В память о вечном (1/2)
«— Жить хорошо, и вдруг в какой-то день умереть – это жизнь. И вдруг, упав с неба, начать заново жить тоже. Поэтому просто живи, как велит сердце. Делая то, что хочешь, живи во всю. Просто во всю. Окей?»
«Scarlet Hearts of Goryeo»</p>
Операция проходит успешно и вроде всё, можно выдохнуть, вот только Сережу пока вся ситуация напрягает. Где-то на подкорке зреет догадка, что Губерниев уже начал его поиски, а зная этого человека, он ведь правда, кого хочешь из-под земли достанет, но Сережа откидывает эти мысли прочь, уступая место более волнующим. Его лицо окутано эластичной повязкой, он в который раз за эти несколько недель подходит к зеркалу, прикасается к этой самой повязке, спрашивая сам у себя:
— И кто же я теперь?
В голове нет ни единой мысли, что там под повязкой, понравится ли ему, то, что из него сделали, он ведь полностью доверился пластическому хирургу, а теперь мается, хотя даже если под повязкой окажется джигит, торгующий мороженым в привокзальной кафешке, Матвиенко все равно будет счастлив, потому что он сможет начать все с начала даже в таком образе, конечно, придется попривыкнуть, но это лучше, чем жить с мужем-тираном.
Спустя четырнадцать дней в палату к пациенту заходил его лечащий врач, с тех пор, как он доверился этому человеку, он лежал в отдельной палате, дабы никто не задавал вопросов, да и всецело не беспокоил вечно шугающегося от любых шорохов по ту сторону двери пациента. Позов заходит с улыбкой, смотрит недолго на повязку на лице Сергея и говорит:
— Думаю, нам пора от нее избавиться.
Дима аккуратно избавляется от эластичной повязки, медленно снимая ее слой за слоем, а когда доходит до последнего, его улыбка на долю секунды испаряется. Вся повязка тут же падает на пол, выскальзывая из рук врача, он падает на пол, смотря испуганно на Матвиенко, Сережа пугается вместе с ним.
— Что? Что-то не так? — сглотнув неприятный ком, спрашивает Сережа.
Матвиенко подходит к зеркалу, пока Позов сидит на полу и пытается прийти в себя, пациент осматривает свое новое лицо, понимая, что если раньше, смотря на него, люди вряд ли могли сказать о том, что где-то далеко в Армении у него есть родственники, то сейчас армянские корни бьют через край. Матвиенко дотрагивается до нового себя и, кажется, ему начинает нравиться, он улыбнулся.
Дима понимает, что если продолжит здесь сидеть, не оправдается перед этим человеком никогда в своей жизни, он еще раз переводит взгляд на этого нового человека и сглатывает, а затем на ватных ногах поднимается, возвращая себе вертикальное положение. Он покидает палату, так ничего и не объяснив. До своего кабинета он добирается все на тех же ватных ногах, кажется, ему что-то говорит медсестра, однако он лишь отнекивается, откладывая все дела на потом.