Глава 10 (1/2)
Настойчивость Анфисы вскоре принесла свои плоды.
Закончив работу чуть раньше, она, как ребята договорились
утром, пришла к Васе домой, где её ждал горячий ужин и два счастливо
улыбающихся лица.
— У вас хорошее настроение, мальчики? — девушка передала
Серёже куртку, а Васе вручила сумку. — Васька, поставь молоко в холодильник,
пожалуйста.
— Конечно, цветочек мой, — рыжик наклонился, чтобы
поцеловать Анфису в макушку.
— А настроение у нас действительно, незабудка, хорошее.
Чудесное! — глаза Серёжи сияли.
— Да? Это прекрасно. А по какому поводу?
— Мы с лосиком признались, что любим друг друга, — продолжал
Сергей, открывая для Анфисы дверь в ванную.
— Ой. Тогда это действительно чудесная новость. Наконец-то!
— То есть ты и впрямь не против? — уточнил Серёжа.
— Как я могу быть против счастья моих лосиков? — Анфиса
привстала на цыпочки и чмокнула любимого в нос.
— Лось, по-моему, ты слишком много… Это, рефлексируешь, — Вася
вернулся в коридор. — Фиса же сказала, что не против? Значит, не против.
— Устами медвежонка глаголет истина, — Васе достался поцелуй
в подбородок.
— Простите, ребят, я не могу не, — Серёжа виновато
потупился. — Всё-таки, с точки зрения общества, мы неприемлемы со всех сторон.
— Да и нахуй его, это общество, — беспечно махнул рукой
Вася. — Пока мы не едим детей и платим налоги, ему похуй должно быть, кто, с
кем и как.
— И снова согласна с предыдущим оратором, — невозмутимо
вставила Анфиса и скрылась за дверями ванной.
***
Принятие Серёжей и Васей своих чувств привнесло разнообразие
не только в отношения мальчиков, но и в сексуальную жизнь всей троицы. Просто
однажды Сергея осенило:
— Ребят, если мы всё равно друг с другом спим подвое, что
мешает нам делить постель на троих?
— Ты серьёзно? — Вася и Анфиса посмотрели на любимого с
одинаковой заинтересованностью.
— Нет, ну а что… — Серёжа стушевался, неправильно истолковав
реакцию партнёров.
— Ёжик, да ты не смущайся, нам просто не приходило это в
голову.
И они попробовали.
***
Один из идиллических вечеров на троих стал для партнёров в
некотором смысле поворотным. Васина мама ушла на сутки в больницу, и ребята,
пользуясь её отсутствием, решили устроить романтический вечер.
Расслабленный уют посторгазменных объятий был грубо нарушен
щелчком дверного замка.
— Ва-а-ась? — испуганно прошептала Анфиса. — Ты же говорил,
что твоя мама на дежурстве.
— Она и была на дежурстве, — растерянно пробормотал парень.
— Вот блять, — Серёжа ударил кулаком по подушке.
— Большой полярный зверь, — прокомментировала Анфиса,
натягивая одеяло до самого подбородка.
— Именно он, девочка, — в комнату — единственную в этой
квартире — заглянула Марина Витальевна, коротко стриженная блондинка с суровым
взглядом зелёных, как у Васи, глаз.
— Здравствуйте, — пропищала Анфиса.
— Здравствуйте, тёть-Марин, — Серёжа пытался казаться
невозмутимым, но нервно подрагивающие губы выдавали его смятение.
— Мам, ты же должна быть на сутках.
— Ну, в расписание неожиданно внесли коррективы. Жду вас на
кухне, всех троих, — с этими словами женщина вышла и плотно закрыла за собой
дверь.
— Мальчишки, может, я… Того? Через окошко сигану?
— Куда ты сиганёшь? Пятый этаж, — Вася нахмурился.
— Так по простынке, — Воробьёва принялась искать взглядом
свои вещи.
— Да ладно, когда-то это должно было случиться, — философски
пожал плечами рыжик.
— Незабудка, мы тебя любим и в обиду не дадим, — Сергей
поцеловал Анфису в макушку и потянулся за собственными брюками. — Прорвёмся.
***
Когда ребята вышли на кухню, суровая хозяйка квартиры,
естественно, никуда не исчезла и приветливее не стала. Она курила, сверля
пепельницу тяжёлым взглядом.
Анфиса забилась в уголок у холодильника, который чаще всего
занимала на этой кухне, и пожалела, что не догадалась принести собственные
сигареты. Вряд ли впечатление Марины Витальевны о ней может испортиться ещё сильнее.
Серёжа сел рядом с девушкой, а Вася подпёр собой мойку.
— — Милое создание, — Марина придирчиво оглядела съёжившуюся
Анфису — чуть коротковатая юбка, блузка, застёгнутая не на те пуговицы (это девушка
поняла гораздо позже), худоба, бросающаяся в глаза, и затравленный взгляд. —
Скажи-ка мне, милое создание, лет-то тебе сколько?
— Семнадцать.
Золотова облегчённо выдохнула.
— Ну, всё лучше, чем я опасалась: думала, тебе и пятнадцати
нет. — А как давно тебе семнадцать?
— Э-э-э… Три недели. Пятнадцатого день рождения был.
— А трахаетесь сколько? — женщина строго оглядела смущённую
троицу.
— Три месяца, — отрапортовала Анфиса, решив отдуваться за
всех.
— Вот блять! — коротко, но эмоционально выругалась Васина
мама. — Предохраняетесь-то чем?
— Прерванный половой и календарный, — ответил Серёжа.
— Ну, хуже, чем можно было, но лучше, чем я думала. —
Васенька, куда из твоей головы делось то, что я шесть лет назад тебе как
порядочному говорила о презервативах?
Парень замялся.
— Мам, это было настолько неловко, что… В общем, я мало что
помню из той лекции.
— А вдвоём малолетку драть — ловко?
— Я не малолетка! — вскинулась Анфиса. — Я с четырнадцати
работаю, содержу и себя, и братьев, поэтому своей жизнью могу распоряжаться как
хочу.
— Милое создание! — рявкнула Марина. — Уголовный кодекс с
тобой в корне не согласен. Ты, с его точки зрения, именно что малолетка,
несмотря на твои трудовые заслуги и ответственность. А они — два
великовозрастных лба, которые на пару эту малолетку трахают. Поэтому случись
что — ты можешь хоть в ноги дяде участковому кинуться, хоть тельник на себе
порвать, хоть пяткой в грудь бить, что всё было добровольно, но их посадят и
очень-очень надолго, если твои родители… У тебя же мать, да? Зинка? Так вот,
если Зинка напишет заявление, эти братцы-акробатцы загремят и будет им сидеться
крайне некомфортно, это я тебе точно говорю.
— Не посадят, — упрямо нахмурилась Анфиса. — Пока я выступаю
домашней кассой, Зинка будет сидеть тише воды ниже травы.
— Если залетишь, девочка моя, домашней кассой, по твоему
собственному выражению, выступать уже не сможешь. И вот тогда-то милейшей
Зинаиде Андреевне придёт в голову, что можно написать заявление и выдоить из
меня и Милочки кругленькую сумму, за то чтобы она его забрала.
— Да с чего залетать-то?
— А с того, что один из твоих ухажёров — результат
календарного метода, а второй, простите за подробности, — прерванного полового
акта. Последнее особенно любопытно. Вы, наверное, не знаете, детишечки, но в
смазке, которая у вас вырабатывается, чтобы половой акт был лёгким и приятным,
содержатся сперматозоиды. Немного, конечно же, но, чтобы сделать ребёнка,
достаточно и одного.
Анфиса побледнела.
— Блять, — в один голос ругнулись все трое.
— Вот и я о том. Поэтому, милое создание, когда у тебя
выходной?
— Послезавтра, — прошептала девушка.
— Вот послезавтра мы с тобой к гинекологу и пойдём.
— Нет, не надо, — Анфиса напряглась.
— Что значит не надо? — Золотова грозно сдвинула брови.
— Я… Я сама.
— Знаю я, как ты сама. В случае чего мальчишки и знать не
будут об аборте.
Анфиса отвела глаза.
— В яблочко-то попала, — женщина взяла новую сигарету.
— И всё равно не надо. Предыдущие месячные у меня были, а до
следующих дней пять.
— Ладно, убедила.
— Слушайте, братья по… Кхм, оружию. Чё сидим-то? — Марина
тяжело посмотрела на сына и его друга. — Вперёд, в аптеку, за гондонами! Чтобы
в следующий раз, как потрахаться припрёт, не сообщали девушке: «Милая, сегодня
из гондонов только мы».
Парни смутились.
— Марина Витальевна, не смущайте их, я сама схожу. В конце
концов, это я их соблазнила. Сама давала — моя и ответственность, — Анфиса
упрямо вздёрнула подбородок.
— Кто кончает, тот и отвечает, — безапелляционно рявкнула
Золотова.
— А если все трое? — нервно хихикнула Анфиса.
Марина Витальевна, не выдержав, прыснула.
— Значит, хорошо стараетесь. Но перефразирую, кто
эякулирует, тому и за гондонами чесать.
— А по-моему, кому последствия рулить, тот и должен заботиться
о мерах защиты, — девушка решительно поднялась со своего места.
— Сидеть! Пользоваться гондонами им? Им. Пусть храбрости
набираются и пиздуют в аптеку.
— Но это моя ответственность! Сама же давала! — не сдавалась
Анфиса, желая защитить любимых от гнева суровой Васиной маменьки. — Это всё
было моей инициативой!
— Связала и на хуй кинулась? — по-деловому уточнила Марина
Витальевна.
— Что, простите?
— Ну, твоя инициатива. Связала и на хуй кинулась?
Несмотря на всю напряжённость ситуации, Воробьёва хихикнула,
в красках представив процесс связывания двухметрового медвежонка и запрыгивания
на член с разбегу.
— Нет. И это технически невозможно, — девушка пыталась
сдержать улыбку.
— А, то есть не связывала и на хуй не кидалась? — так же
серьёзно переспросила женщина.
Чтобы не расхохотаться от нервного напряжения и комичности
обстоятельств, Анфиса вежливо попросила.
— Не могли бы вы больше не повторять эту фразу?
— А что так?
— Она… Кхм, выбивает меня из колеи и хочется неприлично
заржать.
— Что, представила, как связываешь и на хуй кидаешься?
После этих слов девушка всё же не смогла удержать лицо и
скорчилась на стуле, задыхаясь от хохота. Отсмеявшись, Анфиса выпрямилась и
упрямо посмотрела на хозяйку квартиры.
— Конечно, я не делала всего того, что вы описали. Но за
такие штуки, как защита от беременности, по умолчанию отвечает женщина. С
мужчин-то какой спрос в этом деле? Это женская ответственность.
— О-ху-еть, — по слогам отчеканил Вася, неверяще уставившись
на девушку. — Ты, значит, ебёшься с двумя имбецилами, которые вообще не
отвечают ни за что. Да, Фис?
— Нет! Медвежонок, я не это имела в виду, — Анфиса замахала
руками.
— Но звучит это именно так, — отозвался Серёжа. — Как будто
мы тебя пользуем и при любом намёке на принятие решения готовы резво убежать в
кусты.
— Нет, мальчики, я знаю, что вы меня любите. Но… Мужчины в
принципе менее ответственны, чем женщины.
— Заебись! — гаркнул Вася. — То есть мы не только имбецилы,
но ещё и безответственные.
— Ребят, я могу на вас положиться во всём, вы надёжные,
любите меня, всегда можете поддержать. Я вас люблю. Но если залечу или… —
девушка сглотнула, — уже, с ребёнком останусь я и воспитывать тоже буду я,
хотя, скорее всего — да, придётся делать аборт.
— Ага. То есть ты за нас уже всё решила и мы к этому ребёнку
отношения иметь не будем, — слишком спокойно уточнил Сергей.
— Ну… Понимаете, мальчики, на таких, как я, не женятся.
— Что?! — в унисон вскричали ребята.
— Нет, не поймите меня неправильно, — затараторила Анфиса
под их тяжёлыми взглядами. — Я не сомневаюсь в том, что сейчас вы меня любите,
не сомневаюсь и в том, что вас люблю. Но однажды вы захотите себе нормальных
жён, без клейма шлюхи в качестве приданого.
— Ну охуеть теперь. А ничего, что, как ты выражаешься,
клеймо шлюхи ты получила из-за нас? — тон Серёжи был ледяным.
— Из-за того что выбрала остаться с нами, — подключился
Вася.
— Вот именно, Вась, потому что выбрала. И ничуть не жалею.
Но вы не захотите, чтобы матери ваших детей в спину шипели, что она шалава.
— Блять, Фис, какого хуя происходит вообще?! — взвился Вася.
— Мы тебя любим, а ты, похоже, нас заранее отсекаешь, — губы
Серёжи искривились в болезненной гримасе.
— Нет, — Анфиса закрыла лицо руками, отчаянно пытаясь взять
эмоции под контроль — она не должна впасть в истерику, она — не Зинаида, она
обязана держать лицо. — Я не врала, когда говорила, что вас люблю, — холодно
продолжила девушка. — Но, если я буду готова к любому повороту событий,
возможно, окажется не так больно. Потому что что я вам могу предложить:
репутацию бляди, отсутствие образования и двух мелких братьев, которых мне
нужно поднимать?
— Любовь, поддержку. Заботу, ум, чувство юмора — всё то, на
чём строились наши отношения последние три года, если учитывать тот период,
когда мы ещё ничего не проговорили, — в голосе Васи послышалась нежность.
— Незабудка наша, мы не собираемся от тебя отказываться. И в
случае если у нас появится ребёнок, мы просто поженимся, — Серёжа легко
коснулся каштановых волос.
— А насчёт отсутствия образования мы ещё год назад говорили,
когда ты школу закончила, поступать тебе надо, — прогудел Вася.
— Вася, не сейчас, — прошипела Анфиса, делая страшные глаза.
— Почему не сейчас?
— Мы не будем в очередной раз спорить на эту тему. Вряд ли твоей
маме интересен мой заведомо провальный академический путь.
— Почему это он заведомо провальный? — пожал плечами Серёжа.
— Мы с лосиком уверены, что тебе просто необходимо получить вышку.
— Мальчики, вы знаете, почему я отказалась. Да и не факт,
что вообще сдала бы вступительные.
— Отказалась ты по дурости, прости, пожалуйста, — отрубил
Вася. — Потому что не твоя ответственность растить двух спиногрызов, которых
даже не рожала и которые уже могли бы за мелкую деньгу выполнять не самую
сложную работу.
— Медвежонок, им через месяц только десять исполнится.
— А ты, девочка, в десять уже подъезды мела. Думаешь, не
помню? — подключилась Марина Витальевна, видимо, придя к каким-то выводам.
— Ну так это же не значит, что у них всё должно быть так же
грустно с детством, как у меня.
— Нет, не должно, — тяжело вздохнула женщина. — Но и ты свои
возможности и юность гробить тоже не обязана. И вообще, ребёнок, откуда в твоей
голове этот опизденительный концепт про «сама давала», «мужчины менее
ответственны»? Знаешь, что такое концепт?
— Ну, представление, идея, теория, постулат, тезис, смысл…
Блин, больше синонимов так с ходу и не назову, — нахмурилась Анфиса.
— Хм-м, мозги есть. Может, и правы мальчики — поступать тебе
надо. На филолога небось хотела? — Марина посмотрела на девушку с чуть большим
уважением.
— На переводчика, но это уже неважно, — Анфиса отвела
взгляд, пряча досаду.
— А чё ж не попробуешь?
— Ну как, я ж говорю, работаю, братья на мне. А если учиться
пойду, работать не смогу. Дима с Костей будут ходить голодные и голые.
Марина Витальевна сурово сдвинула брови и неожиданно
перевела тему.
— Сына, вопрос гондонов всё ещё актуален! Это если вы с
Серёгой на двоих соображаете, вам не опасно, а с девочкой таки придётся
позаботиться о том, чтобы потомства раньше времени не случилось. За
презервативами бегом!
Вася отлепился от мойки, а Серёжа с Анфисой поднялись со
своих мест.
— Ты-то куда? Сидеть, — Марина взглядом пригвоздила девушку
к стулу. — Хлопцы твои сами справятся. Избавлю тебя от соблазна кинуться грудью
на амбразуру.
Ребята быстро покинули квартиру, а в кухне воцарилась
давящая тишина, которую Золотова нарушила первой.
— К языкам, значит, тянешься?
— Английский и немного испанский, — ответила Анфиса,
понимая, что головомойки не избежать.
— А поступать не хочешь.
— Не могу. Учиться люблю, но я же себя сожру, если братья
нуждаться будут. Какая тут учёба? Мальчишек нужно хотя бы лет до пятнадцати
поднять.
— Девочка, ты понимаешь, что твои братья — не твоя
ответственность?
— Может, юридически и не моя, ну так что ж теперь, бросить
их, что ли?
— Зинку на работу погнать! — рявкнула женщина, в очередной
раз закуривая. — Ну что ты сверлишь эту пачку? Держи!
— Это утопия, — фыркнула Анфиса, беря из сушилки чистую
пепельницу. — Как вы себе это представляете? Ну то есть это, конечно, хорошо
было бы, но я её не допинаю, только нервы зря потрачу. Она меня переистерит. У
неё знаете, какой опыт? О-о-о, — многозначительно протянула девушка и закурила.
— Ну, положим, об истериках Зинки я кое-что знаю, да и кто ж
не знает. Только её истерика — явление временное, а профессия и перспективы в
жизни — относительно постоянное.
— Да знаю я это всё, Марина Витальевна, — вздохнула Анфиса.
— А если знаешь, так чего собственную жизнь по пизде пускаешь?
— Во-первых, не пускаю, а во-вторых, мальчишки от меня
зависят. Ну не могу я их бросить — пусть, мол, барахтаются, пока сестрица
перспектив ищет.
— Да чё ж так радикально, Господи ты боже мой?! — Марина
закатила глаза.
— Потому что я других вариантов не вижу — либо работаю, либо
учусь. Во втором случае мальчишки остаются без содержания.
— На первый взгляд логично, а на второй… Скажут ли тебе твои
мальчишки спасибо. Готова поставить всю свою зарплату — не скажут. Они в лучшем
случае пожмут плечами со словами «Ну, это была твоя обязанность, мы были
маленькими», в худшем — будут стыдить и стесняться тебя: и за то что с двумя
гуляла и ни одного не охомутала, и за то что образования нет, и за статус
разнорабочей.
— Значит, так и будет, — Анфиса спокойно пожала плечами.
— Бля-а-ать, у тебя всё-таки удивительное стремление пустить
свою жизнь по пизде! — Золотова стукнула ладонью по столу. — Слушай, скажи,
пожалуйста, ты собственных детей в принципе не хочешь? Потому что, если так, то
и хуй с тобой. Тогда я лично сделаю всё, чтобы мальчишки наигрались и нашли
кого-то менее саморазрушительного.
— Нет, ну почему… Хочу, конечно.
— А, то есть всё-таки хочешь. Тогда скажи, пожалуйста, милое
создание, какого хуя ты заранее обрекаешь своих гипотетических детей на весёлую
жизнь в статусе А — безотцовщины, Б — нищего. Это так, чтобы жилось им точно
весело и травили их гарантировано со всех сторон? Такой своеобразный реванш за
твою нелёгкую долю в настоящем?
— Нет! Я вовсе не хочу, чтобы моих детей травили! — голос
Анфисы взлетел на несколько тонов.
— Но ты уже сейчас делаешь всё, чтоб они были потенциальными
изгоями. Потому что у детей не только не будет отца, как ты уже сама решила, но
и ходить они будут в обносках, собранных по знакомым. А ещё я тебе скажу,
девочка моя, что, судя по твоей большой-большой ответственности за братьев,
львиная доля твоей зарплаты будет уходить в их карманы, даже когда они станут
великовозрастными лбами с собственными семьями. И ты заранее готова максимально
облегчить им задачу, чтобы деньги у тебя изымались, даже если ты этого не очень
захочешь. Может, и правда, аборт в твоём случае — лучшее из решений, как и ваше