Нежность чувств порочных. Цзян Чэн/Цзинь Лин (2/2)

Цзинь Лин хочет его поцеловать, и у него получается. Стража легко пропускает его ночью в личные покои дяди. Тот спящий и уставший, беззащитный. Он обхватывает его лицо руками и целует. Хочет насладиться моментом, но времени нет — сразу запускает язык в рот. Неизвестно, что снилось мужчине, но тот не отошёл ото сна, не до конца проснулся, а потому ответил. А затем притянул племянника к себе за затылок, и тот, нависая над ним, млел под дядиными руками. Его дядя ахуенно целуется, грубо, напористо и властно. Трахается наверняка так же. Цзинь Лин чувствует его язык у себя во рту и млеет, дядя кусает его губы, притягивает ближе, такой жадный, такой властный, такой… Цзинь Лин понимает, что был прав: это не просто желание, он влюблён. Он влюблён в главу ордена Цзян, в своего дядю. А затем Цзян Чэн открывает глаза и отталкивает его. Цзинь Лин сначала не понимает, ведь дядя ему ответил, а потом он понимает: нега прошла не до конца, он находился в полудреме, а значит:

— Неужели тебе снился я, дядя? — довольно скалится и вновь подходит к постели напряженного и злого Цзян Чэна.

Цзыдянь искрит, но Цзинь Лин знает, что ему не навредит ни дядя, ни оружие. Ваньинь пытается отстраниться, он словно напуган, и А-Лин знает, чего он боится. Боится не сдержаться и поддаться соблазну. И это правда так: Ваньинь этого боится. Но в то же время желает. Всё это время, все пошлые трактаты, все умоляющие взгляды племянника, всё это, конечно же, оказало воздействие. Письма с мольбой заметить, посмотреть иначе, этот отчаянный крик в каждой строчке, разве мог Чэн остаться равнодушным?

— Я правда уверен, я знаю, что чувствую, и знаю свои желания, — Цзинь Лин падает перед ним на колени, сжимает его бедра и смотрит в опустошенные глаза. — Не отталкивай меня, дядя…

— Маленький эгоист, ты хоть понимаешь, на что меня толкаешь?

Это и правда эгоистично. Но Цзинь Лин знал, что они справятся вместе. Всегда со всем справлялись, дядя больше не один, А-Лин станет самым сильным и самым достойным, чтобы не прятаться за широкой спиной, а стоять плечом к плечу. Теперь не «дядя справится», а «они справятся». Вместе.

Цзян Чэн стирает слезу со щеки племянника и целует его. Не грубо и развязано как раньше, а нежно и трепетно. Цзинь Лин чувствует вкус надежды. Он хочет большего, но не смеет просить. Он и так потребовал от дяди слишком много, и тот себе на горло наступил. Цзян Чэн прекращает поцелуй и притягивает к себе племянника, соприкасаясь лбом.

— Дай мне время, мне нужно всё это принять.

— Конечно, — кивает Цзинь Лин. — И мне нужно это время, чтобы стать достойным тебя и… «защитить от последствий», — виснет в воздухе, но Цзян Чэн это понимает и даёт подзатыльник.

«Кто и кого защищать должен?» — улыбаясь думает он, но взгляд у племянника решителен, как у одного знакомого балбеса. Только вот в этом балбесе он может быть уверен, с ним они действительно пройдут весь путь вместе.

Цзин Лину восемнадцать, он глава ордена Цзинь, обязанностей много, времени мало, но дядя помогает на расстоянии — А-Лин попросил не приезжать, даёт ему время и пространство. Дядя прислал надёжных людей, А-Лин не одинок и защищен. Однако — тоскует. Он вспоминает тот поцелуй, ему хочется к Цзян Чэну, но ещё рано. Они не виделись почти год, скоро состоится их встреча, и он в предвкушении. Оба — в томительном и нервном ожидании. Глава Цзинь окружил себя лишь надёжными людьми, клан меняется с новой властью. Благоуханный зал выглядит достойно перед собранием кланов. Покои дяди рядом с его собственными, их готовят с особой тщательностью. Дядя приедет раньше, и оба томятся в ожидании. А-Лин использует лучшие масла для тела и волос, благоухает как пион этим утром, но не выходит встречать дядю. Того сопровождают в личные покои главы Цзинь, и Ваньинь не понимает, почему племянник не вышел к нему. Может, он передумал, чувства прошли, и желания поутихли? Может, переняв обязанности главы, он вырос, а Чэн обманул себя? Неужели он снова утешал себя напрасными надеждами? Ваньинь испустил разочарованный вздох и выпрямился, услышав хлопок двери позади себя.

— Дядя.

Голос другой. Ниже, грубее… Это голос мужчины. Ваньинь оборачивается и не верит. Его А-Лин возмужал: плечи стали шире, фигура из юношеской превратилась в мужскую. Он стал выше, ещё два года, и ростом дотянется до Чэна. Цзинь Лин из красивого юноши, превратился в прекрасного мужчину. Сам же Ваньинь не изменился ни капли.

А-Лин тяжело дышит, он так долго ждал. Он смотрит на дядю, по которому тосковал, и который теперь достижимый, теперь можно его касаться, целовать и… Он смотрит в глаза родного человека и видит сомнения. В ком сомневается дядя, в чувствах А-Лина, или в том, что может быть любим? Он не умеет говорить словами и переубеждать людей, это он и получил от Цзян Чэна. А потому говорит действиями. Делает несколько решительных шагов, притягивает дядю за удивительно тонкую талию и целует без раздумий. И Цзян Чэн сразу же отвечает.

Он не сомневался в людях, что оставили его. Но он сомневался в человеке, что всегда будет рядом. Цзинь Лин разрушает нахрен все сомнения, целует с чувством, Цзян Чэн верит ему, притягивает ближе, срывает дорогое одеяние и падает в эту порочную черноту. Ласки чередуются с грубостью, но это прекрасно. Цзян Чэн знает, как понравиться Цзинь Лину, а тот знает, как быть хорошим мальчиком для дяди. Цзян Чэн смотрит на покрасневшего племянника под собой, и понимает, что не чувствует вины и стыда. Вчера он целовал юношу, сегодня его целует мужчина. Они лежат на богатом ложе, запачканные спермой, мокрые от пота, в воздухе — запах секса и чёрная похоть. В голове — презрительные голоса, но им всё равно. Потому что Яньли молчит, а значит, всё правильно. Порочно, греховно, осуждаемо — скажут старики, что ложатся в постель с девушками младше А-Лина. Что они могут знать об их чувствах? А Цзян Чэн с Цзинь Лином всегда со всем справлялись. И в этот раз справятся. Вместе. Двое, против всего мира.