hate me. (1/2)

Male Fantasy</p>

Billie Eilish</p>

Встав, Пак осторожно проходит в прихожую, предварительно схватив кухонный нож со столешницы, и выглядывает в глазок. Виден лишь силуэт невысоко роста, что возился с паролем на ручке, и Сонхва закатывает глаза, раскрывая дверь и откладывая нож на небольшую полочку.

— Что-то нужно? — тихо хмыкает Пак, скрестив руки на груди и оглядывая неуверенного Хонджуна. Тот виновато опускает голову и неуверенно переминается с ноги на ногу; его лицо скрывал капюшон.

Сонхва стоит огромных усилий стоять так, со скрещенными руками, и не притянуть этого придурка ближе, но он сдерживается — вдруг Ким пришёл всё разъяснить и приказать делать вид, что отныне они не знакомы? Вдруг он подтвердит те слова Ыну?

— Прости. — он шепчет, шмыгнув носом.

— Прости?! — он слабо вскидывает руки. — Какого чёрта, Ким?!

— Прости, что не оставил записки. — ещё тише тянет Хонджун, вжав голову в плечи.

Сонхва нервно усмехается, запустив пятёрню в волосы.

— Ты издеваешься? — он сам стихает, не желая будить соседей. — Сначала выставляешь меня какой-то шлюхой, а теперь делаешь вид, что ничего не было?

Хонджун вскидывает голову и слабо хмурится, бегая от одного карего глаза к другому. Осознание обрушивается слишком резко и Пак, уже почти начав новую тираду, закрывает рот и сильно сводит брови к переносице, отходя от двери и пропуская Кима внутрь. Закрыв дверь, он опирается о неё спиной и выжидающе смотрит на Хонджуна, а тот слегка потерянно оглядывается, мелко кивнув и стянув кроссовки. Он несколько мнётся, топчется на одном месте, прячет лицо в тени капюшона, но всё же поднимает хмурый взгляд до чёрных глаз и тихо гудит:

— А теперь объясни, когда это я выставлял тебя шлюхой.

— Сегодня, когда я возвращался домой, меня прижал Ыну и сказал, мол, Хонджун говорил, что ты не такой упрямый. — уже не злясь, скрестив руки на груди.

Хонджун тяжело вздыхает, проведя ладонями по лицу, и после несколько нервно усмехается:

— Прости, про меня ходит достаточно много уёбских слухов. — он до сих пор шепчет, а в его глазах Сонхва замечает скопившиеся слёзы. — Это дерьмо не должно было коснуться тебя, прости.

Если взять в учёт то, во что превратилась машина одного из преподов в прошлом институте, в котором учился Ким, то тогда не сложно догадаться, что репутация у Хонджуна и вправду не самая хорошая. Особенно если ещё учитывать его любовь к прогулам и открытую дерзость профессорам. Но, опять же, зачем кому-то пускать слух, что Хонджун выставил Сонхва в таком свете? Для чего?

— Он не тронул тебя? — Ким хотел было протянуть к нему руку, но одёрнул себя, вновь скрыв лицо в тени капюшона и спрятав руки в карманы худи. — Ты в порядке?

— Я не такой хрупкий, как ты думаешь.

Хонджун облегчённо выдыхает и, хоть этого и не видно, наверняка кусает губы. Сонхва же оттягивает шарик и оглядывает его. Хочется обнять, зарыться пальцами в рыжее огниво и поцеловать в висок. Потому что соскучился, потому что хочет показать, что не злится и не обижен — это же не его вина, что какой-то идиот пустил слухи, верно? Киму ведь тоже наверняка от всего этого не легче.

Но Пак сдерживается, слегка нервно переминаясь с ноги на ногу и тихо интересуясь:

— Ты где пропадал-то?

— Были небольшие проблемы с отцом. — вздыхает Ким, до сих пор не поднимая взгляда. Сонхва кивает, вспоминая слова Уёна. — Повздорили немного.

— Что-то серьёзное?

— Ему не понравилось, что я был похож на, как он выразился, — пидораса. — он осторожно встаёт ближе к Сонхва, слегка склонившись и уперевшись лбом в его яремную впадинку, а тот лишь сдерживает судорожный вдох — внутри всё сжалось от такого жеста. — Прости, что заставил волноваться. Прости, что из-за меня у тебя проблемы…

— Всё в порядке, Джун. — он наконец-то обнимает в ответ, уместив подбородок на макушке, скрытой капюшоном.

— Как бы глупо это сейчас не прозвучало, но я буду защищать тебя. — тихо, бубня в ткань футболки.

— Ты не обязан.

— Обязан! Это же из-за меня тебя теперь считают… Шлюхой… Я покажу всем, что ты не такой.

Пак тихо вздыхает, собравшись стянуть капюшон, но его ладони перехватывают и опускают.

— Не снимай… — тихий всхлип. — Я теперь… Урод какой-то…

У Сонхва грудь сдавливает от возмущения, и он всё же стягивает его капюшон, тут же округляя глаза; вместо привычно-рыжих теперь был то ли блонд, то ли платина — в темноте не ясно, от длинных локонов осталось лишь сантиметров пять, а маллет сбрит, как и виски; на кончике правой брови растянулась царапина с засохшей кровью, с другой стороны лица — тёмный синяк на скуле. И глаза. Сонхва поджимает губы, когда замечает скопившиеся слёзы в кимовых глазах, а в них — боль и бесконечная обида, но так же и теплота, та привычная теплота, без которой он никогда на Сонхва не смотрел. В темноте не видно, но Пак догадывается, что вокруг его глаз всё покраснело, кончик носа наверняка тоже красноватый, а дрожащие губы сильно обкусаны.

— А мне всё равно нравится. Ты очень красивый. — шепчет Пак, ласково проведя по коротким, жестковатым волосам.

— Вот только не надо врать и жалеть… — Хонджун всхлипывает, склонив голову.

— Не планировал даже. — он мелко улыбается и тянет Кима вглубь лофта. — Кушать хочешь?

— Хочу в душ и спать. — бубнит Ким, растирая лицо ладонями. — С тобой.

— Неужели соскучился?

И Хонджун, не скрывая, активно кивает, вновь шмыгая носом, и утягивает Сонхва в ванную. Он сам снимает его пижаму, стягивает свои кофту и рваную майку, отбрасывая их в сторону, и прижимается к Сонхва, так отчаянно прильнув к полюбившемуся теплу и рвано выдохнув куда-то в шею. Пака пробивает на мурашки; одной рукой он скользит на сильную спину, второй — зарывается в короткие волосы, привыкает к новым ощущениям, ерошит блонд.

— Твой запах… — бубнит Ким, шумно втянув воздух в лёгкие.

— Что с ним?

— Он мой… — небольшие ладони опускаются на поясницу, прижимают к сильному телу. Хонджун тихо мычит, вжавшись носом в смуглую шею. — Ты пахнешь, как я.

Сонхва покрывается мурашками и робко улыбается, уместив подбородок на его макушке.

— Нравится?

— Чертовски.

Тихо усмехнувшись, Пак слабо тянет за шарик на языке, мягко массирует кимову голову, а после осторожно отстраняет Хонджуна от себя и умещает ладони на щеках. Не спеша говорить, он внимательно разглядывает его лицо, ранку и синяк, подмечая, что короткие волосы всё же оттенка блонд, и что эта причёска безумно идёт ему.