Часть 2 (1/2)
Утром он едва держался на ногах от усталости. Всю ночь девчонка металась в бреду, кричала и вырывалась, рыдала, лепетала какую-то ересь. Короче, пока ловил, пока приводил в порядок, ставил укол обезболивающего, менял компрессы на лбу, так уже и ложиться было поздно. Тут уж и девушке полегчало, жар спал, боль утихла и она забылась чутким беспокойным сном. Но Герману от этого легче не становилось. Он бродил по двору словно привидение, зная, что нужно бы поехать в тот самый коттеджный поселок, навести там небольшого шухера, чтоб попритихли. Совсем твари оборзели чудят уже что попало. С такими темпами недолгим было время, когда молодые звездные отморозки начали бы таскать и издеваться над девчонками из деревни, к которой относилось его лесничество. Этого леснику совершенно не хотелось и нужно было присечь беспредел на корню.
Вот только сил на то, чтоб сесть за руль совершенно не осталось. За день до этого он слишком много времени и так провел именно за рулем. И когда Катя так неудачно кинулась на его машину из-за деревьев, он уже ехал домой с такой наивной надеждой хорошо выспаться. Но не сложилось.
Девушка-то спала, а вот скотина во дворе уже нет, и очень даже активно требовала пищи. Блеяли барашки хлеву, хрюкала в хавронья, кудахтали в курятнике куры и ржал конь. Да, в своем лесничестве Герман завел большое хозяйство и хозяйство это элементарно требовало жрать. А уж терпеть они не могли точно.
Когда корм был задан, то он устало побрел в летнюю кухню, нужно было натопить печь, приготовить пищу для скота на вечер. А позже еще и проехаться рейдом по лесу. Как раз в то место, где произошло пересечение культур. Разнюхать там все. Да и завтрак не мешало бы сварганить, ведь минимум на ближайшее время завтракать он должен был не один.
Девушка спала, поэтому в доме он старался вести себя как можно тише. Все делал в сенях. Приготовил завтрак с хорошим запасом, перекусил, надеясь, что немного придет в себя после еды. Но стало только хуже. Глаза после сытной пищи непроизвольно начали слипаться.
— Нет уж, так дело не пойдет. Нужно передохнуть часок-другой. Работы на сегодня еще много, — пробурчал Герман и тихонько направился в комнату. В печи после бессонной ночи все еще тлели угли и он разжег огонек, подбросил несколько поленьев и ушел в соседнюю комнату спать.
Снилась какая-то дикая чушь. Ему бросались под колеса разноцветные девчонки, выскочившие из-за деревьев, а на дороге вместо грязи кровь. И волки, ему снились волки. Большие, серые, размером никак не меньше неплохого, откормленного быка. Они окружили его и пытались теперь повалить на землю, вырвать из него самые сочные кусочки. Бросались, толкали, но получали в ответ удары и отбегали назад. И когда уже казалось, что он почти вырвался из этого хищнического оцепления, к нему будто подлетел один, особо борзый зверь и с силой ударил тяжелой, когтистой лапой по щеке, опрокидывая на землю. Бок с силой соприкоснулся с твердой поверхностью и мужчина от неожиданности задохнулся. То ли от боли, толи от изумления.
Герман подпрыгнул от такой неожиданности и понял, что сидит на полу рядом с кроватью, а напротив удивленная и немного напуганная, стояла девушка, пристально глядя на него своими колдовскими глазами.
— Ты кричал во сне сильно, — пролепетала она хрипло, кутаясь в теплое покрывало, — я тебя будила-будила, а ты еще и отбиваться начал, едва отбежать успела! Вот я тебе и влепила пощечину, а ты вдруг упал с кровати.
— Который сейчас час? — мужчина потряс головой, прогоняя остатки сна. Слегка коснулся саднящей губы пальцами и удивленно разглядел, что в полутьме комнаты, пальцы его темные.
— Половина восьмого вечера. Уже темнеть немного начало. Солнце почти село.
— Я что, весь день проспал? — Герман от неожиданности даже встал. Голова на мгновенье закружилась от такого неожиданного подъема и тут же ее обнесло пронзительной болью.
— Ну, да. Ты, видимо, очень сильно устал. Да еще и я не дала тебе отдохнуть ночью. Поэтому не стала будить, когда проснулась. Спасибо, что оставил мне поесть. Больше суток маковой росинки во рту не было. Так что, пока ты спал, я немного почитала. У тебя книга на столе лежала. И это, мне бы из одежды чего.