Часть 15 (2/2)
Аэрис вздрогнула и подняла на меня огромные, полные боли, глаза: - Зак? Что... что ты узнал о нем? Он...
- Да, он погиб, спасая Клауда, это верно. Но я узнал о нем еще кое-что. Его главной миссией в Нибельхельме было... убить меня.
Аэрис охнула и отшатнулась от меня, испуганно прижав руки к груди: - Я... я не знала! Правда! Я... думаю, что он... он ведь не смог бы, да? Ведь это так? Скажи мне, пожалуйста, он же не стал бы... Он не такой!
- Правда, - согласился я. - Он не смог бы. Он... хотел саботировать этот приказ, возможно, даже предупредить меня, и, даже когда я... сошел с ума, я помню, что он не пытался меня прикончить. Только либо обезвредить, либо привести в себя. Я... знаешь ли, я ему за это очень благодарен. Можешь считать, что на его руках нет моей крови. Он лишь пытался все исправить и выполнить свой долг.
Аэрис тихо вздохнула, а затем осторожно взяла меня за руку и судорожно сжала мои пальцы в своих: - Я... я тоже благодарна тебе за то, что поделился этим со мной, - она задумчиво закусила нижнюю губу и опустила глаза. Плечи ее были напряжены, словно она еле сдерживала подступающие слезы. - Знаешь, он был очень хорошим человеком. Я немного разбираюсь в людях. Это знание у меня давно, с самого рождения. Я могу видеть, насколько чистая душа у того или иного человека. У Зака она была светлой, как лучики солнца. Он был, возможно, простым и наивным, но никогда не был злым и подлым. Я познакомилась с ним случайно. Знаешь, я выращиваю цветы, тут, неподалеку. В заброшенном Храме. Там очень красиво и светло. А еще там чувствуется сила Потока Жизни, и есть вода. Цветы себя превосходно чувствуют в таких местах, и замечательно растут. Я помогаю своей приемной маме, как могу, и выращиваю там цветы на продажу. Однажды, когда я пришла в Храм, чтобы нарвать свежих цветов, он буквально упал на меня с неба... Точнее, через крышу. Зак спрыгнул с поезда, идущего парой секторов выше... Так мы и познакомились. Сначала я его боялась, потому что он работал на Шин-Ру. Ты ведь в курсе, что за мной охотится глава вашего научного отдела? Я ему зачем-то очень нужна. Он очень страшный человек, и я боялась, что Зак пришел за мной. Но потом мы с ним начали часто и много общаться, и я поняла, что он не такой, и что я могу ему довериться. Я ему была небезразлична. Он искренне хотел мне помочь. А потом мы... ну, полюбили друг друга. Он говорил, что хочет связать свою жизнь со мной, что заберет меня к себе, в Гонгагу... Но он уехал на эту проклятую миссию, и я больше никогда его не видела. Сначала я чувствовала, что он еще жив, писала ему, ждала ... А потом, однажды, я вдруг почувствовала, что он больше не в этом мире. Я могу чувствовать и такие вещи... Это мой дар. И все, что у меня осталось в память о нем — это ленточка, которую он когда-то мне подарил, - она машинально коснулась своего розового, какого-то детского, наивного банта, и я вдруг понял, почему она его носит, несмотря на то, что он совсем ей не идет. В сердце как-то неприятно кольнуло, словно я... позавидовал тому, как бережно относится маленькая цетра к единственному подарку своего погибшего возлюбленного. Интересно, а если бы я... что-то для нее значил и подарил ей какую-нибудь безделушку, хранила бы она ее так же бережно, после того, как я вернусь в Поток Жизни? Но такие мысли для меня тоже были под запретом. Тем более, о ней. Аэрис тем временем продолжила: - Знаешь, когда я увидела тебя, я поняла, что ты совсем не такой, каким кажешься с первого взгляда. Но в тебе есть свет, несмотря на то, что он долгое время был замутнен присутствием чего-то чуждого, не твоего. Как будто в твоем теле жило два существа. Одно - это ты, такой, какой ты есть: сильный, умный, талантливый, но немного потерянный. Как будто до сих пор не понял, каким путем тебе следовало идти в этой жизни. А вот другое существо, оно страшное и злое, оно подавляет твою волю и навязывает тебе свои мысли и желания. Сейчас я не слышу его, оно словно крепко спит. Ты сказал, что Минерва подавила его волю, и я вижу тебя таким, какой ты есть. Так вот, ты чем то очень сильно похож на него. На Зака. Такой же, нет, не светлый, но добрый и честный и... наивный, мне кажется. А еще ты, как большой ребенок, который не знает мира по настоящему. Нет, в боевом искусстве ты преуспел, но тебе неведомы многие человеческие отношения, ты словно в вакууме долго жил. Как тепличный цветок. А потом попал в дикий мир и потерялся, растерялся... ну, это я так тебя вижу, - смутилась она и отвернулась от меня, пряча подозрительно блестевший взгляд. Я не знал, что и сказать на ее слова. Она во многом была права, эта девочка-цетра. Она читала меня, как открытую книгу. Я действительно чувствовал себя иногда каким-то вырванным с корнем растением. И мира никогда не знал по настоящему. Вся моя жизнь состояла из войны, лабораторий и книг. Близких отношений ни с кем у меня не было, если не считать моих так называемых друзей. И то, что я творил под влиянием Матери, тоже было совсем не моей волей, не моим желанием. И я не представлял себе, зачем я существовал на этом свете. Моей миссией было посвятить всю мою жизнь работе на Корпорацию, но было ли это моим личным желанием? Меня никто и никогда не спрашивал, чего я хочу на самом деле. И никому никакого дела не было до моих самых сокровенных мечтаний. Возможно, они могли показаться совсем детскими и наивными — боссы Корпорации не понимали таких элементарных вещей, как желание иметь семью, родных, быть нужным, как человек, а не как удобное орудие достижения чьих-то нездоровых амбиций. Аэрис же удалось это увидеть, и невольно этим причинить мне достаточно сильную душевную боль, словно она без анестезии вскрывала мне старые раны. Но я не мог за это на нее злиться. Иногда, чтобы излечиться, нужно перенести, пережить нечто подобное. Гораздо важнее было то, что она мне верила, что она верила в меня. В то, что я смогу бороться с влиянием Матери, что у меня хватит сил закончить то, что начал. Остальное уже не важно. Я хотел что-то еще ей сказать, но внезапно в комнату ввалился Уоллас и с самого порога громко провозгласил: - Полуночничаешь? А, между прочим, нам завтра косяки еще исправлять! И всем неплохо было бы выспаться! И тебе тоже... - тут он, наконец, заметил сидящую на моей кровати Аэрис и помрачнел: - Слушай, Кресцент, я все понимаю, ты — мужик красивый, но, может, хватит, девкам мозги пудрить, а? Вчера ночью с Тифой обнимался, вечером с Джесси где-то шлялся, а сегодняшнюю ночь уже с Аэрис проводишь? Что, тоже утешаешь? Я не имел ничего против, пока ты в отрубе валялся — пусть бы ухаживала за тобой, но сейчас... Не стыдно? А как же Джесси? Если на то пошло...
- Слушай, Уоллас, шел бы ты спать, - устало отмахнулся я. Ни оправдываться, ни объясняться мне совершенно не хотелось. Да и не поймет ведь. Но Баррета такой посыл не воодушевил: - Не наглей, Кресцент! Я не умаляю твоих боевых заслуг, но не позволю тут бордель устраивать!
- Какая, к дьяволам, бордель?! - взорвался я. - С какого перепугу вы решили, что я и Джесси — пара? Насчет Тифы мы, вроде как, еще вчера все выяснили. С Джесси я не встречаюсь! Да, я ей нравлюсь, но, багамут вам в печень, у меня на все про все есть только два с небольшим месяца! И я не намерен оставлять после себя кучу девиц с разбитыми сердцами. Я ей сегодня об этом очень понятно сказал — за тем и ездили. Объясниться. Не на свидание. Насчет Аэрис — я тебе уже все и так сказал, у нас НЕТ отношений, мы просто разговаривали! Про Зака. А если тебе так важно блюсти мой целибат, советую меня на ночь запирать под замок и приставить ко мне охрану!
Уоллас крякнул и почесал косматую башку. Потом извиняющимся тоном пробормотал: - Да, твою ж мать, ну вот что я должен был подумать, а? Ладно, извини, я опять на тебя сорвался. Ну, бывает. Нервы не выдерживают. Сегодня, вон, дело сорвалось. Завтра будем косяки исправлять. Эх, - он расстроено махнул рукой. - Долго не сидите. У нас дел полно, вам выспаться надо...
После эпичного ухода Баррета я посмотрел на Аэрис и тихо напомнил ей: - Уоллас сказал, завтра рано нас поднимет. Иди спать. Я не хочу, чтобы ты завтра из-за меня была уставшей и не выспавшейся.
Аэрис неохотно встала с кровати, и шагнула к двери, но на самом пороге обернулась, с какой-то странной тоской посмотрела мне в глаза и тихо выдохнула: - Только два месяца? Это правда?
- Да, - кивнул я. Она горько всхлипнула и стремительно выбежала из комнаты, словно увидела вместо меня как минимум главу научного отдела. Я грустно улыбнулся: - Правильно, девочка. Не стоит ко мне привязываться. Это бесполезное занятие. И ничем хорошим оно не закончится.