8. (2/2)

- Надеялась на ужин и сон, - проворчала Старкова, впрочем, не слишком-то искренне, в ней разгоралось свойственное ей любопытство, жажда деятельности, желание наверостать упущенное, - но ты и документы гораздо интереснее.

- Ужин я все равно велела подать, - улыбнулась Женя, сморщила нос, подойдя ближе к Алине, - но сначала тебе не помешало бы принять ванну.

Старкова фыркнула насмешливо и направилась в сторону купальни, на ходу хватая большое красное яблоко из вазы и с наслаждением вонзая в него зубы.

- И... Алина, - портная окликнула, заставила затормозить у самой двери, - черный... в этих стенах после всего, что было, не лучшая идея. Это ведь... его цвет.

Старкова медленно прожевала кусочек яблока, ощущая свежесть и сладость на языке. В словах Жени был свой резон, но...

- Теперь это мой цвет, - твердо ответила Алина, вновь откусывая от яблока и закрывая за собой дверь купальни.

Они закончили разбираться с бумагами далеко за полночь, точнее это Старкова сказала, что с нее хватит, что она больше ничего не в силах понимать и не может больше ни в чем разбираться. Поэтому бумаги в раздражающем беспорядке валялись на столе. Алина твердо сказала себе и Жене, что до конца разберется со всем завтра.

Свечи догорали в подсвечниках, оплывая причудливыми фигурами, Алина сидела у зеркала, а Женя распутывала и расчесывала ее волосы максимально бережно, добавляя блеска поблекшим локонам практически неосознанно, машинально, словно инстинктивно была не в силах выносить непрезентабельный внешний вид Алины.

- Ты стала более резкой, - произнесла Сафина, задумчиво, - более твердой.

- Все мы изменились, - пожала плечами Алина, - в этой войне было нельзя иначе.

- Нет-нет, - покачала головой портная, отложив расческу, - это иное. В тебе что-то иное, - она встретилась взгядом с Алиной в зеркале, - я не знаю, что вы сотворили с Зоей, и какую роль играла в этом Улла, но...

- Но вся тяжесть принятого решения, его осуществления и ответственности за последствия лежит на мне, - тихо произнесла Старкова, - не стоит переживать, Женя. Он не вернется. Никогда. Я буду жить вечно, а он будет проводить свою вечность в мучениях, которые заслужил, ведь смерть была бы слишком проста для него после того, что он совершил.

Портная сокрушенно покачала головой, поджала губы в жесте неодоборения, словно хотела поколебать уверенность Алины. Но дело уже было сделано. И отыграть назад было нельзя.

Женя присела на корточки подле Алины, сжала руку девушки, заглянула в глаза.

- Мне жаль, - произнесла тихо.

Старкова почувствовала, как спазм сжал горло, как на глаза вновь навернулись слезы, и комната расплылась перед глазами.

О чем говорила Сафина? Ей было жаль, что Алина потеряла Мала? Или жаль, что пошла на страшную сделку во имя ненависти? Жаль, что взвалила на свои плечи ношу, которую будет нести в одиночестве бесконечно долго? Или... ей жаль, что осталась одна? Ведь Дарклинг был прав, подобных им больше нет и никогда не будет, а это значит...

Нет. Алина резко мотнула головой, она не позволит себе думать об этом. Это будет ее уступка самой себе, столь необходимое, целительное, спасающее ее малодушие.

Она. Не. Будет. Об этом. Думать.

- Мне нужно снотворное, - тихо произнесла Алина, переводя тему, отводя взгляд, не готовая к жалости во взгляде Жени, что выбивала из колеи, - я плохо сплю.

- Пришлю самое лучшее, - пообещала Женя, поднимаясь, целуя Алину в макушку.

***

Ее цепкий взор подмечал всё. Ос Альта остро нуждалась в перестройке, восстановлении и ремонте. Денег на это не было. Настоящая головная боль, первостепенная задача - изыскать средства. Но где? Казна вычерпана до дна, проценты по внешнему долгу растут с каждым днем, о внутреннем долге и говорить не приходится. Все это вызывало головную боль в это утро, когда Алина мужественно пыталась дочитать отложенные вчера документы, прихлебывая кофе и стараясь не заляпать бумаги. Впрочем, большое кофейное пятно, от которого поплыли чернила, она на какое-то постановление все же посадила, и ей даже не было стыдно. Снотворное, что прислала Женя, позволило спокойно спать без сновидений.

Алина поднялась затемно. Пусть еще гудела голова, и нескольких часов сна было явно недостаточно, но валяться дольше не было времени. Ей стоило наверстать упущенное. Поэтому велев подать кофейник побольше, Алина с головой погрузилась в бумаги, что вчера они с Сафиной так и не дочитали. Что же, это было не самое увлекательное чтиво в жизни Алины, но жизненно необходимое, если не хочет более быть бесполезным баластом.

После обеда в сопровождении Толи и Тамары Алина направилась в так называемую резиденцию сторонников культа Солнечной святой.

Проезжая по городу, Алина заметила, что многие дома знатных семей брошены, те бежали из столиц, желая спрятаться в своих имениях, переждать войну, что еще раз доказывало, как мало сторонников у власти Николая. Некоторые дома подверглись разграблению, на улицах богатых кварталов Алина все чаще и чаще замечала людей, которых при прежнем царе стража никогда бы сюда не пустила. Сами стражники попадались редко, на лицах их было написано скучающее выражение, они ленивым взглядом провожали троих всадников, не демонстрируя ни удивления, ни почтения.

Алина велела себе обязательно поговорить с царем об усилении стражи города, о необходимости навести порядок в Ос Альте, где с расширением внутреннего конфликта в стране росла и преступность. Также следовало поощрить ту часть знати, что осталась в столице и поддерживала царя. А вот тех, кто сбежал стоило наказать. Ланцову стоило формировать новый кластер дворянства, титулы и земли, богатства тех, кто сбежал, вполне для этого подойдут. И пусть наряду с приобретением сторонников, они приобретут и врагов, но сейчас им нужна была поддержка. И как только они станут сильнее, от врагов тоже можно будет избавиться. Им следовало сделать все аккуратно и тонко, в конце концов, на каждого богатого человека в этой стране найдется компромат. Не всех нужно будет уничтожать и отодвигать в сторону, с кем-то можно будет просто... договориться.

По мере того, как они все больше удалялись от богатых кварталов, нищие, попрошайки и бродяги всех мастей попадались все чаще. Вот уж в их взглядах не было равнодушия, лишь хищная жадность. Алина заметила, как напряглись близнецы, они были готовы нанести удар при малейшей опасности их Солнечной святой, которой оборачивались вслед, но едва ли потому, что почитали, скорее подсчитывая в уме, сколько стоит лошадь, сбруя и сама Алина в ее кафтане. Старкова сохраняла невозмутимость, показывать свой страх стае диких псов было никак нельзя.

Все чаще и чаще попадались нарисованные на стенах домов, дверях и заборах странные знаки, символы солнца и звезд, имена Алины и Дарклинга. Это надо было убрать. Но не самим, стоило внушить эту мысль главам культа Солнечной святой. Одной рукой притягивать к себе солнечных солдат, другой постепенно уничтожать все, что так или иначе напоминает о святых. Тем более о Дарклинге.

Наконец, они спешились возле большого добротного дома, где, как доложили царю, проживала община культа Солнечной святой и ее последователи. Молодая девчонка, не старше пятнадцати, в потрепанном, но чистом и старательно залатанном платье, округлигла глаза, увидев Алину, пискнула что-то неразборчивое, торопливо поклонилась и опрометью бросилась в дом.

- Вот это уже лучший прием, - проворчала Тамара.

Старкова была с ней не согласна. Ей не хотелось поклонения.

Стиснув зубы, сказав себе, что как раз это поклонение она должна использовать на пользу себе, Алина прошла по двору, привязала лошадь к забору, успокивающе погладила ту по шее и направилась к дому. Близнецы молча следовали за ней. Алину провожали взглядами, шептались, улыбались, кланялись. Но отчего-то Старкова не чувствовала себя в безопасности. Наверное, еще слишком свежо было в ней воспоминание об Апрате и его последователях, которые держали ее в сырых подземельях Ос Альты, не давая доступа к солнцу. О подземельях тоже следовало позаботиться.

Алина почувствовала, как вновь заболела голова. Волькра ее задери, да есть в этой стране хоть что-то, о чем не надо немедленно позаботиться?!

Дверь распахнулась, едва не ударив Алину по носу. На пороге стояла немолодая, статная женщина.

- Санкта Алина! - она поклонилась, - мы рады видеть тебя в нашем доме. Меня зовут Елена, - она посмотрела со значением.

И Старкова, припомнив, что значение этого имени «солнечная», поняла, что женщина вовсе не Елена, но имя было символом, заявлением всему миру, кому поклоняется эта Елена.

- Я глава нашей скромной общины, - продолжала женщина, - прошу вас, проходите в дом.

Алина едва подавила тяжелый вздох. Она встречала хитрых и опасных мужчин, но коварство женщин поистине страшно, вести переговоры будет невероятно трудно. Помогите ей святые!

- Благодарю, что приняли меня в своем доме, - вежливо произнесла Старкова, следуя за женщиной.

- Для нас честь принимать тебя здесь, Санкта. Мы рады, что в веренице государственных дел ты нашла время и для нас, твоих верных последователей, - отозвалась Елена.

Ее глаза сияли неподдельной радостью и искренностью, от этого стало и страшно, и тошно. Алина старалась вежливо улыбаться, позволяла коснуться своей руки тем, кто ее приветствовал, хотя чувствовала, как каждый раз напрягаются сердцебиты, но отталкивать этих людей было бы неправильно. И стратегически неверно. Наконец, они прошли в некое подобие кабинета.

- Толя, Тамара, - велела Алина, - прошу вас подождать снаружи.

- Нет, Санкта, - хмуро произнес Толя.

- Здесь нет для меня опасности, - с нажимом произнесла Старкова.

Близнецы переглянулись, Тамара скрестила руки на груди с решительным видом, намереваясь спорить, Толя смотрел исподлобья. Алина глубоко вздохнула, собиралась повторить свой приказ, но внезапно вмешалась Елена:

- Не стоит, Санкта, твои верные телохранители не помешают нашему разговору. И их присутствие нисколько меня не оскорбит, - она улыбалась безмятежно, а в голубых глазах не было и толики недовольства.

Алина, все время ожидающая подвоха, силилась понять, искренность ли это или хорошая выдержка.

За ними закрылась дверь, отсекая от шума дома, который в какой-то момент напомнил Алине Керамзин, сердце привычно сбилось с ритма, заставляя помедлить, прежде, чем пройти вперед и сесть в кресло напротив Елены. Толя остался у дверей, Тамара прошла к единственному в комнате окну, подозрительно прищурившись, оглядела двор и улицу.

- Итак, Санкта, мы рады видеть тебя в своем доме. Ты долго шла к нам, но пусть к солнцу всегда тернист, мы понимаем это. Помни только, что тебе всегда рады в этом доме, - произнесла Елена.

- Я хотела бы чем-то помочь, - отозвалась Алина, внимательно глядя на женщину, при тусклом освещении она казалась моложе своих лет.

- Твое присутствие - уже помощь, подтверждение того, что мы веруем не зря, - ответила женщина.

- Нет, - помотала головой Старкова, - я не о том. Я о помощи материальной. Дом у вас большой, община значительная, всегда есть то, что нужно. Я, - она помедлила, - выросла в приюте, я знаю все нужды тех мест, где люди живут вместе. Всегда нужны деньги и строительные материалы для ремонта дома, одежда, обувь, еда. Дети любят сладости и игрушки, а женщины не лишены кокетства.

- Мы живем скромно, - посуровела Елена, - привыкли довольствоваться малым.

Алина закусила губу, обвела взглядом комнату, собираясь с мыслями.

- Малое и нужда - это разные вещи, - отозвалась, - мне бы хотелось помочь.

Глава общины тяжело вздохнула, Алина видела, что она колеблется. С одной стороны, она была горда и не хотела воспитывать в своих последователях страсть к богатству, с другой стороны близилась зима, нужны были, как минимум, теплые вещи, запасы дров, еды. А еще Елена, несомненно, была умна и понимала, что бесплатный сыр только в мышеловке. Солнечные солдаты были именно солдатами, а война еще не была закончена.

- Мы бы тоже хотели помочь тебе, Санкта, - медленно отозвалась Елена, - это был бы честный обмен.

- Я не веду речь об обмене, - улыбнулась Алина, медленно переводя вгляд на Елену, глядя в безмятежные голубые глаза, - я веду речь о помощи.

- О помощи, - легко согласилась женщины, едва-едва заметно улыбаясь, - мы хотели видеть тебя, Санкта, чтобы предложить свою помощь. То, что ты в своем милосердии хочешь помочь и нам, лишь делает тебе честь.

Алина подумала, что речь не идет о милосердии. Солдаты должны быть сыты, тепло одеты и хорошо вооружены, а еще у них должно быть место, куда можно вернуться и отдохнуть. Все вместе это составляло хорошую мотивацию для того, чтобы сражаться. Если к этому приложится еще и вера, символ, лидер, за которым захочется пойти - это залог успеха.

Последнее было и не требовало усилий со стороны Алины, с первым еще придется поработать. Снова деньги.

Старкова почувствовала, как тянущая боль поползла по затылку, распространяясь на шею. Девушка поморщилась и повела плечами, и это не укрылось от внимательно взора Елены.

- Что ж это я, - она поднялась, - и чаю не предложила дорогой гостье. У меня есть отличный чай, Санкта, он убирает боль.

Алина увидела, как дернулась Тамара, как нахмурился Толя.

- Санкта, - предостерегающе протянул сердцебит.

- Вы полагаете, что мы можем отравить ту, кто ведет нас за собой? - холодно произнесла Елена, в глазах ее был опасный лед.

- Все в порядке, Толя, - мягко улыбнулась Алина, хотя внутри екнуло что-то, верить в такое время нельзя было никому, - я с удовольствием выпью чаю, Елена, - обратилась она уже к женщине, видя, как близнецы синхронно неодобрительно качают головами, - а за чаем мы поговорим о нуждах общины.

Елена едва заметно усмехнулась.

- И о твоих нуждах, Санкта.

По губам Старковой скользнула ответная понимающая улыбка.

***

- Ты очень рисковала, Санкта, - попеняла Тамара, когда они возвращались обратно.

Алина пожала плечами. Это был оправданный риск, выказать доверие авансом.

Они провели несколько часов в доме общины. И результатами переговоров Алина была довольна. Они начнут с малого, с разведки, со сбора слухов, сплетен и даже возможного внедрения в стан врага. Взгляд Старковой скользнул по стене одного из домов, где было изображено солнце в затмении. И с уничтожения символов они тоже начнут. Всех символов, хоть добиться этого было и непросто. Как непросто будет самой Алине вести этих людей за собой для того, чтобы потом их предать. Ведь самое страшное было в том, что они пришлись ей по душе.

- Не думаю, что там кто-то желает мне вреда, - тихо ответила девушка.

- А ты? - понимающий Толя хмуро посмотрел на Санкту, он, конечно, не был согласен с тем, что планировалось, слишком уж честен был для этого, - ты желаешь им вреда?

Алина поджала губы, ей не нравились такие вопросы.

- Нет, - коротко ответила Старкова, ударяя лошадь пятками, желая, как можно, скорее оказаться во дворце, в тишине и одиночестве своих покоев, среди бесконечного количества документов, желая, спрятаться, скрыться и не мучиться моральными дилеммами.

- Санкта, - с некоторой жалостью протянул сердцебит, глядя с сочувствием.

- Yuyeh sesh<span class="footnote" id="fn_33089330_1"></span>, не так ли? - яростно тряхнула волосами Алина.

- Niweh sesh<span class="footnote" id="fn_33089330_2"></span>, - тихо отозвалась Тамара, - все в порядке, Санкта, все в порядке.

Алина поджала губы, ей не нравилось, что ее успокаивают, как маленькую девочку. Ей следовало быть твердой, но пока она не могла.