Язык искусства. fem-Цзян ЧэнВэй Усянь (1/2)
Занятия давно закончились, университет наполовину пустой, уборщицы готовятся делать свою работу, последние студенты расходятся, преподы выдыхают и берутся за последние документы перед уходом домой. Конец рабочего дня, а это значит, что он снова там. Ваньинь идёт, чеканя шаг, вдоль коридора левого крыла, где находится факультет музыки, которому принадлежит большая половина этажа. Там, в огромной зале, он сидит за фортепиано, в самом центре пустой аудитории. Звуки игры эхом ударяются о позолоченные стены. Зал похож на дворец, и Цзян Ваньинь чувствует себя принцессой на этом этаже. На архитектурном всё попроще, минимализм создан для того, чтобы студенты превращали голые и пустые стены в собственные шедевры. Одну из них ей позволили расписать — честь, которой могут удосужиться лучшие. Ваньинь здесь нравится больше. Будь её воля, она бы поставила мольберт в этом зале и рисовала под звуки музыки. Рисовала бы его — Вэй Усяня, учителя музыки, одиноко играющего после пар, пока никто не видит. Почти никто.
Ваньинь каждое утро приходила сюда перед парами и задерживалась после, захватив американо с солёной карамелью, чтобы послушать одинокую и умиротворенную игру Вэй Усяня. Она, казалось, видела и слышала душу вечно улыбающегося преподавателя, который создавал впечатление весёлого дурачка и балагура. Потому то он ей особо не понравился, несмотря на то, что у них он ничего не преподавал. Она любила серьёзных людей, а тот впечатление такое не создавал, потому она сквозь зубы здоровалась и недовольно оглядывала его с ног до головы, становясь похожей на властную матушку. А затем услышала его одинокую игру и застыла в неверии. Она никогда не думала, что сможет слышать человеческую душу, и это не её талант слышать, это его талант говорить с помощью музыки.
«Насколько глубока его душа? Насколько необъятны мысли? Насколько он непостижим и многогранен?» — спрашивала Ваньинь, слушая его игру. Ошибалась.
Вэй Усянь очень чуткий, столько всего хранит его душа, не шут и балагур, а просто скрывающий прекрасное внутри. Она наблюдала за длинными тонкими пальцами, за полуулыбкой на губах, на трепещущее ресницы едва прикрытых глаз и чувствовала такой прилив вдохновения, чувствовала море внутри, влюблённость в чужую игру и тягу к такому Усяню, настоящему. Точные линии, всё так, как требуют от студентов, и всё хорошо, Ваньинь поручали небольшие проекты, но это было не то. Однажды, после рождения племянника, в её картины вернулась жизнь, и она пошла наперекор матери и всё же устроила выставку. Цзян Ваньинь зашумела и заявила о себе как художественное дарование, матушка признала и позволила рисовать, лишь бы та помнила, что её место — архитектор в компании Цзян. Она снова утратила страсть, потому что проекты для каменных джунглей — не её желание. А затем появился он со своей игрой, и жизнь Ваньинь никогда не была прежней. Она исписывала скечбуки и небольшие альбомы, исписывала листы в блокнотах и тетради. Столько портретов Усяня она изрисовала, что на пальцах не сосчитать. А затем она снова села за мольберт.
Сначала — руки, играющие на фортепиано, затем она нарисовала безликий силуэт тени за фортепиано, много-много разных, но последней она гордилась больше всего — портрет. Потрет Вэй Усяня, который с мягкой улыбкой играет на фортепиано, игривая родинка у уголка губ притягивала, как и трепещущие ресницы. Ваньинь изрисовала каждый миллиметр лица, на которое смотрела с благоговением. Она так спешила успеть дорисовать портрет до выпускного, хотелось устроить последнюю выставку с картинами того, кто бесстыдно украл её сердце. За три дня до выпуска будет выставка из факультета, она хочет выставить именно картины с ним. Как признание напоследок, она знает, что он поймёт, и она ничего не ждёт от него, ей просто хочется рассказать так, как умеет. Он — через музыку а она — через картины. Хочет поблагодарить, что вернул картинам жизнь, а ей — страсть. Она сможет перечить матушке, если это будет необходимо, но она будет рисовать. Этот Вэй Усянь ничего даже не сделал по сути, а Ваньинь безумно влюбилась. Она оставляет на подоконнике листы с его портретами, она уверена: он не знает, от кого. А затем стала оставлять и кофе.
— Долго ты ещё здесь будешь вертеться? — игриво спрашивает Хуайсан. Ей повезло больше, Ванцзи с неё пылинки сдувает, молчаливой тенью следует и любит. Ваньинь смотрит на них слегка завистливо, но рада за друзей.
— А что предлагаешь?
— Признаться, — произносит Ванцзи. Цзян чувствует острое желание засунуть ему в зад его же гуцинь. — Он любит кофе с перцем, — подсказывает он и уходит, держа за талию А-Сан.
Ваньинь приходит каждый день, рисует, оставляет рисунки и кофе с перцем, любуется и уходит, оставшись незамеченной. Вернее, она так думает.
Вэй Усянь улыбается не от собственной игры, а от жадного взгляда, которым его рассматривают. Она снова здесь. «Принцесса» — как он мысленно назвал её. Прекрасная художница, юное дарование, красивая и талантливая, и, конечно же, стремящаяся быть лучшей — и весьма удачно. Он знает всё о своей преследовательнице, знает время, когда она приходит, знает название кофейни, в которой она заказывает американо с солёной карамелью и перцем для него. Знает марку и цвет скетчбука, из которого был вырван и оставлен в подарок лист с его портретом. Знает, что она уверена в том, что он её не замечает. Знает, как её вдохновляет его игра. Знает, в каком парке она рисует, знает, где личная подсобка, выделенная ей учителем Лань, и знает, что она рисует. Он знает о давлении со стороны матушки — Ваньинь обязана быть лучшей, знает о том, как девушка старается. А ещё, скоро выпускной бал, и он знает, что несмотря на показное равнодушие — Ваньинь хочет победить. И он знает, что милая принцесса победит, потому что заслужила.
Он тоже за ней следит. За раздвинутыми ногами, между которых мольберт, за краской на лице, за мягкой улыбкой и хмурыми бровями. За задумчивым ковырянием в салате, за страстью к фиолетовой обуви, за любовью к собакам. За редкой, но очаровательной улыбкой. Он видит: она влюблена. Он видит: она не знает об этом. Он видит: она прекрасна. Вэй Усянь понимает, что времени всё меньше, а выпускной всё ближе, он знает: однажды всё закончится, не будет больше горящей кожи от жадного взгляда, не будет больше рисунков, на которых он прекраснее, чем в жизни. Не будет больше кофе с перцем. И главное — не будет больше Цзян Ваньинь за его спиной.
Это разочаровывает и бьёт по голове. Он понимает, что не хочет терять свою маленькую наблюдательницу. Он не хочет потерять то, что ещё не началось. А потому однажды он поднимает голову и встречается с ней взглядом в зеркальной стене. Та смотрит лишь на него сначала, потом смотрит в стену. Глаза такие красивые, их испуг и румянец на девичьих скулах вызывают усмешку, которую Ваньинь принимает за оскорбление, хмурится и убегает. Пальцы Усяня замирают на клавишах. «Идиот» — корит он себя. Она лишь кажется хмурой и стойкой, как её мать, на деле смущённая и ранимая. Её душу он с первого раза не понял, а потому решил посмотреть на её картины. Ему не позволили, сказали ждать выставки, старые картины не дают ему ответов, он знает: Ваньинь изменилась с того времени. Он знает, что является тому причиной. Это не льстит, но очаровывает — он хочет быть причиной её изменений, хочет вдохновлять её и ловит себя на мысли, что и она… может вдохновлять в ответ.
Когда она приходит снова — переборов смущение и гордость — он мягко улыбается, надеясь, что не оскорбит девушку. Но в глаза не смотрит, а это и не нужно, Ваньинь знает, она понимает всё, как и то, что улыбка эта — для неё. Он рад ей, ждал, знал, что она придёт. Ваньинь хмыкает и смотрит. Он играет для неё, она чувствует это, он показывает. Смотрит на неё, но уже не через зеркало. В этот раз он поворачивает голову в её сторону и смотрит прямо в глаза. Не отворачивается, смотрит в ответ. Краснеет и хмурится. Усянь меняет ритм мелодии, она ещё не слышала что-то настолько чувственное и страстное. До этого мелодии были одинокими и печальными, сейчас же они такие яркие и живые.
На следующий день она снова приходит, рисует, смело встречает взгляд напротив и уже не смущается от чужой улыбки, но опускает глаза и пытается сдержать свою. Они ни разу не разговаривали. Она снова оставляет листик под стаканчиком кофе, и когда к концу игры Усянь поворачивается, её уже нет. Он поджимает губы от досады. Когда Ваньинь приходит посмотреть на его игру утром, она видит видит стаканчик с кофе на подоконнике, где обычно оставляет подарок учителю.
«Спасибо, что вдохновила на мелодию, принцесска ;)» — написано на стаканчике.
Она хмуро смотрит на Усяня, тот ей подмигивает и играет неизвестную мелодию, которую написал для неё. Это самое красивое, что она слышала в своей жизни. После пар она оставляет рисунок с Усяня с рожками и нахальной рожей.