Глава 1 (1/1)

Дима не знал где он и сколько он находился в этом месте. Всё, что он осознавал это то, что отсюда он уже не выберется, не выберется прежним, ведь таким его просто не отпустят. Последнее, что он запомнил из того, что было до того, как Дима оказался здесь - это вечер четверга. Покинув свой кабинет, после очередного собрания, он поспешил на парковку, дабы побыстрее уехать домой, он жаждал остаться наедине, но подземную парковку он уже не покинул, точнее покинул не самостоятельно. Уже около его автомобиля он заметил неладное - за ним наблюдали. Неожиданно сильная пара рук обхватила его за плечи, и он почувствовал укол в районе шеи. Дима попытался вырваться, но внезапно накатившая слабость не дала действовать во всю силу, тем не менее, он смог ударить нападавшего локтём и вырваться из стальной хватки, но лишь для того, чтобы спустя пару шагов его собственные ноги подкосились, и он рухнул на асфальтовое покрытие. Колени больно столкнулись с полом, Дима вытащил шприц из своего тела, зрение затуманилось, а голова стала ватной. Нападавший, явно пришедший в себя после внезапного сопротивления жертвы, настиг Днепровского сзади. И последним, что Дима почувствовал, оказались чужие руки на его собственных плечах.

В себя Дмитрий пришёл уже в этом месте. Конечно, первой мыслью было похищение со стороны врага, но он никак не мог подумать, что это был намеренный шаг правительства его страны. Он был не согласен, поэтому представлял опасность и доставлял лишние сложности в их и так непростом положении. Единственным выходом оказалось принуждение, поэтому Днепровский оказался здесь, поэтому его подвергали пыткам последнее время. Всегда было так - если ты не мог добиться своего по-хорошему, надо начинать играть по-плохому, и Дима стал тем, кто помешал, поэтому с ним решили расправиться. Но не убить, нет, они не смогут, да и права не имеют, а заставить занять свою сторону вполне способны. Киев был нужен им.

Он был против, против всех угроз и замашек его правительства в сторону правительства Российского государства и страны в целом, даже не потому, что не поддерживал свою страну или, наоборот, поддерживал Россию, нет, он знал к чему всё это может привести и оказался абсолютно прав в своих предсказаниях. Война пугала Днепровского безумно, тем более, война с его братом. Их с Михаилом давно уже нельзя назвать настоящими братьями, настолько безумным или отчаявшимся оставался лишь Николай, их средний брат, воплощение Минска. Да, Дима больше не называл Москву Мишуткой, но и сам давно перестал быть просто Митей - любящим старшим братом, готовым защищать белокурое чудо от всех угроз.

Когда это случилось, он и сам понять не может. После событий, связанных с Ордой, они отдалились, но, тем не менее, поддерживали связь. Дима наблюдал, как младший растёт и крепнет, превращаясь в большой, сильный и важный город, объединивший вокруг себя русские земли. Дел у обоих было предостаточно, уже тогда Миша был бешенным трудоголиком, зависимым от своей цели. Они не встречались годы, которые росли в десятилетия, которые в свою очередь переросли в века. Лишь осенью 1812 года Дмитрий в срочном порядке прибыл в Санкт-Петербург, чтобы увидеть брата, что был в бессознательном состоянии после сожжения и находился под постоянным наблюдением лучших лекарей. Очнулся Михаил только зимой того же года, за несколько дней до нового года. Не чудо ли? После пробуждения брата Дмитрий не задержался более в столице Империи. Затем последовала революция, Первая и Вторая мировые войны, а затем развал СССР, собрание представителей республик стало последним разом, когда братья не имели разногласий.

Теперь Дима здесь, в холодном помещении, чем-то похожем на подвал - лабораторию злобного учёного, привязанный кожаными ремнями к креслу, напоминающему стоматологическое. Люди приходят и уходят, их лиц Киев уже не различает, через тело снова пускают ток, зубы смыкаются от боли, а кулаки сжимаются настолько, что ногти до крови впиваются в кожу, оставляя кровавые ранки в виде полумесяцев. Они задают вопросы - он отвечает, им не нравится ответ - процедура с током повторяется. Днепровский понимает, что происходит и сдаваться себе не позволяет.

- Хто він (кто он)? - рычит низкий голос справа от Димы. Он понимает, что речь идёт о Москве.

- Пішов до біса (пошёл к чёрту)! - выдавливает Киев. Грубые пальцы схватили его за рыжие волосы и оттянули их, заставляя Днепровского зашипеть.

- Я більше повторювати не буду (я больше повторять не буду). - волосы отпустили, и Дима по инерции одёрнулся вперёд, но путы не дали подняться. - Ми не можемо так продовжувати, переходимо до початкового плану (Мы не можем так продолжать, переходим к изначальному плану). - тот же грубый голос вещал ещё кому-то, кто, по всей видимости, был позади Киева, вне поля его зрения.

Человек в белом халате обошёл его и отправился к своему, по видимому, напарнику. Дима попытался извернуться так, чтобы видеть их, но ремни на руках и лодыжках не давали ему свободу действий. Неожиданно мужчина вернулся и протянул руки к шее рыжеволосого, Дима дёргается, но ничего сделать не может. Ещё один ремень закрепляют на его шее, фиксируя голову. Днепровский извивается, рычит, но ничто не помогает.

- Як ви смієте (как вы смеете)? - он срывается на крик. - Як... - ему в рот засовывают что-то, что мешает произнести и слово, от чего он лишь яростно мычит сквозь кляп. Зрачки сузились от страха перед неизведанным и злости. Зелёные глаза нервно забегали по плохо освещенной комнате.

Та же сильная рука грубой хваткой за челюсть прижимает его голову к подголовнику кресла, второй человек надевает что-то ему на голову и закрепляет на висках. Дима не перестаёт бороться, когда более мощный, чем все предыдущие вместе взятые, поток электричества проходит через его тело. Киев взвывает от боли. Чёрт возьми, он чувствует себя таким слабым. Дима зажмуривает глаза, и слеза оставляет солёную дорожку на его щеке. Он бьётся в конвульсиях, руки и ноги безумно сводит, он чувствует, что больше не способен контролировать собственное тело.

Это повторялось бесчисленное количество раз, Дима не помнил количества, не помнил людей, не помнил прошлое, не помнил себя. Мозг отключал всё, кроме холодного отрезвительного разума, подчинявшегося всего нескольким словам:

- Полум'я (пламя), - мышцы сводит, он чувствует противный холод, - Переможець народів (победитель народов), - дрожь пробирает тело, - Богоподібний (богоподобный).

Страха больше нет и холода, и дрожи, и боли. Дмитрия Днепровского тоже нет. Кроваво-красные глаза горят во тьме - в Киеве кровавая луна сегодня.