Часть 5. Become a wind (Jeon Jungkook/Kim Taehyung; R) (1/2)

Дни стали чем-то вроде описания рутины в книге с тех пор как Чонгук по глупой случайности сломал ногу. Он не знал какого чёрта в тот день его решила переехать машина, водителя которой больше интересовал его телефон, нежели дорога.

Ему отказали в нескольких агентствах, назвав его работы… Бездушными. Ну да, его рисунки были… мрачноваты. Он этого не отрицал. Но почему Бэтмену можно было быть таковым, а его работам нет?

Очнувшись в больнице, он не переставал думать о чём бы нарисовать историю. Комиксы были его страстью очень давно. Первые корявые картинки в детсадовском возрасте, строгие линии до старшей школы… это был его тернистый путь до мечты.

Дверь почти бесшумно отворилась, в палату вошла миловидная медсестра и позвала его на прогулку. Он отложил пустой альбом. Недавно ему разрешили гулять, но до полной выписки было далеко. Эта девушка была его единственным другом тут. Он не раз дарил ей портреты в знак благодарности, а она рассказывала ему разные события жизни больницы, пока они гуляли или сидели на лавке, рядом со старым автоматом снеков. Сегодня она дала послушать свой новый плейлист. Чон погрузился в мелодию и даже успел задремать, когда внезапно один из наушников с комичным «шпок» был вынут из уха. Сквозь лирическую мелодию он услышал мягкие звуки гитары знакомой мелодии. Он вынул и второй наушник вслушиваясь.

— Отведёшь меня к гитаристу? — спросил он у подруги. Та улыбнулась, заправляя за ухо непослушную прядь и помогла ему встать.

— Я думала вы не спросите, мистер Чон.

Чонгук ответил на её улыбку, помогая себе костылями. Многие пациенты так же вышли погулять и послушать гитариста. У него был приятный баритон, ласкающий слух, прямо как шёлк.

Едва найдя его глазами, Чон замер как вкопанный. Парень был чуть старше него, может даже они были одного возраста. Внешность напоминала его наброски — серые, прямо как штрихи на бумаге волосы, дымчато-серые глаза. Видимо, чтобы не навевать грусть, он одел красное худи.

Гитара явно видала лучшие годы. Тут и там едва заметные трещинки, но видно, что парень дорожил ею и любил. С грифа свесилась подвеска с инициалами «К. Т.».

Гитарист спел несколько песен, к концу уже многие вытирали глаза даже подруга Чонгука. Чон же ощущал зуд в ладонях, жалея, что оставил альбом в палате. Хотелось рисовать Гитариста снова и снова.

— Может помочь вам дойти до него? — спросила медсестра. Гук покачал головой, пряча взгляд за медовой чёлкой. — Ну-ну… потом не жалуйтесь, что надо было познакомиться в тот день… бла-бла-бла… — девушка идеально спародировала Чонгука, вызывая у него недовольный сдвиг бровей. — Ну хмурьтесь, ещё чуть-чуть и ваши брови подерутся на переносице.

— Лучше помоги дойти до палаты.

— Ворчун, — хмыкнула девушка, но с готовностью сжала его локоть.

На протяжении недели, именно столько не появлялся таинственный «К. Т.», Чонгук не открывался от альбома. Добрая часть листов заполнилась портретами гитариста. В полный рост, до пояса, по плечи, просто лицо. Иногда в гитарой, иногда без. Это было похоже на одержимость. Потом он услышал знакомый голос, сидя у открытого окна.

Спускаться без помощи подруги-медсестры, да ещё и с альбомом в руках было крайне неудобно. Подлый жизненно необходимый предмет так и норовил выскользнуть из рук. Получилось спуститься без жертв, однако… Гитарист к тому времени уже закончил петь и я прятал гитару в футляр. Чонгук разочарованно цокнул и развернулся обратно. Где-то на десятой ступеньке альбом всё же выскользнул из хватки.

Чон с ужасом наблюдал, как тот катился вниз, сминая листы и грузно приземлился в самом низу, кучкой набросков.

Рядом с кучкой остановился гитарист. Гук замер, ожидая его реакции. Тоо поднял его рисунок со своим портретом. Потом ещё один. Ещё. И так пока не собрал всё, при этом внимательно разглядывая каждый. Он сжал альбом и в два шага оказался рядом с Чонгуком.

— Очень красиво.

— Спасибо, — только смог вымолвить Чон, пытаясь осознать, что он ещё на земле, не спит, а парень с его рисунков улыбаясь протягивает ему альбом со своими портретами.

— Тебе обратно? — неуверенный кивок. Сероволосый прижал альбом Гука локтем к своему боку и протянул руку. — Давай помогу.

— Не стоит…

— Не спорь. Просто пошли.

Неловко. В голове Чона уже нарисовалась сцена — он с алым, прям как худи попутчика, лицом, рядом спокойный… Гитарист. Над ними облако с фразой «Absolute awkwardness».

За всю дорогу он не узнал ничего. Его хватило лишь на номер палаты. А путь был не из близких.

— Итак, как тебя зовут?

— Чон Чонгук.

— Ким Тэхён.

Тайна «К. Т.» раскрыта, хмыкнул голос в голове, потом. Тут же стал недовольным. Давай, Чон, man up, скажи ему что-нибудь. Хоть про погоду.

— Ты классно поёшь.

Чонгук почти слышал как голос разума хохотал на заднем фоне. Однако Тэхён улыбнулся.

— Спасибо. Вот и твоя палата. Увидимся, Чон Чонгук.

— Взаимно, Ким Тэхён.

~

Тэхён осторожно закрыл дверь за собой. Только убедившись, что Чонгук в порядке, он позволил себе расслабиться. Этот парень с серебряными серёжками-колечками, кепкой надетой наоборот и пронзительным взглядом из-под карамельной чёлки… Что-то вызвал в том месте, где билось чужое сердце. Он пришёл сюда из-за очередной биопсией.

Путь был знакомым до скукоты и зевков. Гитара оттягивала одно плечо, пол кедами едва слышно скрипел пол. Едва он постучал по выкрашенное белым дерево двери, как его окликнули. Изнутри.

Молодой доктор сидел за столом, разглядывая какие-то бумаги на нём. Явно что-то неприятное.

Тэхён сел на стул напротив.

— Здравствуй, дорогой. Боюсь… Результаты последней биопсии не такие какие прогнозировались.

После этого Ким перестал понимать своего однофамильца. Последовала вереница медицинских терминов. Казалось что доктор выучил все умные слова из медицинского словаря и теперь рвал его ими же на части. Одно было ясно. Тэхён умирал.

— Сколько осталось?

Доктор вздохнул.

— Месяц или два. Может меньше, может больше.

Это всё что он хотел знать.

— Мне жаль, что нету других. Более радужных новостей.

— Не старайтесь скрыть шипы за стеклом. Будет больнее. Я буду приходить.

Это единственное что мог пообещать. А ведь у него было столько планов… С момента пересадки сердца, он жил расписанием. Теперь вряд ли что-то изменится. Словно подтверждая его слова, в кармане зазвонил телефон. Пора на радио…

Олин из способов заработка. Он пел свои песни для публики в забегаловках, барах и на радио. Конечно, родители были против, уговаривали его найти новую работу. Тэхён жил музыкой, с удовольствием сочинял стихи для своих песен и даже пропадал. Этих денег хватило на пересадку.

Почему его организм противится принимать чужое сердце? Может это человек сделал что-то плохое и теперь страдать Тэ? Столько вопросов и не одного ответа.

Запись началась. Тэхён легонько ударил по струнам и запел. Всё земное стало далеко… Он унёсся вместе с ветром на небо.

~

Недавно Чонгук заметил, что начал вслушиваться в песни, которые пело старое радио. Иногда ему казалось что он слышал Тэхёна, но он быстро отметал это. Ещё его подруга принесла странную новость, что якобы видела его выходящим из хирургии, с далеко не самым радужным лицом.

Чонгук рисовал. Маленькую сценку их встречи. Пытался увековечить на бумаге. Он ждал встречи с нетерпением, хотелось узнать что же будет дальше. Шесть листов их истории казались смехотворными.

Наверно Вселенная его услышала. Выходя на прогулку, он заметил Тэхёна спускающегося с лестницы. Тот сжимал губы, явно был недоволен чем-то… И всё Гук его окликнул.

Ким обернулся, тучи на лице исчезли, открывая ясное солнце улыбку.

— Привет.

— Привет, Чонгук. Как нога?

— Ну… Пока что нормально. А как ты? Мне показалось что ты расстроен?..

Молчание. Тучи медленно возвращались на лицо парня, пока он не вздохнул. В этом тихом звуке смешались обида, обречённость… И что-то ещё.

— Пойдем, ты же хотел гулять?

— Скажи что с тобой, уверен что станет лучше.

Ответный смешок поставил точку на хорошем.

— Вряд ли.