Глава 4 (1/2)
Сяо Чжань смотрит на юного альфу, практически мальчишку, который болезненно морщась разлепляет склеенные веки и широко распахивает слегка раскосые, черные словно южная ночь и абсолютно колдовские глаза. И в этих роскошных, больше похожих на круглые озерца подтаявшего снега, невероятно красивых глазах на данный момент плещется бескрайнее море боли, а в уголках предательски поблескивает влага непролитых слёз. Парень с трудом фокусирует взгляд своих пронзительных чёрных глаз на его лице и вдруг расплывается в широченной улыбке, становясь и вовсе похожим на восторженного ребенка, получившего на Рождество заветный подарок.
Это льстит!..
Такое неприкрытое восхищение не может не льстить. У самого Чжаня от улыбки в тридцать два зуба скоро треснет лицо, а судорога навсегда перекосит губы в смеющейся гримасе, и он станет похожим на Гуинплена. Но он не может перестать улыбаться, видя перед собой искреннее и неприкрытое счастье вперемешку с болью в этих невероятных глазах напротив…
— Привет! — Тихо произносит альфа. — Я всё-таки догнал тебя, Сяо Чжань! И теперь ты больше не сможешь никуда убежать от меня, а иначе я поймаю тебя за твой чёртов хвост и… — что там дальше планировал парень после «И» так и осталось не озвученным, так как сознание вновь его покинуло, а прекрасные глаза потухли и закрылись. Сяо Чжань совершенно неожиданно для себя вдруг почувствовал печаль, как будто вместе с сияющим взглядом лучистых чёрных глаз из окружающего его мира ушло, что-то важное и нужное лично ему, то, что может сделать его жизнь… Ярче? Интереснее? «Над этим надо подумать» — неожиданно промелькнула и исчезла не пойми откуда взявшаяся странная мысль. О чем тут думать или вернее о ком? Это же альфа! Малолетка в поисках если не своего истинного, то точно любой сговорчивой и желательно течной дырки. «Фи, как некрасиво, а ещё считаешь себя интеллигентным человеком» — укорил Чжаня внутренний голос. При чём тут интеллигентность Чжань так и не понял — это ведь сущая правда.
Горькая, болезненная и нелицеприятная правда: альфы ВСЕГДА в первую очередь думают феромонами и действуют импульсивно, включая голову зачастую тогда, когда становится поздно и исправить ими содеянное уже невозможно. «Они все мудаки! Грубые и примитивные ублюдки…» — зло фыркает бета в ответ на свои невесёлые мысли.
«Так, стопэ! А сам ты кого играешь? Забыл о том, КАКОЙ ИМЕННО ПЕРСОНАЖ тебе достался?» — опять этот чертов занудский внутренний голос.
«Все люди равны — разве не эти идеи ты исповедовал и проповедовал всю свою сознательную жизнь? Разве не желание позитивных изменений в нетолерантном обществе привело тебя на подмостки ЭТОГО театра и конкретно к ЭТОМУ режиссёру, чтобы сыграть главную роль именно в ЭТОЙ пьесе? Так откуда эти расистские мысли, а А-Чжань?» — его внутреннее Я разражается обличительно-вопросительной тирадой и Сяо Чжань предательски бледнеет от осознания того, что мысленно предал собственные идеалы. «Окей, я понял, понял…» — мысленно убеждает он собственную совесть, пытаясь прийти к компромиссу с самим собой. И выдыхает. Медленно. Успокаиваясь. А потом переводит взгляд на безвольно раскинувшееся на сценических подмостках тело молодого альфы, которое в этот момент начинала бить нервная дрожь, а на плотно сжатых побелевших губах выступила пена…
— Эй, кто-нибудь принесите плед и подушки или что-то, что можно скатать и положить под голову, а еще что-нибудь мягкое и не очень толстое, чтобы всунуть между зубами иначе он их сломает во время эпилептического припадка… — Сзади слышались короткие слова-приказы и Лю Хайкуань грубо отпихнув Сяо Чжаня склонился над бьющемся в падучей безвольным телом. — Хотя последнее, наверное, не надо, а то ещё сломаем ему зубы или вывихнем челюсти при попытке их разжать. — Продолжая говорить, мужчина осторожно перевернул альфу на бок, бережно его придерживая и попутно расслабляя ремень на джинсах. — Чжань, дружище, принеси пожалуйста аптечку из кабинета и на обратном пути захвати мой мобильник. — Голос Лю Хайкуаня был почти спокоен, но тому, кто хорошо его знал, было ощутимо слышно панические нотки волнения и тревоги, искусно скрытые за напускной уверенностью интонаций и мелодичностью тембра. Чжань резко встал и практически бегом метнулся в кабинет режиссёра. Да, это был именно он: «альфа» и «омега» театра «Орфей», его владелец, художественный руководитель и главный режиссёр в одном лице, а ещё меценат и главный спонсор текущей постановки.
Сяо Чжаня в театральную среду привела его близкая подруга и наперсница Сюань Лу. Девушка работала младшим редактором в крупном и весьма престижном издании, а в свободное время увлекалась сочинительством. Писала она здорово и Чжань искренне восхищался ее искрометным талантом, читая одним из первых короткие рассказы и смешные истории, главными героями которых становились их друзья, родственники, сокурсники, коллеги, а зачастую соседи или просто случайные прохожие.
Для них двоих, любимым развлечением, которому они с удовольствием предавались последние лет десять - пусть и не часто, но довольно-таки регулярно - было зависнуть на симпатичной лавочке возле пруда с дикими утками и лебедями в тихом уголке центрального парка, грызть какие-нибудь снеки, греясь на солнышке и наслаждаясь спокойствием и умиротворённостью вдали от городского шума, по крайней мере, насколько это возможно в паре кварталов от делового центра. Они часами сидели, болтая о всяких пустяках. Иногда Чжань рисовал окружающий пейзаж, каждый раз находя в нём всё новые и новые детали. И главными героями его набросков становились то тощий бездомный бело-серо-полосатый кот с короткими лапками и круглыми жёлтыми глазками на грустной мордочке, запрыгнувший на соседнюю скамейку, чтобы погреться в лучах раннего весеннего солнышка; то молодой омега с улыбающимся малышом на руках о чём-то бурно беседующий с юной девицей в дерзком прикиде; а бывало, что центром рисунка становились две пожилые матроны-беты, частенько любившие присесть на свободную скамью, стоящую вдоль оживлённой аллеи, и с любопытством разглядывающие прохожих при этом тихо переговариваясь между собой…
Сяо Чжань рисовал, а Сюань Лу в это время, в зависимости от того, кто или что становилось центральной темой очередного наброска, придумывала с ними целые истории иногда комичные, а бывало драматичные или даже трагичные. Например, как с тем бездомным котом, которого, кстати сердобольный бета, проникшись недюжим талантом молодой рассказчицы, ловил целый битый час, чтобы забрать сопротивляющийся комок шерсти и острых когтей домой, накормить и обогреть. Кот, оказавшийся в последствии — после посещения ветклиники — милой и ласковой кошечкой, гордо носящей уже привычное имя Орешек, так и остался в Чжаневском доме став его верным другом и компаньоном.
Сяо Чжань и Сюань Лу знали друг друга с раннего детства. Они жили в соседних подъездах, играли на одной детской площадке, ходили в один детский сад, школу и даже институт выбрали один и тот же, разными были только факультеты. Их семьи дружили и Сяо Чжань был уверен, что родители малышки Лу согласились бы выдать дочь-омегу замуж за него несмотря на то, что он бета и такие браки не то, чтобы запрещались, но были не очень популярны.
Чжань по-своему любил Сюань Лу, но скорее, как сестру и близкого друга, при этом неизменно отмечая про себя ее природную красоту и грацию, лёгкий характер и острый ум, но совершенно не видел в ней объект любовного интереса и тем более сексуальных фантазий. Он часто задавал себе вопрос «Почему?» Почему, не смотря на прекрасные взаимоотношения, родство душ и вообще множество общих вкусов и привычек, они не стали парой? Ответа он так и не находил. Поэтому продолжал эгоистично наслаждаться обществом близкой подруги с удовольствием отмечая про себя, что и ей он был интересен и дорог скорее, как брат, чем потенциальный возлюбленный.
Так они и жили-дружили вместе взрослея, влюбляясь, печалясь и радуясь — всё и всегда вместе, как семья… Родные не по крови, но по духу и всегда всё друг за дружкой повторяя, устремляясь и проникаясь интересами и идеями друг друга. И это родство душ, мыслей и стремлений — «Что за высокопарный слог, фи? Но ведь это чистейшая правда» — усмехается про себя бета — Сяо Чжань не променял бы ни на что другое, НИКОГДА!
Однако, в их тихом и уютном мирке присутствовало нечто страшное и болезненное. То, что до сих пор, спустя много лет, отравляло и терзало Чжаневское сердце, заставляло его иногда впадать в ярость или наоборот уходить в себя и мучиться горькой виной. Их общая ошибка, глупость, которая надолго сделала обоих несчастными…
В судьбе Сюань Лу был один печальный и трагический эпизод, чуть не стоивший девушке жизни, а Сяо Чжаню душевного здоровья, так как несчастье случившееся с лучшей подругой настолько сильно ранило его, возложив на бету неподъемный груз вины и затопив его юное сердце потоками сожаления, что глубокая депрессия и панические атаки стали на долгих четыре года его спутниками и наказанием.
Сюань Лу была старше Чжаня почти на год, а если быть более точным, то на девять месяцев и десять дней. Первая её течка случилась довольно рано для омеги — даже с оглядкой на то, что она была девушкой, точнее девочкой, а не парнем, — тринадцать лет ещё слишком юный возраст, чтобы справится с буйством гормонов и обуздать сексуальное желание. Она и не справилась, и не обуздала…
Чжань даже сейчас спустя столько лет, десятки сеансов у психотерапевта индивидуальных и совместных с Сюань Лу, спустя тысячи и тысячи извинений, потоки слёз, истерик и сотни часов самобичевания, несмотря на множество раз повторенные слова о том, что его вины в этом нет, что он был слишком мал, что ничего поделать не мог и тому подобной ерунды, — даже сейчас он испытывал глубокую вину каждый раз, когда вспоминал те печальные события или когда видел отголосок подростковой боли в таких родных и любимых глазах своей подруги. Всякий раз, когда Лу вздрагивала от случайных или почти случайных прикосновений окружающих её альф, от призывных взглядов тех, кто был заинтересован в её внимании, от попыток флиртовать, ухаживать или пригласить на свидание со стороны даже знакомых и вполне благонадёжных представителей альфьего племени; как она паниковала просто застигнутая врасплох ненамеренно скользящим взглядом случайного прохожего на улице, в метро или в любом другом общественном месте, — всё внутри Сяо Чжан замирало и болезненно сжималось.
ОН БЫЛ ВИНОВАТ!
Кто бы что ни говорил ему все эти годы, Чжань точно знал, что мог и должен был поступить по-другому. Не трусливо сбежать после насмешливой и обидной фразы подруги: «Иди малыш, тебе нечего делать в компании взрослых. Беги играй в приставку и читай свои наивные книжки, а дела любовные оставь тем, кто в этом понимает!». Почему никто ничего не объяснил юному бете, не раскрыл такой простой и всем известный факт, что омеги в течке, особенно когда она приходит внезапно, находящиеся в компании половозрелых альф и не принявшие вовремя подавители, совершенно не могут себя контролировать и под действием альфьих феромонов превращаются в похотливых сук, постепенно теряющих связь с реальностью и всякое самоуважение, подчиняясь лишь одному желанию — ЖЕЛАНИЮ ВЯЗКИ! Почему ни родители, ни друзья, ни знакомые ничего не рассказали ему об этом, не научили правилам поведения и безопасности. Почему?!
Да потому, что Сяо Чжань БЕТА! Бета, блядь! А бет не учат как справляться с текущими и перевозбуждёнными омегами или как противостоять толпе разгорячённых подвыпивших альф, когда твоя лучшая подруга с абсолютно расплавившимися мозгами призывно виляя бёдрами идёт в их мерзкие потные объятья, совершенно себя при этом не контролируя и ненавидя всё и всех, кто пытается встать у неё на пути. Почему никто не сказал маленькому и хрупкому Чжаню, что вместо того, чтобы обижаться, стесняться и убегать надо было рискнуть и тащить за руки, ноги, да хоть за волосы эту влюблённую малолетнюю дурынду прочь из того проклятого коридора, подальше от этого мерзкого спортзала, куда её приманивала призывным альфьим феромоном и сладкими речами банда местных отморозков, в лидера и идейного вдохновителя которых по имени Вэнь Чао Сюань Лу была влюблена с пятого класса.
Была влюблена в этого урода, изверга и садиста… А Сяо Чжань её в этом поддерживал, когда оставаясь друг у друга с ночёвкой они мечтали как встретят свою любовь, как пойдут на первое свидание… На первое свидание с букетами и конфетами, ага сейчас только тапочки найдут… Не с Вэнь Чао, это точно. Этот мерзкий тип два года терроризировал школу отбирая у младших карманные деньги, избивал, запугивал, мучил… Но Сюань Лу ничего не замечала кроме его широких плеч, тёмных волос и кривой усмешки. Она была ВЛЮБЛЕНА первой самой сильной и, как кажется всем юным девушкам, единственной любовью «на всю жизнь до гроба».