Глава 9. "Шах и мат, милорд!" (2/2)
Тихий, но настойчивый голос Дилектира остановил очередной неподобающе бурный порыв его не на шутку раздосадованного брата.
— Эгрегир, — сказал он, чуть дрогнув, — тебе не кажется, что не следует упоминать… Властителя Тьмы в этих гостеприимных стенах.
Благоразумие не по годам мудрого младшего брата в который раз помогло Эгрегиру удержаться от слов, о которых впоследствии он бы сильно пожалел, испытывая стыд за свою несдержанность. Тут же принеся извинения молчаливо наблюдавшей за ними леди Гелидар, молодой рыцарь, которому теперь предстояло сделать свой ход, попытался сосредоточить всё своё внимание на шахматах. Он не собирался так легко сдаваться и старался даже не допускать мысли о возможном поражении.
Учитывая неблагоприятную для него расстановку сил на шахматной доске, лорд нехотя отправил своего белого короля ближе к угловой части поля. После этого леди Гелидар незамедлительно вернула красную королеву в то положение, в котором она была до того, как покусилась на белого конного рыцаря лорда Эгрегира — таким образом, незадачливый белый король оказался под шахом сразу двух фигур: красной королевы и ладьи. Сделав свой ход, леди Гелидар изящным жестом поднесла кубок к алым, чуть влажным губам и медленно отпила из него — сидящий напротив лорд Эгрегир, как заворожённый, уставился на неё (надо сказать, что и юный Дилектир, тонкий ценитель всего прекрасного, тоже засмотрелся на это заманчивое зрелище). Когда лорд наконец заставил себя оторвался и перевёл догляд на доску, он выглядел так, словно по нему только что прошлась целая вражеская пехота: его король, находившийся под ударом красной королевы, не мог избавиться от этой фигуры, поскольку её защищал красный король, а единственное не занятое фигурами соперницы поле блокировал его же собственный белый альфен в виде дуба. «Ну, такого подвоха я от тебя никак не ожидал, мой друг альфен», — угрюмо подумал про себя лорд, сверля несчастную фигуру неприязненным взглядом. Он отчаянно искал выход из непростой ситуации.
Неожиданно раздался такой оглушительный удар грома, сопровождаемый жутким треском, протяжным гулом и ослепляющими всполохами, что все, кто находился в то мгновение в комнате, невольно зашептали: «Помилуй нас, Великий Квод-Ар Канумонд! Не отвергни нас, Всевидящий, в сей скорбный час!» И начали неистово прикладывать раскрытые ладони ко лбу и груди. Проходящие через всё небо молнии, буквально разрывали его на тысячи кусков, точно гигантские фосфоресцирующие щупальца древнего чудовища, что раз в тысячелетие выползает на свет из мрака океанских недр для того, чтобы уничтожить всё живущее. Видно было, как где-то вдали молния попала в высокое дерево — возможно, дуб — и оно вспыхнуло, как огромный факел, а за ним — несколько соседних деревьев. С трудом придя в себя, слуги бросились закрывать окно, однако ворвавшийся ветер всё же успел швырнуть внутрь потоки ливня, которые шлепнулись на каменные плиты, оставив после себя бесформенную лужу.
— Шах и мат! — ровным голосом произнесла леди Гелидар, и даже яростно взревевший гром не смог заглушить эти два слова.
Сказав это, она метнула чуть насмешливый, дразнящий взгляд на почти утонувшего в своих пышных подушках лорда Дилектира. На тонком лице юноши отражалась целая гамма эмоций: недоумение, недоверие, изумление, смешанное с неприкрытым восхищением. Затем она перевела тёмный взгляд на лицо лорда Эгрегира, на котором читались досада и раздражение. Ему не потребовалось много времени, чтобы верно оценить ситуацию на поле: молодой рыцарь понял, что окончательно проиграл леди Гелидар очередную партию.
Казалось, лорд не сразу осознал это; он никак не мог прийти в себя, бросая дикие взгляды то на доску, то на соперницу. Наконец, смерив победительницу испепеляющим взглядом, лорд Эгрегир занесёт было кулак, чтобы изо всех сил ударить по доске — но в самый последний момент, будто вспомнив, что ни в чём не повинная шахматная доска представляла собой подлинное произведение искусства и не заслуживала подобной печальный участи, одумался и ударил тяжёлым кулаком о свою широкую ладонь, в сердцах бросив невозмутимо наблюдавшей за ним молодой женщине:
— Вы, видно, вступили в сделку с тёмными силами, миледи, не иначе! Более никак не могу я объяснить ваши неизменные победы над опытным игроком!
Леди Гелидар отняла от губ кубок с вином и вперила во вскочившего с кресла лорда Эгрегира презрительный тёмно-зелёный взгляд:
— Не стоит шутить подобными вещами, милорд… во всяком случае, на вашем месте я бы не стала… — её голос звучал неприязненно и даже несколько угрожающе.
Молодой человек поднял на неё серые глаза, в которых явственно читалось обожание вкупе с каким-то благоговейным страхом: он одновременно злился и желал её — так сильно, почти на грани безумия желал эту надменную зеленоглазую красавицу! Лорда вдруг охватило какое-то странное, даже, скорее, жуткое чувство; будто на него напало внезапное наваждение. Ему захотелось подойти вплотную к леди Гелидар, схватить своими огромными руками её тонкую лебединую шею и, крепко сжав её, впиться губами в этот красивый надменный рот; а затем, выбив серебряный кубок с вином из её хрупких пальцев, так, чтобы темно-бордовая жидкость растеклась по полу, сгрести её в охапку и, бросив на покрывающий цветные плиты ковёр из трав, взять её… при Дилектире, при слугах… прямо здесь, разрывая в клочья алые шелка, полной грудью вдыхая упоительный аромат её густых тёмных волос, смешавшийся с запахом разбросанных повсюду клевера, вереска и полыни. Овладевать ею снова и снова, пока она не станет молить о пощаде — и тогда, эта партия уж точно будет за ним.
В этот момент лорду Эгрегиру было нелегко заглушить настойчивый зов плоти — чтобы скрыть лихорадочный блеск в потемневших, ставших почти чёрными, глазах, он резко отвернулся к камину. Лорд запустил руку в пышную гриву своих волос, которые золотились в свете ярко горевшего пламени в очаге, и всей пятерней с силой сжал голову. Чтобы не дать проницательному взгляду леди Гелидар проникнуть в его терзающуюся душу и прочитать столь неподобающие мысли, молодой лорд предпочёл стремительно покинуть спальню, сделав последний щедрый глоток из порядком истерзанного кубка. Перед уходом выдавив из себя положенные по этикету слова прощания и потрепав Дилектира по красиво ниспадающими на плечи копне густых светлых волос, молодой человек широкими шагами вылетел из спальни, бормоча себе под нос: «О, Всевидящий, какая женщина! Бесподобна, просто бесподобна! Доминурэнокс меня подери!»
Дилектир и леди Гелидар молча смотрели вслед удаляющемуся лорду Эгрегиру, чьи тяжёлые и слегка нетвёрдые от выпитого вина шаги ещё долго были слышны в галереи. Гром прекратился, яркие всполохи больше не озаряли пылающий горизонт. Небо как будто перестало наконец изливать свои потоки на сырую дымящуюся землю, и в темноте лишь дождь тихо перешептывался с тоскливо обмякшими листьями, и, неторопливо стекая с них, сонно шумя в кронах, постепенно сделался совсем мелким — да так и продолжил моросить до самого утра.