Часть седьмая. Как заглушить те мысли, что заставляют меня жить в этом аду? (2/2)
- Хорошо. Спасибо. Хорошего полёта, Николь.
- А тебе хорошего дня, Алексей.
И быстро удалилась, ушла, не оглядываясь. Она не могла видеть, что Алексей Арестович ещё долго не отводил глаз от её силуэта. Пока не потерял её среди многолюдной толпы.
***</p>
Три ночи в Италии помогли немного забыться от тревоги и переживаний. Николь успела забыть, что можно жить вот так – беззаботно, счастливо, не гадая с замиранием сердца, что принесёт день грядущий в Офисе. Франсуа будто прописал сценарий всей их культурной программы: организовал несколько экскурсий, водил на обеды в маленькие тихие ресторанчики с хорошей едой, устраивал ночные прогулки с вином и множеством знакомств. Ника как будто вернулась в прошлое: таким образом она работала после университета, такой должна была быть вся её карьера. Нет, она вовсе не сожалела, но чувствовала немного грустную ностальгию за теми временами, вроде действительно за эти два года повзрослела лет на десять. Как будто постарела.
Франсуа перешёл к делам в первый же вечер, но сделал это размашистым, помпезным жестом, как и всё, что делал в своей жизни: в ресторане с видом на Этну, угощая Николь вином и средиземноморскими креветками. Ника даже сбросила фото Мише в личные сообщения, так её впечатлил тот вулкан. Величие, опасность и толстые шапки снежного покрова. Говорили много, говорили тихо, итальянец сочувствовал и убеждал, что сотрудничество вполне возможно и перспектива эта вполне удачна. В отличии от Октаво, он ни разу не заикнулся о её переезде из Украины или о том, чтобы девушка бросила все дела. Наоборот, восхищался её мужеством, а когда услышал, что даже при максимальной опасности она приняла решение не покидать Киев ни за какие деньги и просьбы мира, отвёл взгляд и молча пил вино. Николь продолжала аргументировано настаивать на собственной точке зрения, продолжала говорить о том, как важно их сотрудничество, но он будто и не слышал её, будто все давно сам решил.
- Знаешь, давно хотел тебе сказать. Этот вулкан, - он указал рукой на Этну и посмотрел девушке в глаза – до сих пор не спит. Случается – вулкан извергается и уничтожает ближайшие дома и владения. Местные за это и прозвали Этну vipera <span class="footnote" id="fn_32628276_0"></span> – ибо когда она бушует, потоки лавы змеиными витками уничтожают урожай и строения. Но мы, итальянцы, продолжаем здесь жить, радоваться и любить друг друга. Не смотря ни на что. И пусть бы завтра наступил конец света, но я бы ни за что не отказался от бокала вина за ужином с близкими мне людьми, предаваясь этому виду, даже если бы знал, что скоро превращусь в пепел. Наслаждайся, Николь, не отчаивайся и неси другим свой свет. И тогда даже вулкану будет неподвластно уничтожить твою душу. Вулканическая лава не всегда несёт за собой смерть. Иногда из огня мы перерождаемся.
Те слова запомнились Николь. Она и сама сравнивала свою жизнь, которую сейчас проживала, если не с вулканом, так с пороховой бочкой точно. И не знала, как справиться с чувством абсолютного ужаса перед будущим, когда эта бочка уже должна бы была взорваться. Но вмиг поняла: нет смысла бороться с тем, что все равно рано или поздно наступит. Но имеет смысл то, как она встретит это будущее. А встретить его она собиралась достойно.
Во вторник Франсуа сказал, что хочет сделать ей небольшой сюрприз и не сказал, куда везёт. За окном авто пролетало море, старинная архитектура, а в салон врывался теплый морской бриз и трепал волосы. Ехали долго, дома стали появляться всё реже, дорога извивалась серпантином над водным зеркалом. Вдали появилось деревянное ограждение из балок, а потом Николь увидела лошадей. Она удивленно поднесла ладонь к лица и чуть не прослезилась.
Езда верхом было её страстью. Она занималась ею ещё в Оксфорде, когда узнала, что в соседней деревушке есть небольшая конюшня. Она пыталась ездить туда хотя бы дважды в неделю, ибо эти животные умели как никто другой, лечить её абсолютно от всех мыслей, переживаний и стресса. Держаться в седле, управлять лошадью, входить в бешеный галоп – вот тот адреналин, за который она была готова много чего отдать. Нигде она не чувствовала таких эмоций, как рядом с этим животным: гордым и свободным созданием – как и она сама.
Она еле дождалась, пока автомобиль остановится и выбежала навстречу приветливому хозяину фермы. Обменялась с ним любезностями и сразу попросила отвести и познакомиться. Когда они зашли в конюшню, она бросилась расспрашивать о каждом и каждой: о характере, о предпочтениях, о породе. Гладила длинные мягкие головы и кормила яблоками. Заворожено всматривалась в большие умные глаза. Выбрала лошадь сама, самого быстрого и немного строптивого черного как ночь жеребца, который радостно подал голос, почувствовав возможность побегать на свободе. Помогала его запрячь, а когда всё было готово, легко оседлала, ударила шпорами и отпустила себя в предвечерний закат. И наконец-то почувствовала его – абсолютное счастье.
Freccia <span class="footnote" id="fn_32628276_1"></span> полностью оправдывал своё имя. Мчался, подобно ветру, прямо, гордо, вбивался в песок тяжелыми копытами. И от этого душа рвалась из груди. И хотелось смеяться, хотелось жить. Хотелось… чтобы все её близкие чувствовали подобное.
Она убежала со своим спутником свободы на пустынный пляж и смотрела, как тонет солнце в море. А с тем заканчивался и её счастливый день. Николь впервые почувствовала, как ей стало немного легче. Она присела на песок и почувствовала, как напряжение, что обитало в её душе уже много дней, понемногу её отпускает. От дикого высвобождения и облегчения от тех эмоций, по щеках покатились слёзы, и она просто тихо плакала, смотря на море. Конь еле слышно фыркнул и подошёл к ней ближе, толкая мордой в плечо. Она вздрогнула и посмотрела на животное. Поднялась и обняла лошадь за шею. Крепко прижалась, слушая тяжелое дыхание и мощный стук сердца. Как же этим созданиям так хорошо удавалось понимать и внимать?
В кармане отозвался входящим звонком телефон. Отойдя от лошади, Николь достала его и приняла вызов.
- Привет, - Мишин голос был уставшим. – Как ты там?
- Привет. Все хорошо, - Николь потянула лошадь за уздечку и пошла пляжем.
- У тебя грустный голос. Тяжелые переговоры? Он не соглашается?
Николь улыбнулась. Миша всегда так невовремя проявлял свои навыки психолога. – Миш, ты помнишь хоть один случай, когда мне не удавалось убедить мужчину хоть в чем-то?
- Так это «да» или «нет» в ответ на мой вопрос?
- Конечно «да». Всё будет и в полном объёме.
- Тогда почему у тебя такой голос, будто бы все прям ну очень плохо?
- Ты ошибаешься, Миш. Может ты меня оторвал от медитации? Новые практики и прочее. Отвлекаешь.
- Ой, ну простите-извините, что помешал! – Миша чем-то стукнул на той стороне звонка. Снова чем-то кидается в сердцах. Хоть бы в Арестовича. Ника хихикнула.
- Ты такой милый, когда сердишься. Скажи мне, солнце моё, почему я в воскресенье приехала в аэропорт не одна? Миш, тебе жить надоело?
- Знаю-знаю, но Лёша настаивал и приводил четкие обоснованные аргументы. Что я должен был ему ответить?
- Ты мог соврать, что не знаешь времени вылета, мог проигнорировать вопрос, ты мог…
- Я не видел в этом смысла.
- Ты мог бы не перебивать меня, Миша! Если я прошу тебя о чем-то, то жду полной отдачи от своей просьбы. Я не хочу, чтобы мне лезли в душу, не хочу, чтобы пытались выведать несуществующие вещи, не хочу, слышишь!
- А мне кажется, совсем наоборот.
Николь раздраженно выдохнула. Ну вот же заноза! Какой же он упёртый осел. Если вбил себе в голову какую глупость – не переубедишь никак.
- Я соскучился, - Миша понизил голос. – Не с кем пить кофе и выслушивать всякую юридическую нуднятину.
- Ты смотри-ка! А что, Арестович тебя кофе не угощает?
- Очень остроумно. Когда ты прилетаешь?
- Завтра, в восемь вечера. Твоя верная подружка напросилась меня встретить, - ядовито прошипела она.
- Если ты так сильно против, я приеду один, - серьёзным тоном уверил её Михаил.
- Всё нормально. Только, по возможности, не опаздывайте.
- Хорошо, - Миша немного повеселел. – Тогда, до встречи?
- До завтра, - Николь отключилась.
Когда она вернулась на ферму, почти стемнело. Дом рядом светился фонариками, обвитыми вокруг крыльца и террасы. Франсуа и Комо (хозяин фермы) уже накрыли на стол и фермер отказывался их отпускать, настаивая остаться на ночлег. Уже далеко за полночь, когда они вдоволь наелись и напились терпкого красного вина, а Николь ещё несколько раз бегала к лошадям и желала им доброй ночи, они остались вдвоём на улице, присев прямо на деревянный пол террасы.
- Я не знал, что подарить тебе на день рождения, но вижу, что угадал.
- Абсолютно, - Николь счастливо улыбалась, вспоминая сумасшедшую прогулку и ветер в волосах, пока она мчалась безлюдным пляжем. – Но у меня есть к тебе ещё одна просьба. И она будет немного незаконной.
- О! – Франсуа удивленно рассмеялся. – Я с удовольствием тебя выслушаю! Наконец-то что-то интересное!
- Ника серьезно посмотрела на итальянца. Ещё раз взвесила все «за» и «против». Сделала глубокий вдох.
- Мне нужно оружие.
***</p>
Киев засыпало снегом. Стоило отлучиться лишь на несколько дней, а здесь уже зима протягивала свои противные холодные когти. Рейсы задерживались, так же и самолет Николь приземлился с задержкой в сорок пять минут. Она искала взглядом своё сопровождение, которое либо опаздывало, либо потерялось, либо вообще полетело искать её обратно в Италию. От сквозняков, которые блуждали стеклянным строением аэропорта по коже бегали мурашки. Она не брала с собой тёплой одежды, так что в кожанке было некомфортно. Она уже достала телефон, дабы осуществить гневный звонок и спросить, где их носит, как вдруг её чуть не сбили с ног объятиями. Миша влетел в неё, осыпая лицо и шею холодными снежинками и каплями дождя. Она недовольно поморщилась от неприятных ощущений, но все равно улыбалась. Ника чувствовала себя дома.
- А мы тебя уже час ждём! – Мише еле от неё отцепился и снова улыбался. Алексей с такой же улыбкой, тихо подошёл и кивнул, приветствуя.
- Рейс немного задержали из-за непогоды. Привет, - она обратилась сразу к обоим мужчинам. – Поехали?
- Я предложил Михаилу поужинать всем вместе. Ты ведь голодна с дороги? – Алексей снова как-то слишком внимательно изучал её взглядом.
- Не очень, но идея неплоха. Вы тоже, наверное, ещё не ужинали? – она устало улыбнулась.
- Тогда поехали.
В ресторане, из-за позднего времени и буднего дня недели, было немноголюдно. Николь рассказала о своей поездке, опуская некоторые тезисы и факты (она не знала и не имела намерений выяснять, есть ли в Арестовича допуск к её информации) и теперь втупилась в свою тарелку, в пол уха слушая бормотание Мише о каком-то интервью и возмутительную, по его мнению, работу журналистов. Экспертная оценка, ничего не скажешь. Аспектов, почему на неё снова напала эта апатия и усталость, было предостаточно. А ещё – средина рабочей недели. Нет, даже не так, ей ведь точно придётся работать и на выходных, чтобы решить все накопившиеся дела, и она уже чувствовала их груз за плечами. Николь понимала, что нужно взять себя в руки, нужно прислушаться к словам Франсуа, понимала, что будет ещё тяжелее, в конце концов, но до конца обуздать себя всё ещё не могла.
Всё стало лишком запутано.