Бинго (2/2)

Он прекращает мерить шагами кабинет и замирает рядом с Син. Дышит размеренно, будто вовсе не в ярости, смотрит испытывающе-холодно, точно примеряется — пристрелить или пусть живет в наказание за свою никчёмность.

Дрожащая полупрозрачная надежда заставляет Син медленно и, она верит в это, с достоинством поднять голову, встретить его взгляд прямо.

— Я докажу. Делами.

В глазах отца — мрачное желание избавиться от головной боли.

Затянувшееся молчание бьет по нервам, но Син не отводит взгляда, не моргает.

Медленно развернувшись, он с достоинством истинного правителя, садится за стол. Скривившись, отбрасывает в сторону листы с результатами выпускных школьных экзаменов.

Отлично, но не идеально.

А потому Син практически выбегает из кабинета, когда отец — Череп — отпускает ее небрежным взмахом руки.

Чтобы увидеть за дверью спокойного — как скала — Брока.

Тот аккуратно и с невероятным почтением закрывает дверь кабинета Красного Черепа, а затем берет Синтию за руку и уводит прочь.

Тащит, насвистывая, по коридорам, скалится в ответ на приветствия и даже шутит что-то беззаботное, перекидываясь ничего не значащими фразами с сотрудниками, что попадаются на их пути. Образцовый охранник для дочки большого босса, как в паршивом голливудском — Син смотрела, но не понравилось, — кино.

А затем заводит ее в лифт, нажимает на кнопку паркинга и наконец снимает с лица хорошее настроение.

— Дорогуша, надень костюм злого шута и получай удовольствие, — серьезно говорит он.

Наставление Брока как всегда вовремя.

Хочется огрызнуться, выбивая право хандрить, но Син знает — он прав. Черт побери, он всегда прав. И показывать эмоции — настоящие, неподдельные, разбивающие ее в хлам, — перед лицом Гидры, что испытывающе наблюдает через объективы сотен камер, нельзя.

Она слаба для троих, но для целого мира должна быть крепче вибраниума.

Син кривится, пытаясь прорисовать на лице подобие улыбки.

— И голову выше.

Она послушно задирает подбородок.

— А теперь мы едем в тир. И не дай бог ты хоть раз промажешь мимо яблочка.

Син с усмешкой интересуется:

— Какой бог?

— Да без разницы вообще, любой бог.

***

Сьюзен Скарбо знает свой дом лучше, чем те, кто его построили. Все выструганные доски и ржавеющие гвозди, каждая травинка, пылинка, что пляшет под светом полуденного солнца, — все здесь ее и для нее.

И незваных гостей здесь не может быть в принципе.

А потому тихие, будто кошачьи, шаги Брока Рамлоу она отслеживает лениво, даже не отвлекаясь от чтения средневекового колдовского трактата, честно добытого при последней операции в Шотландии.

Она старая женщина и может себе позволить встречать гостей сидя на диване, укутавшись в тонкую, подобно паутинке, шаль.

— Если хочешь чая, то налей себе сам, — замечает Сьюзен, переворачивая страницу.

Брок фыркает.

— Не в обиду тебе, но предпочитаю знать, что пью. И ем.

— Считаешь, мне было бы интересно тебя отравить? — Сьюзен почти обидно.

Столько возможностей, а он малодушно боится яда.

— А впрочем, полагаю, ты пришел по важному делу. Создание сейчас в Висконсине, изучает антропологию с одним достопочтенным профессором, и здесь тебе делать нечего.

Он кивает:

— Старикашка в очках со здоровенным линзами, ага. Я послушал пару лекций и понял, что знал не все виды пыток. Зачем ломать врагам пальцы, если можно просто занудить до смерти.

— Ты был там до или после Африки?

— После, — огрызается Брок, переминается с ноги на ногу. — Устроил местным апокалипсис, навел порядок и только потом заглянул на огонек в университет.

Она со вздохом откладывает книгу в сторону и поднимается с дивана. Поправляет шаль, вскользь замечая, как нервно звенят браслеты, и подходит к Броку.

Под глазами у него залегли тени печальной усталости, уголки губ подернуты горьким разочарованием. И даже хриплый задор в голосе, который он демонстрирует всем и каждому, не спасают ситуацию, на взгляд Сьюзен.

Зорко всматриваясь в глаза Брока Рамлоу, она совершенно не радуется тому, что видит.

За такое, знает Сьюзен, положена казнь без всякого последнего ужина.

— Сколько в тебе осталось удачи, Бинго? — спрашивает она обеспокоенно. — Тебе ли не знать об изменчивом характере фортуны?

— Выгребу, — огрызается он.

— А если нет?

— Значит, выгребет она.

Сьюзен разочарованно качает головой:

— Благословения не будет.

— И не ждал.