Часть 3 (1/2)

Катя ни живая, ни мертвая сидела за столом, ожидая его и, когда мужчина зашел в комнату, она невольно вздрогнула, и вперила в него свои чудные, разноцветные глаза. У Германа внезапно все сжалось в груди. Взгляд этот заставлял его невольно трепетать. Не красавица писанная, но взгляда отвести невозможно от этих чудесных глаз. Да и сама девица достаточно симпатичная. Носик чуть вздернутый, брови будто на изломе. В голове мужчины невольно возникло сравнения с крыльями чайки. Хоть до сих пор она и была слегка чумазая, но это ее совершенно не портило. А еще, помимо глаз его очень привлекли ее губы, пухлые, темные от пришедшегося по ним удара от того и припухшие, хотя в основном она невольно поджимала их, но сегодня, когда он видел ее спящей, Германа бросило в дрожь. Эти губы надо целовать, а не бить по ним.

Мужчина дернулся, отгоняя от себя похабные мысли. Стянул старый бушлат и повесил на крючок прибитый к стенке.

— Чего трясешься, — Герман подошел ближе и положил широкую ладонь ей на лоб. Нахмурился, — сказал же уже, что девушек не трогаю.

Порылся в аптечке на столе и протянул девушке градусник.

— Температуру померяй. — он отвернулся и подкинул в печь несколько поленьев.

Мужчина на секунду вышел в сени, пошуршал там в кладовой и вернулся в комнату с парой тарелок, в одной было нарезанное завяленное мясо, в другой вареная картошка. Сходил еще раз в сени и выставил на стол блюдо с тушеной, уже холодной, но все же выглядящей очень аппетитно, рыбой, на втором воцарилась копчения тушка какой-то птицы. Тут же встала миска с какими-то зелеными росточками.

— Это все зачем? — из глаз девушки пропал страх, появилось удивление.

— Что? — немного не понял мужчина.

— Ты тут такой стол накрываешь, для чего?

— Ты что, есть не хочешь? Я лично проголодался, хочу поужинать.

— Неплохой у тебя ужин.

— То есть, завтрак тебя не впечатлил?

— Ну, я думала, как для гостьи выставил.

— Я всегда так питаюсь. Готовлю на неделю и потом подъедаю. Продуктов у меня достаточно. Хранятся хорошо. Ну да ладно. Сейчас не об этом хочу поговорить.

Катя, уже потянувшаяся было к зеленому листку, здоровой рукой, тут же снова сжалась. Опустила глаза.

— Ты представитель власти, и, скорее всего, дашь делу ход, когда я расскажу тебе все.

— А еще я просто человек, который, к тому же, сбил тебя на лесной дороге. Рассказывай давай и не таи ничего.

— Отец мой в автоподставу попал. Ударил машину дорогую, представительского класса. Хозяин машины загнул такую сумму, что нашей семье вовек не расплатиться. И тогда эти люди забрали меня, как залог того, что деньги будут отданы.

Герман, жующий в это время кусочек птицы, подавился.

— То есть, ты хочешь сказать, что твои родители согласились и больше не стали ничего предпринимать? В полицию, например, обратиться?

— Да какая полиция? — девушка стукнула по столу здоровой рукой. В глазах ее на мгновенье полыхнула ярость, которую та тут же придушила усилием воли. — У таких полиция вся куплена, как и остальные структуры. Ой, извини, не хотела…

— Хотела, — махнул рукой он и добавил, — я вообще не в обиде. Сам понимаю, что за херня творится в нашей вотчине.

— Почему твои родители тогда не стали хотя бы отбить тебя?

— Да потому, что в семье помимо меня еще брат и четыре сестры младших. А мне и так уже терять нечего, в отличии от них. Я просто не думала, что хозяин решит опробовать тот самый залог в тот же вечер. А вот меня он спрашивать в принципе и не собирался. Я решила, что не сдамся так просто. А потом, когда он избил меня до полуобморочного состояния, тогда я уже не отбивалась и он сделал свое дело. — она опустила голову и отвернулась. — Оказалось, что ему нравится пожестче. А после сказал, что через пол часа ждет меня в сауне с друзьями. Чтоб привела себя в порядок и приходила. Короче. Я не стала ждать, что меня по кругу пустят и убежала. Только надела, что первое попалось, все равно он мои вещи почти все порвал. У тебя, кстати, нет мази заживляющей какой? Мне бы не помешало сейчас.

— Твою ж мать, точно, я совсем забыл. Сейчас.

Он поднялся и, перегнувшись через стол, вытащил у нее градусник. Присмотрелся и нахмурился.

— И жаропонижающее тоже.