Часть 1 (2/2)
Тифа шипит из своего угла: - Не смей! Не смей даже вскользь вспоминать Его имя! Ты, ублюдок! Это ты, ты виноват! Ты убил отца! Ты сжег наш город! И из-за тебя ОН стал чудовищем! Лучше бы тебя прибили там, на этой вашей ублюдочной войне! Лучше бы ты на родах сдох, вместе со своей мерзостной мамашей! Лучше бы ты…- Аэрис внезапно встает со стула, на котором сидела, расчесывая мои спутанные после стычки с ТУРКами волосы, подходит к Тифе, и со всего размаха влепляет ей затрещину. Тифа хватается за покрасневшую щеку и непонимающе смотрит на Аэрис: - Ты чего? Спятила? Он же - нелюдь!
- Знаю, - кивает Древняя. – Для многих тут я тоже – нелюдь. И потом, насчет Нибельхельма – мы уже обговорили эту тему. Хватит. Его не вернешь, но он сам сделал свой выбор. У него был шанс и убежать, и вернуться. Но он не захотел. Ему там комфортнее. Я не говорю, что Сефирот ни в чем не виноват, но пора бы перестать его этим попрекать. Если та тварь в реакторе, - Аэрис зябко ежится при упоминании Дженовы, - если она так сильна, то нет его вины в том, что он попал под ее влияние. Думаю, ни один из нас не смог бы в той ситуации устоять.
Приплыли. Она меня снова защищает. Она думает, что я был под гипнозом Дженовы, и не отдавал себе отчета в том, что творю. Но, Багамут меня растерзай, в чем-то она права. Ведь сейчас, спустя столько времени, я с ужасом начинаю понимать, что в те несколько жутких дней практически не ел, не спал, и вообще ничего не соображал, словно это был не я, а кто-то другой.
Баррет, соглашаясь с доводами Аэрис, кивает головой. Потом, спохватившись, напоминает: - Ну, хоть глаза ему подведи, что ли? И губы подкрась!
Мне внезапно становится смешно: - Да ладно, не мелочитесь. Давайте, валяйте! Полный вечерний макияж, а-ля панельная девка из Пятого Сектора. Можно еще позолотой посыпать. Тогда ваш извращенец вконец от счастья окосеет!
Аэрис неодобрительно качает головой: - Возможно, Тифа бы так и сделала, но я считаю, что тебе не нужно краситься. У тебя очень красивое лицо, густые и длинные черные ресницы. Глаза… очень выразительные и яркие. Особенно, если тебя разозлить. Губы… Нет, помада тут будет явно лишней, кожа лица нежная и бледная, губы и так розовые. Немного блеска, и хватит с тебя. А позолота тут совсем не подойдет.
- Ну, ты прям принцессу какую-то там описала! – веселится Уоллас. – Сефирот же – мужик, как-никак.
- Никак, - огрызаюсь я. – Я же – нелюдь, блядь. Мне и положено выглядеть странно.
Аэрис легко бьет меня по губам – Не выражайся! Я понимаю, злишься, да и выпил малость. Но держи себя в рамках приличий. А ты, Баррет, - она серьезно смотрит на лидера «Аваланчи». – У тебя со зрением, вроде как, все с утра в порядке было? Мы же его и выбрали идти вместо Тифы именно потому, что у него лицо такое, ну…
- Валяй, договаривай! – милостиво разрешаю я. – Как у бабы, да? Потому что я на морду на девку похож, и очень сильно.
Цветочница смущенно кивает. Ну да, моя внешность, багамут ее раздери. Ставшая уже притчей во языцех. Предмет постоянных пересуд за моей спиной. Мелькнула крамольная мысль, что пора бы обзавестись парой шрамов на всю рожу, чтобы окружающие больше так не реагировали.
Аэрис между тем достает из своей сумочки какую-то маленькую коробочку, и открывает ее. Внутри оказывается бледно розовая маслянистая масса с легким ароматом каких-то трав. Цветочница задумчиво погружает в нее указательный палец, а потом одним точным движением проводит им по моим губам. Не сказать, что я в полном восторге от ощущения чего-то скользкого и липкого, но, раз так нужно…
- Идем, - она слегка подталкивает меня рукой, вынуждая встать со стула, и кивает в сторону старого настенного зеркала. – Хоть посмотришь на себя, чтобы иметь общее представление…
- О масштабах бедствия, - заканчиваю я ее мысль, и нехотя заглядываю в зеркало. Чего я там такого не видел? Хотя, да, не видел. Такого. Из зеркала на меня смотрит незнакомая высокая и бледная девица в длинном, до самого пола, пышном платье с широченной юбкой, как у принцесс из детских книжек. Тонкая и стройная фигура девицы затянута в шелковый корсаж на шнуровке. По верхнему краю корсажа идут густые оборки-воланы, создающие иллюзию присутствия чего-то, напоминающего женскую грудь. Ну, уж извините, чего нет – того нет. Плечи и руки до локтей открыты полностью. На шее широкая бархотка с небольшим жабо, видимо, чтобы прикрыть некоторые анатомические подробности. Довершают ансамбль длинные черные шелковые митенки, которые совершенно не вяжутся с бледно-сиреневым цветом платья.
- У тебя руки все в царапинах, - оправдывается Аэрис. – А у нас сейчас нет ни эликсира, ни материи подходящей. Я могла бы травяной настой приложить, но до вечера рубцы не пройдут. А с такими руками, сам знаешь…
- Знаю, - мирно соглашаюсь я. – Бронированные двери голыми руками выламывать, и вентиляционные решетки выдирать – то еще развлечение. Значит, решила мне банты не повязывать? - она просто расчесала мне волосы, и не стала их укладывать в какие-то прически. За что я ей бесконечно благодарен.
- Ну да, твои волосы и так очень красивые и длинные, - соглашается она, но тут Тифа снова подает свой голос из угла: - Ага, и такие незаметные! Выпусти его вот так на улицу, и ровно через минуту или шин-ровский патруль, или кто-то из бывших фанатов его узнают! И все накроется большим медным тазом! Чую, провалим мы дело! Говорила я вам, что лучше я сама пойду!
- Не пущу!- орет Баррет. – Меня Марлен разорвет, если узнает, что ты так рискуешь!
Мы с Аэрис переглядываемся.
– Все еще считаешь, что так будет нормально? – я скептически приподнимаю одну бровь. Цветочница только солнечно улыбается: - Не сомневайся, все будет путем! Вот увидишь! Я в тебя верю!
Верит она в меня. Да. Тут не верить, а бежать от меня надо, спасаясь, на первой космической скорости. Впрочем, она-то как раз и не дала меня добить в Миделе. Поверила. Или пожалела. Какая разница? Главное, теперь у меня есть еще один шанс все исправить. И я постараюсь его не упустить. Я киваю ей: - Тогда хорошо. Ну что, идем, что ли, к этому вашему Дону? А то старый хрыч, наверное, уже заждался. Нехорошо обламывать его самые заветные желания и мечты.
Баррет громко ржет: - Ну, ты, блин, и скотина! Не завидую я этому потаскуну. Сразу кастрируешь?
- Да нет, - невинно хлопаю я глазами, изображая смущение. – Так, слегка попиннаю сначала. Хотя, могу пару зубов выбить, для разнообразия.
- Главное, не начинай, пока охрана не уберется из спальни, - советует Уоллас. – Мы, если что, на стреме постоим.
- Сам справлюсь, - я проверяю, на месте ли материя призыва. Ну, на самом деле, не тащить же Масамунэ с собой. Излишнее внимание нам привлекать ни к чему. К тому же, меч слишком заметен и известен. – Вы только не суйтесь под горячую руку, а то мало ли, что.
- Да-да, - язвит Тифа. – Мало ли что! Вот, например, однажды…
Аэрис снова влепляет ей пощечину, не давая договорить, и зло шипит: - Да когда же ты заткнешься-то? Сколько раз тебе говорить, никого не вернешь уже! И надо жить дальше. Я тоже по вине Корпорации осталась бездомной сиротой, и за мной, в отличие от тебя, до сих пор охотятся, как за диким животным. Но я же не срываю ни на ком свою злость! По крайней мере, хотя бы один из тех, кто был тебе дорог, остался в живых. А у меня и любимого человека тоже убили!
Зак. Я тихо вздыхаю. Эта вина тоже на моей совести. Нет, сам я не убивал своего старого боевого товарища, но то, что произошло после моего сумасшествия, послужило тому причиной. Тифа же не слушает доводов Аэрис: - Уж лучше бы он умер! Чем стать таким же, как этот ублюдок! Всю жизнь на него, урода, молился! С самого детства копировал его манеры, походку, как одержимый! В армию потащился, чтобы быть таким, как эта тварь! И что в итоге? ГЕНЕРАЛ Клауд Страйф! – она яростно плюет на пол. – Ненавижу! Обоих их ненавижу! Чтобы вы сдохли, уроды!
Я застываю, как в оцепенении. И это тоже моя вина. Я не знал, никогда не думал о том, что смешной мальчишка-новобранец, что увязался за нами с Заком в эту проклятую миссию, до такой степени сходил по мне с ума. Если бы знал, выгнал бы из отряда к чокобьей матери. Потому что не нужно пытаться повторять мой жизненный путь. Никто не знает, насколько он труден и страшен, никто не думает, сколько на нем боли и крови. А вот, поди же ты, мы с ним банально поменялись местами. Что же, Минерва, большое тебе спасибо! Вот только убивать его я не собираюсь. Больше не собираюсь. Ему, этому идиоту, самому нужна помощь. Его самого спасать надо!
Баррет нервно поглядывает на часы: - Пора, что ли? И это, Сефирот, ты хоть, на самом деле, что-нибудь на себя накинь, чтобы внимания излишнего не привлекать!
- Можем не тащиться пешком. У нас же теперь есть вертолет, - я пытаюсь пошутить. Баррет шутку оценивает по достоинству: - Ну да, ну да! И мальчики по вызову в качестве сопровождающих секъюрити! Думаешь, ТУРКи не набегут кучкой, едва его на улице увидят?
- Набегут, - соглашаюсь я. - Еще как набегут. И торжественно проводят до самого борделя.
- Тогда вашего Дона удар хватит, и он уже ни черта вам не расскажет! – Нанаки наконец-то подает голос из соседней комнаты. – Может, хватит уже маяться дурью? Катитесь уже по своим делам, а?
Баррет продолжая посмеиваться, снимает с вешалки какую-то девчачью накидку с капюшоном, обильно украшенную рюшами и оборочками, и набрасывает ее мне на плечи и голову. – Типа, маскировка. Пошли уже, девочки нас догонят. Меч-то взял?
- Нафига он мне нужен? – пожимаю я плечами. – Я его и голыми руками придушу, если что, - но, видя, как вытягивается от разочарования лицо Уолласа, добавляю: - У меня материя призыва с собой. Не тащить же меч по городу. Засекут.
- И то верно, - соглашается Баррет, и открывает дверь, пропуская меня вперед, на полутемную вечернюю улицу Шестого Сектора Мидгара.