Глава 6 (1/2)

Производительность Луи снизилась почти до нуля из-за недосыпа и постоянной тревоги — на работе он едва ли не каждую минуту смотрел на часы, мечтая, чтобы время ускорилось. Он старался занять себя каким-нибудь проектом, чтобы скрасить себе ожидание, но никак не мог сосредоточиться из-за огромного потока мыслей в голове, единственным предметом которых был его соулмейт. Все попытки сконцентрироваться на задании были провальными, взгляд то и дело возвращался к часам. Замкнутый круг.

В обеденный перерыв он пошел в соседнее кафе с коллегами, которые пытались его расспросить, но наткнулись только на недовольное пожатие плечами и в итоге оставили его в покое. Он задержался дольше обычного — не хотел возвращаться в офис, который теперь казался ему тесным и душным, несмотря на то, что помещение всегда было огромным. Когда рабочий день подошел к концу, Томлинсон сразу же побежал на улицу, сел в машину и рванул в кафе.

Он сел прямо напротив двери, чтобы иметь возможность видеть любого входящего — и с каждым новым звоном колокольчика сердце Луи боязливо пропускало удар. Официантки снова недовольно на него смотрели, особенно после того, как он отклонил несколько предложений о заказе — хоть Томмо всеми силами старался быть дружелюбным, чтобы его просто-напросто не выгнали, он все же не смог сделать заказ, к которому бы он не притронулся.

К вечеру к нему присоединились Зейн и Найл после работы. Они всячески старались отвлечь его разговорами и шутками — Луи только кивал и смотрел либо в окно, либо на дверь, неразборчиво отвечая мычанием и бормотанием. В конечном итоге за несколько минут до закрытия кафе Томлинсон просто сник, не увидев своего соулмейта за целый день.

В машине они ехали в тишине, даже радио не играло, и Найл, сидящий на переднем сидении, не решился его включить. Луи крепко сжимал руль, кусая губы и ощущая невыносимую сонливость:

— Я, наверное, слишком сильно его обидел, — произнес он. — Поэтому он не приходит.

Он не раз прокручивал в голове момент, как глаза парня покраснели и он убежал из кафе. И ужасно корил себя за это, в очередной раз поднимая голову, когда дверь кафе распахивалась.

— Не исключено, — согласился Зейн. — Но он не может противиться своей природе. Определенно, он ищет тебя.

— Да, — кивнул Найл. — Ты сам практически не спишь, а он еще такой молоденький, — Зейн лишь хмыкнул, будто бы сам Найл не считался юным.

Луи просто кивнул, понимая, что вопрос: «Почему он тогда не приходит?» останется без ответа. Дома он бездумно смотрел телевизор всю ночь, а когда Зейн и Найл ушли спать, остался в гостиной. Если вчера у него получилось подремать несколько часов, то сегодня Луи понял, что не сможет — тяга к соулмейту и что-то похожее на черную дыру в его душе совершенно опустошали его внутренне, он не мог вернуться к своему привычному состоянию. Та встреча перевернула его существование — ”до” осталось где-то в прошлой жизни, появилось только ”после”, которое мучило Луи.

Утром он лежал посередине дивана головой вниз и, закинув ноги на его спинку, смотрел перевернутую картинку телевизора. Когда он увидел утренний выпуск новостей, из комнаты вышел Найл.

— Ты спал? — оглядев гостиную, широко зевнул он.

— Не-а, — Луи поднял затекшую голову и принял нормальное сидячее положение, разминая шею.

— Доброе утро, — Зейн вышел из спальни с закрытыми глазами и, врезавшись в Найла, повис на нем, утыкаясь тому в шею. Луи смотрел на этих сонных двоих и начал впервые завидовать — ему максимально захотелось встречать утро так же со своим соулмейтом. А еще Луи с наибольшим удовольствием испытал бы бешенство от раннего пробуждения, нежели сейчас лежать изнуренным на диване после бессонной ночи. О том, как эти двое гармонично и счастливо смотрелись и о своей внезапной зависти, Луи думать не хотел.

Они вместе позавтракали, хоть Томмо так и не притронулся к тарелке с хлопьями, которую позже забрал себе Найл.

— Не хочешь потусить сегодня? — спросил Зейн, начиная мыть тарелку. — Я позову парней, — он повернул голову к Луи.

— Нет, я буду в кафе, — отмахнулся Луи.

— Там посидим, — пожал плечами Найл.

— Нет, тогда я точно его пропущу, — отказался Луи и сбежал из кухни.

Рабочий день буквально скопировал предыдущий — Томлинсон изнывал, тянул время на обеде и еле успел сымитировать деятельность, когда мимо проходил начальник отдела.

Вечером он уже сидел в кафе, место напротив двери оказалось занято, и он выбрал другое у окна. Он застонал, когда увидел на улице парней — Зейн с Найлом притащили с собой Майка и Эндрю. Луи сжал зубы, смотря на эти две парочки, и, если бы не его цель, ради которой он уже третий день сидел в кафе, то он бы уже сбежал, пока они его не заметили.

Они быстро его увидели и тут же подсели к нему — Луи постарался то занять место, за которым мог видеть дверь.

— Паршиво выглядишь, — отметил Майк, оглядывая синяки под глазами Луи и его похудевшее лицо с заострившимися скулами. — Так и не…

— Нет, — оборвал Луи, вытягивая шею на звук колокольчика над дверью.

Томлинсон, вглядываясь в посетителей, совершенно пропустил момент, когда перед ним оказалась пинта пива, которую он почти что сразу осушил.

— Мальчики, если вы пришли напиться, то клуб открывается в десять вечера, — предупредила официантка.

— Да, хорошо, — кивнул Зейн.

Поспешно выпитые четыре пинты на голодный желудок — он практически не ел последние дни — сказались плохо на Луи. Он быстро размяк, и парням пришлось его увести из заведения, чтобы он не начал буянить и не впал в пьяные рассуждения о том, в какой ситуации он оказался по собственной вине. Луи осознал, что находится не в кафе, только на улице и начал сопротивляться.

— Я должен вернуться, — он попытался оттолкнуть от себя Зейна.

— Приятель, уже поздно, кафе закрылось, — соврал Малик и запихнул друга в машину.

В автомобиле Томмо смог вырубиться после продолжительных и громких разглагольствований о том, какой он придурок и что все в его жизни через жопу, после того, как обвинил Зейна и Найла в тошнотворной нежности, с которой они относятся друг к друг, даже успел обругать Майкла, который, к счастью, уехал со своим парнем, в предательстве — нашел своего соулмейта и бросил его одного страдать.

— Боже, когда же они, наконец, встретятся? — завыл Найл, страдальчески закрывая лицо руками, пока выслушивал все это.

— Не помню его таким буйным, — хмыкнул Зейн, игнорируя бормотание Луи о том, как мир к нему несправедлив.

— Это отвратительно, — нахмурился Найл. — Так и хочется врезать ему и его соулмейту заодно.

— За что? — поднял брови Зейн, ведь он не так часто слышал подобное от своего парня.

— За тупость, твою мать! Он правильно сказал, все у него через жопу, — закатил глаза Найл, скрещивая руки на груди, и прислушался к Луи:

— Если бы я не слышал, как вы, блять, постоянно трахаетесь, то я бы мог подумать, что вы всегда такие тошнотворно милые… — все слова Луи произнес очень смазанно.

Зейн только засмеялся, увидев, как Найл сдерживался, чтобы не запульнуть в Томмо свою куртку.

Проснулся Луи ночью на своей кровати, не до конца отрезвев, и опять принялся за старое, только уже в своей комнате — посмотрел несколько фильмов, выпил таблетку от головы и начал ходить туда-сюда, пока его не затошнило, и он снова не рухнул в постель. Это ночь длилась для Луи максимально долго — он пытался вспомнить, не натворил ли чего-то за вечер, и корил себя за то, что позволил себе настолько быстро опьянеть из-за пива. Из-за тесноты в комнате он вышел в пустую гостиную и включил телевизор, убавив громкость, чтобы просто перестать находиться в этой удушающей тишине.

Томлинсон несколько раз вставал и проверял, сколько шагов составляла длина и ширина его обители, хотел даже сдвинуть диван, кресло и столик, но быстро передумал, иначе разбудил бы парней. Луи выпил несколько кружек кофе, стараясь избавиться от противного урчания в желудке и похмелья, и снова вернулся на диван. Под утро он принял душ, выпил еще одну чашку кофе и сел на подоконник на кухне. Он дождался, когда парни присоединятся к нему, и стал наблюдать, как они вместе готовят завтрак — Зейн был приветлив, а Найл демонстративно его игнорировал.

— Я… Наболтал всякой херни, да? — спросил Томлинсон, слезая с подоконника.

— Ну, если ты о том, что ты несколько раз назвал нас слюнявыми кроликами, которые громко трахаются и постоянно лижутся, то да, — ответил Найл, доставая пустую банку из-под кофе. — Ты что, выпил весь кофе?

— Я куплю сегодня, — сказал Луи в свое оправдание, смотря на ухмыляющегося Зейна и раздраженного сонного Найла, кидающего пустую банку в мусорку под раковиной.

— Я на самом деле так не думаю, — произнес Луи, стараясь своими словами стереть хмурое выражение с лица Хорана. — Да, вы иногда бываете громкими и слишком часто обжимаетесь, но я правда так не думаю.

— Хоть раз мог бы извиниться, — пробормотал Найл, садясь за стол. — Хорошо, что мы уронили его на лестнице вчера.

— Что? — спросил Луи под приглушенный смех Зейна.

— Ну, ты очень тяжелый, когда в отрубе, знаешь, — ответил он.

— Ладно, — Луи, отставив чашку, поднял руки. — Я заслужил, — признал он, и это стало своего рода извинением. Он никогда не умел извиняться, особенно когда дела касались его внутреннего состояния. Томлинсону было слишком тяжело признаться себе, что он с трудом смотрит на таких счастливых друзей, а в последние дни преимущественно — ведь он все острее ощущал себя одинокой половинчатой субстанцией. Не говоря уже о том, что он не мог произнести это вслух, хоть и испытывал стыд за все сказанное — Луи был уверен, что он наговорил куда большей херни, чем поведал ему Найл — но он все равно не мог заставить себя извиниться.

— Ладно, просто в следующий раз уроню тебя несколько раз, — кивнул Найл, сдерживая примирительную улыбку, но без особого успеха.

— Согласен, — кивнул Луи, улыбаясь в ответ.

— Ты был таким горячим, когда злился, — ухмыльнулся Зейн, накрывая руку Найла и смотря на Луи.

— Вот вы уроды, — все еще улыбаясь, покачал головой Луи и прошел в спальню, чтобы переодеться.

На работу Луи ехал неохотно — еще очередной день, полный скуки, тоски и нервов. Первая половина дня прошла для Луи успешно — ему удалось немного поработать, чтобы не получить выговор за безделье, после он снова пообедал с коллегами, которые теперь просто косились на него, боясь завести с ним разговор. И если бы Луи считал это проблемой, то он, скорее всего, попытался бы наладить с ними контакт — ведь он всегда старался не портить отношения с людьми, с которыми работает. Но сейчас он специально молчал, не желая усугублять ситуацию — он просто не в силах поддерживать дружелюбный разговор, особенно в состоянии дикой сонливости.

После обеда он подпер голову рукой и уставился на часы, считая минуты до того, как снова может отправиться в кафе, и не заметил, как слиплись глаза. Проснулся он от громкого звонка телефона прямо на ухо —Луи дернулся и выпрямился на стуле, сонно оглядываясь.

— Проснулся? — усмехнулся Кевин, собирая документы в папку. — Как раз хотел тебя разбудить, ты так мило похрапывал.

Луи вытер слюну с уголка губ и смущенно протер глаза, игнорируя звонок.