Третье перерождение. Цзинь Гуанъяо/Вэй Усянь (2/2)
— Меня не устраивает такая правда.
— У меня нет другой. И нет других ответов. Что дальше? Ты притащил нас на Илин. И что теперь? Когда ты понял, что я не могу тебе сказать, как нам жить дальше, что теперь, Старейшина Илина?
— Если сам Верховный Заклинатель не знает, как жить дальше и что теперь, то куда Старейшине Илина до этого, — хмыкнул Усянь.
***</p>
Тем же вечером он получил ногой в голень от Яо и злобное шипение
— Я сам могу обработать рану! — больше Усянь не лез, лишь озорными глазами смотрел, а затем вдруг сел напротив, и довольно произнёс.
— Раз мы не знаем, как жить эту жизнь, давай с ней покончим?
— Что?
— Ну, в смысле переродимся? Не в прямом смысле.
— О, значит, слухи о том, что ты сходишь с ума на этой горе всё же правдивы, — насторожено произнес Яо, — ты свихнулся от вина и одиночества.
— Я не одинок, со мной ты. Но ты меня не понял. Мы же переродились из Вэй Усяня и Мэн Яо в Старейшину Илина и Цзинь Гуанъяо? Почему бы не переродиться в третий раз?
— И… В кого же?
— В кого хочешь. А лучше… Ни в кого. Я буду просто Усянь — человек без прошлого и будущего. Просто человек, живущий на горе. Выращиваю семена лотосов, картофель и редис. Ну?
Яо смотрит на него, как на идиота. Он фыркает и выходит, чтобы через полчаса вернуться.
— Ну, раз мы заперты тут, вернуться к нормальной жизни у нас не получится, то… Можно начать новую. Тогда я — Яо.
Усянь улыбается.
— Поможешь мне обработать рану? Я, как видишь, однорукий.
С тех пор, Усянь понял, что не зря решил привести Гуанъяо в Илин. Он надеялся, что так и будет: раз в мире им места нет, они создадут свой собственный, лишь для них двоих. Он в Яо видел того, кто поймет, и он понял. Потому что его тоже этот мир отвергал. Яо расслабился, Усяня отпустило. Наконец-то он может свободно дышать, так же, как в юности, как в далеко забытом времени. Яо постоянно насмехается над его готовкой, наглеет и ведет себя так свободно и нахально, что Усяня ведет. Ему хорошо от чужой свободы. А был ли Яо таким свободным и раскрепощенным с кем-то, кроме него?
— Аккуратней, — шипит он, когда Усянь задевает рану.
Он начинает дуть на плечо, а затем, поддавшись какому-то неведомому порыву, оставляет на плече поцелуй. Яо вздрогнул, но не отстранился, и Усянь решил понаглеть. Плечи, ключицы, шея… Яо приятно целовать, пальцами касаться нежной кожи спины, грудной клетки, твердых сосков.
— Слишком нежные касания для сына шлюхи.
— Но их дарит лишь никчемный слуга. Мы друг друга стоим. Ведь я — просто Усянь.
— А я — просто Яо.
И улыбаются. Что же, может, эта клетка станет для них миром, в котором им будет место. И может, третье перерождение будет удачным.