Глава 4. Отцы (2/2)

— А, это ты, Боря! — приветливо отозвался Волков, энергично помахав рукой.

— Сколько раз тебе говорить, зови меня Борисом! Я уже взрослый, мне целых одиннадцать лет!

Это один из одноклассников Вити. Последние два года Борис пытался корчить из себя задиру, но получался лишь зазнавшийся школьник.

— Хорошо, Боря. Возвращаемся к твоему вопросу. Учусь я хорошо. Мне это нравится. А тебе?

— Я про твои манеры. Как ты себя ведешь?

— Честно и искренне, — с озадаченным лицом ответил Витя, делая вид, что он прав.

— Тогда я сотру эту ехидную лыбу с твоего лица. Давай сразимся! — ударив кулаком в ладонь, заявил Борис с враждебным оскалом.

— Обычно, когда хотят драться, бьют без предупреждения.

— Мне не нужна бесчестная победа. Я одолею тебя в равном бою и покажу, где твоё место!

Витя не переставал задавать вопрос: что он такого сделал Борису, что он хочет его отметелить? Два года назад нормально общались, играли.

— Я понял! Ты так бы и сказал, что поиграть хочешь. Пошли вместе в парк.

Борис уже вовсю кипел от гнева, а его выпученные глаза так и искали, чем бы таким ударить потяжелее.

— …Ну хорошо. Я принимаю твой вызов.

— Приходи за гаражи возле школы. Там я с тобой разделаюсь.

— Не думай, что меня будет так легко одолеть, — как можно серьёзнее оскалился Витя, попутно сдерживая желание разразиться истеричным смехом.

— Отлично. Жду не дождусь увидеть слезы на твоей самодовольной ухмылке.

— Ага, не дождёшься.

Двое мальчишек развернулись и пошли каждый в своём направлении: сегодня судьба явит победителя в этой бойне… Или нет.

Спустя уже пару минут Витя напрочь забыл о данном обещании. Похоже, что Борис действительно не дождётся. К тому же у Волкова есть дела поважнее.

Поднявшись выше, он оказался на этаже старшеклассников, у которых все ещё проходили собрания. Как и любой ученик начальной школы, Витя с трепетом относился к этому этажу, потому что быть старшим — круто. По крайней мере, так думают все дети.

Через десять минут из кабинетов потоком начали выходить старшеклассники, не замечая никого на своём пути. Чудом не потерявшись в толпе, мальчишка проверил один из освободившихся кабинетов.

— …больше не буду тебя задерживать. Надеюсь, ты продолжишь трудиться в том же духе.

— Конечно! До свидания!

Из кабинета неторопливо вышла темноволосая девочка тринадцати лет в тёмно-синем школьном платье, которая тут же заметила подле двери мальчишку, которого явно не ожидала здесь увидеть.

— Витя?

— Привет, Лен. Я хотел тебе кое-что сказать.

Сестра не имела не малейшего понятия, что он задумал, и озадаченно наклонила голову вбок.

— Я не понимаю, о чём ты.

— В общем… — Витя крепко обнял Лену. — Прости, что накричал на тебя. Я поступил неправильно.

— Ну что ты. Я не обижалась на тебя. Но вот обнимать меня можешь почаще, это очень приятно, — Сестра тут же взаимно обхватила руками мальчишку.

— Тут уже как получится…

Наконец-то на сердце полегчало. Витя предложил ей пойти домой вместе, но та вежливо отказала, так как уже запланировала встречу с подругами, поэтому они разошлись.

Стоило ему только выйти на улицу, как его тут же облепили школьники самых разных возрастов.

— Привет, Витя. Как провел лето?

— Витя, а это правда, что ты связался с бандитами?

— А можешь попросить маму поставить автограф?

И много других тривиальных вопросов. Такое всеобщее внимание к нему появилось благодаря Ларисе, которая была любимицей публики, хотя и Витя был не обделен некоторой харизмой. По началу ему нравилась эта популярность, но как только он понял, что всё это — не его заслуга, тут же возникла неприязнь к себе и мнимой известности.

— Успокойтесь, пожалуйста. Лето было скучным, слухи про меня — чистая ложь, Лариса Волкова сейчас в разъездах, — кратко и оперативно ответив на поставленные вопросы, мальчишка жестами попросил освободить дорогу, и толпа расступилась, как Красное море перед Моисеем.

Почему все эти люди не могут быть такими же, как Лили или хотя бы Борис? Зачем они так фанатично спешат за знаменитостями? Что они с этого получат? На эти вопросы Витя никак не мог найти ответы.

* * *

Что может быть хуже, чем быть запертым дома? Быть запертым дома в полном одиночестве.

Лили неподвижно сидела на кресле перед камином и следила за тем, как беспорядочно пляшет пламя вместе со скачущими уголками. Это было самое интересное занятие дома. Зигфрид сдержал свое слово и сделал все возможное, чтобы девочка не смогла покинуть дом. Любые попытки убедить его выпустить на улицу чтобы хотя бы подышать свежим воздухом заканчивались провалом.

Однако Каслане удалось смириться. Она смирилась с тем, что отец не сможет её понять. Она смирилась с тем, что ей нужно сидеть дома. Но что до сих пор беспокоило Лили, так это то, что она не смогла попрощаться с Витей.

«Он точно на меня обиделся», — постоянно напоминала себе девочка.

Послышались скрип входной двери и тяжёлые шаги, приближавшиеся к гостиной.

— Ты все ещё сидишь перед камином? — равнодушно спросил Зигфрид.

Девочка с таким же безразличием едва заметно кивнула и медленно перевела взгляд на отца. И ужаснулась.

Зигфрид едва стоял, с дрожащими ногами опираясь о спинку дивана. Его без того покрытые струпьями руки были усеяны свежими ожогами, от которых мерзко несло паленой плотью. Лицо смертельно побледнело. Голубые глаза отчаянно пытались сконцентрироваться на фигуре девочке, но лишь неустойчиво дрожали.

— Папа!

Каслана соскочила с кресла и бросилась к мужчине, который бы ещё через секунду свалился на пол без сил. Придерживая тело отца, она усадила его на диван и стянула с него изорванное пальто, только чтобы увидеть истерзанное тело.

— Почему ты продолжаешь сражаться, если ты так тяжело ранен?

Из раза в раз отец отправлялся на защиту города. Только благодаря нему люди продолжали беззаботную жизнь. И даже несмотря на всю неблагодарность работы, он продолжал исправно выполнять свой долг.

— Я — член семьи Каслана! Я не могу стоять на месте и смотреть, когда людям угрожает опасность.

Это был первый раз, когда Зигфрид улыбнулся дочери. Казалось бы, это просто обычные слова, сказанные в свое оправдание. Однако за ними скрывалась огромная сила духа и бесконечная храбрость, которые поразили девочку до глубины души.

Каждый ожог, царапина, синяк — все они рассказывали истории о былых битвах. Истории о борьбе за человечество.

«Я хочу быть такой же смелой и бесстрашной!»

«Я хочу защищать улыбки на лицах людей!»

«Я хочу стать настоящей Касланой!»

— Папа! — с нетерпением на лице воскликнула девочка, от чего плечи Зигфрида настороженно вздрогнули. — Научи меня сражаться!

Отец с недопониманием посмотрел на девочку. Как можно обучать 10-летнего ребёнка владению оружием?

— Ты уверена, что хочешь этого? Это опасное и ответственное дело. Ты можешь пострадать.

Но когда он посмотрел на свою дочь, то увидел необычайно знакомый огонь, горевший в её единственном глазе.

— Так и быть. Я научу тебя технике дома Каслана.

— Я не подведу, — девочка решительно кивнула головой и вернулась к обработке ран отца, который покладисто сидел на месте и позволял дочери сделать свою работу.

Хоть между ними все ещё оставалась стена непонимания, они оба почувствовали, что стали на шаг ближе к тому, чтобы стать нормальной семьёй.

Пришла пора осенняя. Пора учёбы, вдохновения. А также откровений.