Часть 6 (1/2)

Когда он ввалился в комнату, сбрасывая на ходу сапоги, Катя выглянула из-под одеяла, уставившись на него со страхом. И было от чего. Вся одежда и лицо лесника были покрыты коркой, смесь грязи и крови. Последствия нападения и падения из седла. А еще от него воняло, очень сильно, чем-то отвратительным и диким. Это и приводило девушку в ужас. Но страшнее всего были его глаза. Дикий шокированный взгляд. Казалось, радужки даже стали бледнее.

— Что случилось? — выдохнула она, садясь на кровати и прикрыв голые ноги покрывалом.

— Медведь напал, — прошипел мужчина и устало бухнулся на стул, — мне надо в райцентр ехать. Побудь тут на хозяйстве, пока меня не будет.

— А как же? — она замялась. — Я даже не знаю, что делать!

— Это несложно. Овцам и коню сена, свинье комбикорма, курам зерна. А собакам мясо в холодильнике.

— Ты кормишь собак мясом?

— А чем еще их кормить?

— Ну, кашки какие, с мясом, они же звереют от сырого мяса.

— Они озвереют от каш, если я начну им их давать. Просто кинь им мяса и не парься.

Он сбросил бушлат и девушка вздрогнула. На бедре и боку мужчины она увидела разорванную, окровавленную по краям одежду. Лесник успел проковылять мимо нее, сбросить одежду, когда она оказалась сзади и едва ощутимо коснулась краев самой большой рваной раны кончиками пальцев. Мужчина вздрогнул и чуть отстранился от нее, глядя хмуро и насторожено.

— Нужно зашить, — произнесла Катя.

— Вот за этим я и еду. Заодно и в лесничество поясниловки с рапартами писать. — Герман сбросил драные брюки и споро замотал раны от клыков бинтом. Попытался проделать подобное с боком, но тут так легко не вышло.

И снова рядом оказалась Катя. Она достаточно жестко отобрала бинт и вату, закрыла рану компрессом и перевязала так спокойно и споро, будто делала это ежедневно. Она была хмурой и задумчивой в этот момент.

— Ты где так профессионально перевязки научилась делать? Будто на фронте медсестрой была.

— Не угадал, в травматологии работаю на пол ставки и по выходным. А судя по тебе то точно где-то на фронте побывать успел.

— Успел, два года с миротворческой миссией.

— Фельдшером?

— Сержантом.

— И прямо в бою даже был?

— Не раз. Ранение даже есть. Но я тебе его не покажу.

— Жестоко.

— Как есть. Жизнь вообще штука жестокая во всех проявлениях.

— А ты прямо прошел огонь, воду и медные трубы?

— Возможно. А что, так интересно?

— Есть немного, если честно. Есть мысль, что у тебя есть подруга или жена, но постоянно ты с ней не живешь. А вот та, с которой ты сейчас крутишь, она совсем другая.

— Ты родственница Шерлока Холмса?

— Нет, женская логика сработала.

— Ну, не буду ничего говорить, что я думаю по поводу вашей логики, но, на удивление, ты права, — он задумчиво посмотрел на свою левую ладонь на безымянном пальце которой все еще был заметен след от кольца.

— О, — заметила его жест Катя и уже поняв добавила задумчивым тоном, — ооо! — постояла, подумала. — Соболезную, я не знала.

— Ничего. Уже два года прошло, вроде бы немного поутихло.

— Разве такая боль может утихнуть?

— Она становится тупее.

— Ясно. Все равно звучит это как-то жестоко. И грустно.

— Забей. Тебя-то это никаким боком касаться не должно.

Катя вздохнула и отвернулась от мужчины, внутренне негодуя. Каков наглец? Она к нему подошла со всей душой, посочувствовала, а он отбрил, словно назойливую не в меру муху. Хотелось бы высказать ему все это в глаза, но девушка сдержалась, чтоб не вызвать у него еще большего негодования в свой адрес.