СССР. В родную гавань (2/2)
Комиссар смачно плюнул на каску одного из наёмников. После чего с гордостью вернулся на исходную позицию…
***</p>
В полдень Союзники впервые предприняли попытку морского десанта. «Синие» посчитали, что стаи дельфинов при поддержке десантных танков и «Гидрофойлов» хватит для подавления советских морских сил. Но прежде чем подобраться к Ситке, дельфины приступили к зачистке минных заграждений, на скорую руку наставленных РСЗО «Меч». Чтобы работа не ушла насмарку окончательно, артиллеристы вновь начали скоростное минирование акватории.
Пока разгоралось морское сражение, «Стюарты» безопасно проскользнули на сушу, а вслед за ними — чьи-то фигуры в водолазных костюмах. Всего этих людей было четверо, но, судя по всему, от них следовало ждать больших неприятностей. Десантные танки служили прикрытием для больших пакостей, которые готовили вражеские лазутчики.
«Стюарты» атаковали пулемётные турели. Улучшенные фугасные снаряды оставляли постройкам мало шансов на выживание, а шпионы, пользуясь всеобщей сутолокой, быстро проскальзывали мимо и стремились попасть прямо в гостиницу. У одного из них за спиной болтался водонепроницаемый кейс, в котором наверняка хранилось что-то очень опасное. Что это? Деньги на взятки? Бомба?
— Посторонние на периметре! — заливался во всю громкость командующий операцией. — Выпускайте псов!
Лайки нагнали незваных гостей всего в трёхстах метрах от гостиницы. Они упустили только одного из них, который стремился попасть на электростанцию, чтобы отрубить всю стационарную оборону. В то же время на упавший со спины второго шпиона чемоданчик живо отреагировали солдаты, но комиссар Синькевич удержал их от поспешных действий:
— Назад! Назад, говорю! Вдруг там взрывчатка?
К сожалению, на базе не было инженера, который мог бы обезвредить этот «подарок». Но чемодан не издавал никаких подозрительных звуков вроде тиканья таймера, и Синькевич самолично проверил его содержимое:
— Впрочем, я так и думал! Обычно у них много денег на подкуп, но тут такое важное дело, что от взрывчатки они бы не отказались.
Тем временем из Анкориджа прибыло небольшое подкрепление. На базу прямо с самолёта были десантированы на парашютах «Волк» и «Носорог», а по морю прибыли два амфибийных транспортника. Последние, среди прочего, доставили долгожданный «Богатырь-М», в помощи которого нуждались многие танкисты.
Очередное затишье оказалось достаточно продолжительным для продуктивного использования танкистами. Водитель грузовика Владимир Зильберштейн собрал вокруг себя несколько наиболее пострадавших танков, после чего с присущим для еврея упорством принялся за работу. С завидной быстротой он и его команда «воскресили» бронетехнику, но Зильберштейн по-прежнему не чувствовал себя спокойно.
— Этот что, уже истлел? — спросил он, имея в виду поражённый высокоточной бомбой «Носорог».
— Истлел, — вздохнул Иван Фатин, только-только отъехавший на исходную после ремонта. — Три часа назад подбили.
— Да, выглядит совсем безнадёжно… Что ж, вечная память героям!
Следующий авианалёт был гораздо жёстче предыдущего. Благодаря отрубленной электроэнергии «Центурионы» в сопровождении истребителей «Аполлон» нацелились прямо на гостиницу, в которой всё ещё проходило собрание.
И вновь «Беркуты» вышли на первый план. На южном участке экипажам аэростатов удалось разорвать строй противника, отвлекая огонь истребителей на себя, тогда как на долю наземных сил выпали тяжёлые бомберы. Пилот ведущего «Центуриона» успел сбросить три бомбы буквально в нескольких шагах от ключевого объекта, прежде чем его сбили концентрированным зенитным огнём. Второй «Центурион» обработал улицы, по которым туда-сюда ездили «Голиафы» и «Волки».
— Только окна выбили, а так всё нормально, — констатировал Фатин, участвовавший в уничтожении ведущего бомбера.
— А я смотрю, собрание не паникует, — добавил другой танкист. — Всё идёт по плану, без помех.
***</p>
Часы на шпиле собора Архангела Михаила показывали четыре часа дня.
Тем временем собрание «Конгресса» только-только подходило к концу. За закрытыми дверями отеля прогремело немало споров, прозвучало немало различных предложений. Правда, какие из них были отвергнуты, а какие — приняты, и как они будут воплощены на практике — всё это должно было стать известным только после окончания войны. Русские знали только одно: с сегодняшнего дня в истории Аляски начинается новый период. Возможно, всё идёт как раз к тому, о чём мечтают многие романтики вроде Ивана Фатина, героя этой операции — к возвращению «землицы Алясочки» в родную гавань…
Наконец, Союзники предприняли последнюю атаку. На сей раз они десантировали мощную ударную группу с помощью хроно-технологий. В районе собора из ниоткуда появились сразу две «Боевые крепости», за которыми в две шеренги выстроились танки «Освободитель» и три САУ «Комета».
— Вы это видели? Они так переживают за Аляску, что впустую тратят энергию.
Но со стороны эти расходы энергии «впустую» отнюдь не выглядели таковыми. Идя ва-банк, Союзники выбрали в качестве мишени самый ключевой для русских сектор базы — северный. «Боевые крепости» начали бесцеременно продвигаться вперёд, ломая и раздавливая всё на своём пути.
— Мне аж жалко их стало, — заметил по этому поводу Александр Аксёнов. — Их бросают сюда на верную смерть, как каких-то шахидов.
Последняя попытка штурма потребовала максимальной концентрации сил на севере. Рискуя оголить тылы на других участках, командование стянуло туда все имеющиеся войска. На пересечении Американ-стрит и Линкольн-стрит образовалась настоящая свалка с участием десятков единиц техники.
Союзники провели последнюю в этой операции воздушную атаку. В этот раз они решились на крайние меры — направили в Ситку звено экспериментальных самолётов. «Ахиллесы» и «Дамоклы» стремительно набирали скорость и угрожали добраться до ключевого объекта, и в этой ситуации от капитана Нелепченко требовался личный пример героизма, который не заставил себя ждать.
Командир эскадрильи дирижаблей разогнал аэростат навстречу подлетающим самолётам и открыл шквальный огонь. Его ребятам удалось серьёзно повредить первый истребитель, но второй «Ахиллес» искусно сманеврировал и почти в упор изрешетил бронированный баллон дирижабля. Тогда же с «Дамокла» стартовали истребители-паразиты, которые довершили начатое тяжёлым истребителем…
— Вася, ты прямо над церковью! — успел услышать отважный лётчик перед гибелью. — Поворачивай, пока не поздно!
— Вижу! — орал Нелепченко. — Руль заклинило!
Правда, каким-то чудом штурман всё-таки смог выправить руль и отвести горящий дирижабль от собора. Остов «Беркута» приземлился буквально в полсотни метров от храма.
Мстя за своего лидера, экипажи «Беркутов» образовали плотную стенку и увеличили интенсивность стрельбы. При поддержке наземных сил ПВО им удалось предотвратить разрушение гостиницы, но пилот ведущего «Дамокла» успел разрядить часть ракет по крыше здания. В последней образовалась широкая дыра, через которую стали хорошо видны внутренние помещения номеров, в которых, к радости защитников, никого живого не оказалось. Важное мероприятие проводилось в конференц-зале на первом этаже, и потому едва ли кто-либо из гостей мог пострадать.
Между тем чаша весов неумолимо склонялась в сторону «красных». Командир «Голема» Александр Аксёнов встал в авангарде перестрелки; его ребята стоически выдерживали ураганный огонь из бойниц БТР и выманивали стального монстра на себя, пока не вбили в него последний снаряд. А однажды в паре с товарищем Губайдуллиным ему удалось прорваться к лазерным танкам и сжечь их один за другим — такова была месть за разрушенные укрытия советских солдат.
— Ну что, иптэшем,<span class="footnote" id="fn_31668204_0"></span> готовься получать двойную пушку! — поспешил поздравить Аксёнов своего товарища.
— Погоди, рано ещё! «Освободители» прорываются к гостинице!
Русские устроили финальную гонку преследования. В этом случае «Освободители» действительно напоминали каких-то шахидов: даже осознавая безнадёжность положения, танкисты рвались хотя бы чуть-чуть нагадить предвкушающим победу «красным». Конец их был абсолютно предсказуемым…
***</p>
Ровно в 17 часов 30 минут собрание было объявлено закрытым.
Все участники конгресса стали постепенно расходиться. Каково было их удивление, когда на окружающей территории они обнаружили минимум потерь — и это при таком жестоком напоре неприятеля! Естественно, столь слаженная работа «красных» под умелым руководством малоизвестного полевого командира не могла не сказаться на их отношении к Советской власти.
Услышали делегаты и про наёмников, недавно «посетивших» Ситку. Победители учли предложение комиссара Синькевича: они преподнесли появление «солдат удачи» как рецидив колонизаторского синдрома, усугублённый банальной жаждой наживы.
— Вот видите, как они к вам относятся! — заявляли советские военные. — Так же, как и к остальным коренным народам Америки. То, что раньше они вели себя мягче, разве меняет дело?
Несколько позже окрылённые собственным успехом «красные» устроили скромный пир. Символично, что они собрались на Замковом холме — том самом, на котором совсем недавно американцы проводили ежегодную смену российского флага в рамках Дня Аляски. Слова погибшего Нелепченко остались в силе: триумфаторы взяли из его личных средств триста рублей и на эту сумму затарились продуктами у частных лиц. Они помянули всех павших в последнем бою, а также пожелали процветания будущей независимой Аляске, несмотря на текущий оккупационный режим. И как тут было не расчувствоваться Ване Фатину, который сегодня дважды оказывался на грани гибели:
— И всё-таки признаюсь вам, товарищи, что я буквально болен этой имперской мечтой. В своё время много читал историю Русской Америки и пришёл к выводу, что в возвращении Аляски есть железная логика. И совсем не важно, в каком виде она реализуется…
К счастью, в этот раз никто не думал поучать молодого героя. Напротив, нашлись те, кто был на одной волне с ним. Так, комиссар Владислав Синькевич заявил:
— С такими командующими, как наш, доверие аляскинцев к нам будет только расти. Мы покажем этой зажратой Америке, как надо строить отношения с индейцами! Пора восстановить справедливость! — и тут же залился звонким тенором на весь холм: — Не-е-е ва-ля-я-й дурака-а, А-а-а-ме-е-е-ри-ка!
Всё собрание тотчас же подхватило:
— Во-о-от те ва-а-а-ленки, мё-ё-о-рзнешь, не-е-бо-о-о-о-ось!..
Никакая неопределённость не могла напугать этих людей. Все они знали одно: только что Америка перенесла болезненный удар ниже пояса. Первая территория США сделала первый крупный шаг по пути самоопределения.