Глава 7 (1/2)
Томлинсон проснулся только к обеду с тяжелым чувством на душе — его организм дал сбой из-за бессонных ночей, которые сегодня решил компенсировать глубоким и долгим сном. Он катастрофически опаздывал в офис и быстро написал начальнику, что сегодня будет работать дома. После ванной и короткого завтрака в пустой квартире он уселся за проект, потому что сроки выполнения действительно поджимали.
Работать было катастрофически трудно, и он все так же кидал взгляды на часы, ощущая тяжелый давящий пузырь чужих негативных эмоций в груди. Он всеми силами сдерживал себя, чтобы не броситься в кафе, забив на проект, но все же заставил себя выполнить задания, которые игнорировал несколько дней.
К середине работы его компьютер завис, и он начал гневно ходить по комнате, сокрушаясь на этот «бесполезный ящик» и борясь с собой — ему хотелось выкинуть его в окно. Пришлось себя заставить — Луи сел и заново приступил к проекту, периодически сохраняя, чтобы не допустить второго раза. Выполнил он задание только к вечеру и отослал на почту начальнику — получив ответ, он тут же переоделся и выбежал на улицу, где встретил Зейна и Найла. Парни стояли в капюшонах около машины и смеялись, забирая из салона пакеты с продуктами.
Томлинсон махнул им рукой и быстро сел в свой автомобиль, прячась от липкой влажности, и сразу завел двигатель — парни только махнули руками, и Найл пожал плечами, даже не спрашивая куда он, прекрасная зная ответ. Проклиная весь свой день, Луи увидел, что стрелка датчика топлива совсем опустилась. Ему пришлось заехать на заправку, где он простоял в большой очереди, наблюдая за усилившимся дождем за окном. Он то и дело смотрел на часы, отсчитывая минуты до закрытия кафе, хоть до этого и оставалось несколько часов.
В кафе он буквально ворвался, привычно разглядывая столики и посетителей, но не успел сделать это до конца — к нему подошла официантка с фиолетовой прядью и широкой улыбкой. Он с трудом вспомнил ее — в тот день, когда он встретил своего соулмейта впервые, она выгнала их компанию из кафе и иногда обслуживала их в клубе.
— Я не уйду отсюда, — грозно сказал он, убирая с лица челку и стряхивая капли дождя с волос.
— Пф, да никто тебя не выгоняет. Я бы сказала что-то вроде «наконец-то ты пришел», — она явно наслаждалась замешательством, появляющимся на его лице.
— Что? — он уставился на нее, не понимая ее веселья.
— Вон там, — она указала пальцем на дальний столик. — И не благодари. Он уже заждался.
— Кто? — тупо спросил Луи, хотя уже знал ответ, когда увидел худую фигуру подростка в капюшоне, склонившего голову над тарелкой.
— Так и будешь стоять? — подняла бровь официантка и толкнула его в сторону столика.
Ноги Луи не слушались, и он, споткнувшись, с трудом поплелся к нему, немного ошарашенный таким везением и неожиданностью. Подросток сидел к нему спиной, но Томлинсон четко увидел шоколадные и милые кудряшки, выбивающиеся из-под капюшона.
Он встал как вкопанный, не зная, что сделать, чтобы не напугать и не облажаться — Томлинсон впервые оказался в такой ситуации. Он не раз представлял эту встречу, но за последние дни так и не смог сосредоточиться на этом — все его мысли были об ожидании и поиске. И сейчас он растерялся, совершенно не находя идей, как подступиться, что сказать и сделать. Начать беседу весело, с извинений или, может, стоит заказать что-нибудь для него?
Луи развернулся и поискал глазами официантку и, когда нашел, сразу же направился к ней. Она оглядела его насмешливым взглядом и выгнула бровь, расставляя на поднос очередной заказ:
— Решил свалить?
— Проводить здесь столько времени, чтобы в конечном итоге просто свалить? — вскинулся он и тоже выгнул бровь. — Ты за кого меня принимаешь? Что он заказал?
— Латте и шоколадный торт, — ответила она.
— Можно еще шоколадного торта? — быстро спросил он.
— Сладеньким задобрить пытаешься? — усмехнулась она.
— Слушай, — Томлинсон начал злиться. — Я просто не хочу облажаться, ясно?
— Ты уже лажаешь, — усмехнулась она, смотря ему за спину. — Он уходит.
Луи резко обернулся и замер — перед ним стоял очень грустный подросток, и эта грусть начала быстро меняться на удивление. Первое, что заметил Томлинсон, — это большой синяк под глазом и разбитую губу. Ему отчаянно захотелось нежно провести ладонью по щеке парня и стереть эти уродливые рисунки с его лица. Луи даже не успел толком поднять руку, как подросток залился румянцем, а зеленые глаза загорелись неподдельным блеском радости, быстро сменившейся на смущение. Луи поразился такой стремительной чередой эмоций и сам застыл, замечая, насколько краски вокруг становятся светлее и ярче от зеленого взгляда.
— Давай, — услышал он голос официантки и ощутил, как она толкает его в плечо. От этого Луи сделал шаг вперед и чуть не налетел на парня, который все так же продолжал смущенно смотреть на него. Еще одного взгляда в его глаза хватило, чтобы слова вырвались сами собой:
— Я заказал тебе шоколадный торт.
— Что? — глаза Гарри удивленно распахнулись.
— Официантка сказала, что ты ел шоколадный торт. И я заказал еще для тебя. Знаешь, я сам шоколад не очень люблю, но если ты любишь… — Луи заткнулся, понимая, что несет полную хрень.
— Ты вообще с нашей планеты? — улыбнулся парень, и Луи заметил в уголке его губ немного шоколадного крема. — Как можно не любить шоколад?
— Не знаю, — улыбнулся Луи в ответ. — Возможно, в детстве я его переел.
— Тебя что, пытали таким образом? Как вообще можно переесть шоколад?
Луи не мог управлять своими мимикой и телом — улыбка не сходила с его лица при взгляде на этого парня.
— Я просто хотел сказать тебе, что мне очень жаль за то, что я сказал, — проговорил Луи. — Я не…
— Все в порядке. Эм… Я думаю, что мне тоже нужно извиниться, — пробормотал парень. — Ну, за то, что убежал тогда.
— Все нормально, я понимаю, — кивнул Луи, и между ними возникло неловкое молчание, которое каждый из них хотел прервать, ища и формулируя вопросы.
— Так ты примешь от меня шоколадный торт? — с надеждой улыбнулся Луи.
— Да, конечно, — кивнул Гарри.
Они сели за столик, и, к разочарованию Гарри, Луи опустился напротив, а не рядом с ним — он на секунду закусил губу, ощущая себя глупо, когда двигался к самой стене, освобождая место рядом.
Парни снова сидели и молчали, смотря в разные стороны и чувствуя себя неловко. Луи проклинал себя за тупость — он не был на свидании и в отношениях так долго, что и забыл, что и как нужно говорить. Он даже не был уверен, свидание это или нет. Все было слишком странно.
— Я… — начал Гарри, Луи резко поднял голову с надеждой, и Стайлс запнулся. — Эм… Я… Меня зовут Гарри.
Блять. Луи захотел ударить себя по лицу — все ответы лежали на поверхности. Он смущенно улыбнулся и попробовал на вкус имя:
— Гарри. Я Луи, — он осторожно протянул руку для рукопожатия. Подросток, застенчиво приподняв уголки губ, аккуратно дотронулся до вытянутой ладони и легко сжал пальцы Томлинсона, отмечая, насколько она у него приятная и теплая.
Никто не пытался разъединить руки, и они так и остались сидеть, только спустя короткое время разорвав зрительный контакт.
— Что с твоим лицом? — нашелся Луи. — Это было больно, — он машинально провел тыльной стороной ладони по своему лицу.
— В смысле? — не понял Гарри, наблюдая, как тонкие пальцы скользят от глаза по щетинистой коже щеки.
— А, точно, — Луи мягко улыбнулся. — Я не знаю, прекратится это или нет, но я могу чувствовать тебя, эмоционально и физически.
Гарри не мог перестать смущаться, чувствуя неторопливое поглаживание чужих пальцев по костяшкам, и сейчас он ощутил, как краснеют кончики ушей — хорошо, что он в капюшоне.
— Физически? — аккуратно спросил он, думая о самом худшем — Луи мог знать самые интимные подробности о нем.
— Оу, нет, — приглушенно засмеялся Луи. — Расслабься, не в том смысле, — у Гарри отлегло от сердца, и он слишком громко выдохнул, заставляя россыпь морщинок появиться вокруг глаз парня. — Я имею в виду, что это было что-то болезненное, когда ты ударялся обо что-то или резался, когда тебя били…
— Так много… — проговорил Гарри, и облегчение куда-то испарилось — Луи знал, что он жутко неловкий, нескладный и что иногда он попадался под кулаки старшеклассников.
— Это только половина, — хмыкнул Луи, ободряюще сжимая тонкие пальцы. — А еще, когда ты становился слишком грустным или счастливым, я чувствовал это так, будто в груди появлялся пузырь воздуха.
— Ого, — Стайлс погрустнел — Луи имел гораздо больше, чем он. — А у меня только слова на запястье, — он пожал плечами, аккуратно задирая рукав. Однако больше там ничего не было, и Гарри расстроился — ему не хотелось, чтобы последнее слово пропадало.
— Да, я помню, — Луи аккуратно провел пальцами по тому месту на коже, и у Гарри по телу побежали мурашки. Вздох облегчения сорвался с губ — касания мамы в последнее время совсем потерялись, будто бы он снова перестал чувствовать.