71. Птица. (2/2)

– Гордость губительна, – многозначительно сказал сокамерник. – От нее погибло много драгоценных птиц.

Я не знал, что ответить и просто жевал, а мой сосед начал рассказывать свою первую историю.

Эти птицы пышны, как сиреневые кусты и себялюбивы, как полнобокие луны. Они живут в густых лесах, где каждая владеет своими землями и не пускает на них сородичей. Для торопливой любви они слетаются на плешивые горы, мечтая скорее вернуться в свои гнезда.

Их перья белоснежны, и случайный путник, забредший слишком далеко в чащу леса и увидевший их, слепнет и теряет свою тропу. И пока он бродит по лесу, птица обгладывает его тело. Но путник не замечает этого. Он одержим. Он влюблен. Он жаждет прикоснуться к ослепительным крыльям.

А под перьями этими скрыто настоящее сокровище – красные, как капли крови, камни. Они всю жизнь растут на птичьей коже. Перья надежно укрывают камни от глаз мира и нет для птицы большего позора, чем оголить свою кожу перед недостойным. От такого она бросается в пропасть и разбивается о землю. Ведь камни может видеть только тот, кто искренне полюбит гордую птицу. Но птица, чей взор затуманен самолюбованием, уже и не видит этой любви.

Птица чахнет и древнеет, а камни покрывают её уродливыми наростами и утяжеляют крылья. И скоро птица не может их поднять. Камни раздирают изнутри её нежные глаза и разрастаются в горле, не давая глотать крыс и рассветную росу.

Тогда птица должна сбросить свою гордость и вырвать из себя камни. Самые тяжелые, крупные и красивые. Самые драгоценные. Самые скрытые. Такие, на которые даже сама птица не осмеливалась смотреть. Она должна вырывать их один за одним, пока крылья ее снова не станут легкими, а глаза не начнут видеть. Но гордая птица не может сделать этого. Она настолько привыкла защищать свое сокровище, что и сама боится к нему прикоснуться. Так и умирает, свесив крылья и не зная, какой уродливой она стала.

Сосед замолчал.

– Как тебя зовут? – спросил я, запивая серую жижу чем-то холодным и безвкусным.

– Мертвая Пятка.

– А я Птенец.

Он улыбнулся и утопил меня в своей доброте, чтобы я не рассмотрел безумия в его глазах.