиз, и девочка, как ни странно — замолкла, и смотрела на Канан мокрыми глазами; Хасеки усмехнулась и поцеловала в глазик девочку.

— Это уже бунт. — Рассмеялся бархатным смехом Мустафа, ставая позади своих женщин.

— Да, Танильдиз? — Улыбнулась Канан. — Мамина доченька, красавица. Канан решила, что раз девочка не хочет спать, ей нужно спеть колыбельную, которые она никогда не пела, даже своему сыну, кроме баллад, которые знала и помнила. Из губ султанши полились слова колыбельной:

Ой, лю люли, люли

Налетели вули, налетели вули

Да и сели на люли

Стали думать гадать

Чем дитятко годовать

Чи бублечком, чи медком

Чи солодким молочком

Колисочка тир и

А дитинко спит спит

Колисочка перестало

А дитиночко устало.

Танильдиз сонно зевнула и ее глазки закрылись, Канан и Мустафа улыбнулись. Дочь старшего шехзаде уложили в золотую колыбель и укрыли покрывалом, оставляя на попечение служанкам.

— У меня еще есть дела. — Произнес наследник, не выпуская из руки, рук султанши. — Ты к Валиде сейчас пойдешь?

— да, Валиде Султан пригласила меня на ужин, Рамадан все-таки. — Кивнула Канан.

— Долго не задерживайся, ложись спать, ты устала. — Мустафа поцеловал в лоб девушку и повел носом по ее щеке.

— Ты не присоединишься к нам? — Переспросила Канан.

— Посмотрим. Если успею, обязательно приду. — Уголки губ Мустафы дрогнули в улыбке.

После того, как Мустафа удалился в свои покои, Канан переоделась в платье зеленых тонов, состоящее из нижнего и верхнего одеяния. Нижнее платье было светлое, а его верх немного темнее с рисунками растительного мотива по всей ткани. Волосы девушка просто оставила распущенными, в ушах были серьги из белого камня и такой же кулон.

— Госпожа. — Это была Нурай-хатун.

— Да, Нурай. — Канан посмотрела на рабыню.

— Прошу прощения, что потревожила, но я подумала, что Вам стоит это знать. — Начала Нурай. — Махидевран Султан, послала наложницу шехзаде Мустафе.

— И кто же она? — Сердце екнуло.

— Айше-хатун, госпожа. — Ответила рабыня. — Но, госпожа, Вам с ней не сравниться, Вы намного красивее и умнее ее, так что… — Канан подняла руку, чтобы та замолчала.

— Хорошо, можешь, идти. — Ответила Канан и натянула улыбку на лицо, сегодня был прекрасный день, и то, что какая-то рабыня идет к шехзаде, не испортит настроение Хасеки

Покои Валиде Махидевран Султан.

В покоях за столом сидела сонная Нергисшах Султан, Шехесте Султан, Разие Султан и сама Махидевран Султан, все ждали только Хасеки шехзаде Мустафы, и вот, она вошла в покои.

— Валиде, султанши. — Канан поклонилась дочери султана и его внучке, и, конечно же, матери Мустафы. — Прошу прощения, что заставила ждать, Танильдиз все не хотела засыпать.

— Ничего, Канан, проходи, присаживайся. — Махидевран указала рукой на тахту подле себя.

— Благодарю. — Канан опустилась на тахту. — Разие Султан, все ли у Вас в порядке? Беременность протекает спокойно, иншала?

— Спасибо, Канан за беспокойство. — Приветливо ответила старшая дочь султана. — Слава Аллаху, я чувствую себя прекрасно.

— Пусть подарит Аллах вам здорового ребенка. — Произнесла Шехесте.

— Аминь. — Ответила султанша. — Давайте приступим к трапезе, Нергисшах нужно ложится спать, вон, какая сонная сидит.

— Просите, тетя, — неловко произнесла девочка, встрепенувшись. — Я не сплю.

— Нергисшах, в этом нет ничего постыдного, все мы устали за этот день, и все хотим отдохнуть. — Произнесла Махидевран.

Все приступили к трапезе, одна Канан витала в облаках. Как бы она не отгоняла мысли о том, что у Мустафы в покоях сейчас должна быть наложница, они сами по себе всплывали у нее в голове. В покои постучались, вошла Гюльшах-калфа и поклонившись, подошла к Махидевран Султан.

— Госпожа, шехзаде Хазретлери не принял наложницу. — Шепотом произнесла калфа.

— Почему? Не понравилась? — Переспросила весенняя роза султана.