Тайна клана Мацураси (1/2)
Хидан испуганно смотрел в точно такие же малиновые, как и у него, глаза, боясь поверить в то, что видел. С самого раннего детства он считал себя каким-то странным, ведь у остальных жителей Югакуре радужки глаз имели обычные, стандартные цвета, либо серые, либо темно-карие, однако сейчас ошибки быть не могло — женщина перед ним была довольно тощая, бледная, волосы, изъеденные сединой, сливались с кожей, но вот глаза… Они горели на её сухом лице розовыми рубинами и изучали Хидана так же шокированно и неверяще.
— Мальчик, — настороженно прохрипела она, от чего тот вздрогнул, — ты откуда здесь, а? Из какого ты клана?
— Ма… Мацураси, — проблеял он и отшатнулся, потому что женщина внезапно вскинула руки и прижала их к своей тощей грудной клетке.
— Не может быть… — прошептала она, после этого тут же схватила Хидана за руку и стремительно поволокла его за собой в лес.
— Отпустите! Я не хочу! Куда вы меня тащите? — крики мальчика тонули в молодых зарослях, распугивая птиц, но не долетая до деревни.
— Замолчи и ступай молча, если хочешь узнать, кто ты такой на самом деле, — женщина властно гаркнула из-за плеча и крепче сжала его запястье в своей ладони. — Глаза не врут, мальчик, и если я могу им доверять, то мы с тобой — один из первых и один из последних членов Ичизоку Мацураси…
Хидан тяжело сглотнул. Всю жизнь он думал, что они с Юко последние представители их клана. Всю жизнь абсолютно все жители Югакуре смотрели на них как-то зло, с опаской, даже добрая госпожа Цубаме, только вот причину никто никогда не объяснял.
Мацураси… Фамилия, лежащая жгучим клеймом на них с сестрой…
Хидан всегда удивлялся тому, что все жители Горячего Источника имели уникальные, неповторимые имена, но вот фамилий почему-то ни у кого не было. Может, поэтому к нему и Юко относились с таким пренебрежением? Потому что просто завидовали?
Пока он думал, женщина привела его к входу в маленькую пещеру и поспешно скрылась в темном сыром ущелье, махнув Хидану, чтобы он следовал за ней.
Тот неприятно поморщился от непривычного каменного холода, но решительно сжал бока подрагивающими руками и юркнул в темноту вслед за своим возможным другом и наставником.
Когда мрачный сырой коридор кончился, Хидан выполз в небольшой грот с костром посередине, у которого сидела эта самая женщина и подбрасывала в огонь сухие ветви, завороженно наблюдая за взлетающими к холодному потолку пещеры искрами.
— Садись, — она похлопала тонкой ладонью по земле рядом с собой и одобрительно кивнула, когда мальчик послушно присел на указанное место и зябко поджал колени к груди. — Моё имя Мацураси Итами, а твоё?
— Мацураси Хидан, — он отчаянно старался сделать голос более мужественным, чтобы не выдать дрожи от пещерной прохлады, так как его организм не был готов к таким температурам из-за практически постоянного нахождения в банях.
— Хидан, — задумчиво проскрежетала Итами, поправив угли в костре, — «летящая пуля», значит? Что ж, твои родители были весьма толковыми людьми, раз назвали так своего ребёнка… Ты в семье один?
— Нет никакой семьи, — огрызнулся мальчик, уткнувшись раскрасневшимся носом в скрещенные руки, — да и не было никогда. Всегда были только мы с Юко, своих родителей мы толком не знали…
— Значит, все эти слухи — правда, — прошептала женщина и слегка откинулась назад. — Что о нашем клане знаешь?
— Ничего.
— Ну оно и не удивительно, — хохотнула Итами и медленно поднялась с земли, схватившись за поясницу, — ох ты ж, блядская Аматерасу, больно‐то как…
Хидан, услышав резанувшее слух ругательство, смутился и покраснел, что не укрылось от на удивление зорких глаз Итами.
Усмехнувшись, она взяла с одного из каменных выступов пушистую шаль и бросила её мальчику.
— На вот, накинь, а то озяб уж весь… Чего раскраснелся-то так? Брани никогда не слыхал?
— Мои господы жёстко наказывают за подобные слова, — тихо отозвался тот, по самые глаза заматываясь в тёплую шерсть, — поэтому нам всем запрещено ругаться…
— Кто же твои господы? — Итами слегка удивленно вскинула брови и снова села на прежнее место.
— Держатели местных бань. Работа у них — единственная, за которую подросткам вроде меня платят вполне достаточно, чтобы купить пару рисовых лепешек…
— Сколько унижения, — разочарованно протянула женщина, — никогда ни один Мацураси не позволял себе подобного…
— У нас с Юко не было выбора… Попробуй-ка выжить среди без причины ненавидящих тебя людей.
— У Югакуре есть весомый повод ненавидеть нас, Мацураси, — Итами достала из-под складок своих одежд круглый металлический амулет на цепочке из крошечных бус и сунула его Хидану. — Наша вера нас самих же и погубила. Точнее, страх других жителей страны Горячих Источников перед нашим Богом…
— Нет таких богов, которых стоило бы бояться! — отчаянно вскрикнул Хидан, однако взгляда от покачивающейся железки не отвел. — Госпожа Цубаме говорила…
— Не знаю, что там тебе наплела эта дура, но есть один такой, — спокойно отмахнулась женщина и бережно спрятала амулет обратно в одежду, — его имя Джашин, однако многие стараются избегать даже упоминаний о нем. Ты есть хочешь?
— Что? А, то есть… — Хидан скромно поежился. — Да, думаю, хочу…
Женщина снова невозмутимо поднялась, ушла в один из углов грота, чтобы достать оттуда каких-то жареных птиц, завернутых в специальный материал и томящихся в тепле закопанных углей, и, вернувшись, протянула одну из румяных тушек мальчику.
— Не обессудь, но приборов у меня нет.
— А я ими и не пользовался никогда, — благодарно кивнув, ответил тот, тут же впиваясь зубами в тёплое мясо.
— Ну ладно, — удовлетворенно выдохнув, произнесла Мацураси, — что ж, с чего бы начать рассказ… Ты знаешь, не так давно у меня был младший брат, Кецуеки, — она кивнула в сторону двух травяных футонов, на одном из которых аккуратно были сложны чужие вещи, — мы с ним были первыми жрецами Джашина-сама.
— А откуда этот Джашин взялся? — Хидан сытно облизнулся и вскинул на женщину заинтересованный взгляд — все-таки мнение соклановца было для него куда авторитетнее, чем слова госпожи Цубаме о бесполезности любой из религий.
— Мы не знаем, — отозвалась Итами и блаженно подняла розовые глаза к потолку, схватившись за амулет под одеждой, — такое ощущение, что он родился вместе с нами, мной и братом, и всегда жил в наших сердцах…
— А что ему нужно? Я имею ввиду, что любому богу приносят жертвы, вот и спрашиваю.
— Итами и Кецуеки, — женщина заговорчески повторила их с братом имена, — «боль» и «кровь»… Это сила и пища нашего Бога. Наша фамилия и есть наше предназначение — Мацураси были рождены, чтобы служить господину Джашину и чтить его величие…
— М-м, то есть, если быть проще, мы просто убицы?
— Не смей оскорблять святыню, поганец! — взвилась Итами, снова сжав спрятанный амулет. — Джашин-сама милостив и щедр, и своим самым преданным жрецам он дарует величайшую награду — бессмертие… Как мне, например.
Хидан слушал невероятно внимательно, как будто ему рассказывали весьма увлекательную сказку.
Юко говорила ему просить Великих Ками о защите и прощении, но какой в этом смысл, когда, если верить Итами, его покровителем с самого рождения был самый могущественный из богов?
Как жаль, что сестра не знала об этом, может быть, Джашин-сама смог бы и ей даровать вечную жизнь?
— А как стать бессмертным? — юный Мацураси проводил удивлённым взглядом снова поднявшуюся со своего места женщину, которая принесла из особо тёмного угла грота большую красную косу с тремя широкими лезвиями и любовно ее огладила.
— Чтобы заслужить уважение и беспрекословное доверие господина Джашина, нужно принести ему достаточное количество жертв. Мы с Кецуеки всегда работали в паре — он отлавливал их с помощью буждугая, — Итами кивнула на оружие, — а я проводила ритуалы жертвоприношения. Поскольку эта часть службы была моей заботой, Джашин даровал бессмертие именно мне. Сейчас мне в одиночку довольно проблематично добросовестно служить нашему Богу, сам понимаешь — возраст… Да я и не привыкла действовать без брата. Вся Югакуре нас ненавидела, точнее, боялась…