Глава I (1/2)

— Хватит спать, Чимин, — в просторную, но темную комнату входит высокий омега в шелковом халате до щиколоток, с длинными, шоколадного цвета волосами.

— Папа, — недовольно кряхтит юноша, когда широкие шторы начинают жужжать на всю комнату, медленно пропуская ослепляющий свет, из-за которого Чимину приходится накинуть одеяло на голову.

— А ну вставай! — строго и слишком громко для нежных, едва проснувшихся барабанных перепонок омеги говорит мужчина. Он открывает дверь на просторный балкон и взмахом руки, отодвинув край тюля, заставляет в комнату влететь воздушный вихрь, который с силой стаскивает с ленивого парня одеяло и в придачу наводит бардак на рабочем столе, раскидывая бумаги, книги и тетради.

— Папа! — взвизгивает омега, поднимаясь на локти, и смотрит таким испепеляющим взглядом на родителя. Но тот только поправляет волосы, упирает руки в боки и выгибает бровь.

— Жду тебя на завтрак, — закатывает глаза, не желая нянчиться сейчас с сыном, которого сегодня не просто так разбудили, естественно. — И приберись здесь, — последнее, что он говорит, уже выйдя из комнаты, взмахивая своими волосами, доходящими до поясницы.

— Это нечестно! — кричит вслед Чимин, смотря на то, во что превратил его комнату папа.

Парень лениво сползает с кровати, втискиваясь в тапочки, чешет затылок, пытаясь пальцами пригладить беспорядок на голове, и, зевая, осматривает комнату. Он концентрируется, выставляет руку вперед и медленно, совершенно плавно собирает всю бумагу в одну идеальную стопку, подчиняя листочки своей силе, а книги, которые из-за порыва ветра открылись, аккуратно расправляя края страниц, закрывает. Поднимает все вещи на уровне своих глаз, улыбается самому себе и ведет ладонью в сторону рабочего стола в момент, когда слышит:

— Без магии, — очередной строгий голос, доносящийся с первого этажа их дома. Папа настолько неожиданно и грозно это говорит, что Чимин вздрагивает и роняет всю стопку, которой был так доволен.

Омега закатывает глаза, смотрит на разбросанные вещи и машет на них рукой, идя к балкону. Это утро встречает его серебристыми, злыми тучами, которые давят своей атмосферой на парня. Он хмурится, растирает свои предплечья, по которым пробежали мурашки, и хмыкает. Из-за плеча поглядывает на балконную дверь, ведущую в комнату, смотрит за поручни, чтобы не попасться садовнику, и так зловеще улыбается, закрывая глаза. Он делает глубокий вдох и такой же выдох, снова концентрируется, разгружая тем самым сонную голову, и представляет, как вместо этих самых туч появляется яркое солнце и чистое голубое небо. Как этот ветер перестает быть таким холодным и мерзко облизывающим нежную кожу плеч, а наоборот, ласкающим своими объятиями. Чимин шепчет что-то на едва разборчивом пракельтском языке, который среди людей почти не используется уже, но в этом мире все магические книги только на нем.

Чимин открывает глаза и видит, как тучи немного ускорились, двигаясь в направлении севера. Кажется, волки будут этому не рады, ну и пусть, омегу они теперь бесят. Он самодовольно усмехается, поправляет рубашку своей пижамы и шлепает тапочками обратно в комнату, спускаясь на завтрак, послушно следуя всем указаниям папы. Ну, или почти всем.

— Я что сказал? — мужчина, который выглядит чуть старше сорока лет по человеческим меркам, смотрит на улыбающегося Чимина из-под опущенных очков для чтения, отвлекаясь от утренней газеты, пока потягивает из любимой кружки кофе, облокотившись на барную стойку, за которой они обычно завтракают.

— Без магии, — дергает плечами и разводит руки в стороны, делая вид, будто совершенно не понимает, о чем говорит папа.

— Ты нарушаешь течение природы, я что тебе про это говорил? — его голос более не такой строгий, скорее уставший от этих шалостей уже взрослого существа.

— Моя кожа чувствует себя плохо, когда не принимает солнечные ванны, — сдается омега, понимая, что папа все-таки почувствовал магнитные импульсы, которые расходятся во время использования магии. Но зато как он довольно лыбится, смотря за панорамное окно, через которое потихоньку начинают просачиваться лучи солнца.

— Последний раз, — предупреждает Ма́ри — папа Чимина. И вряд ли это будет действительно последний.

— Где Хенджин? — омега зачерпывает ложку йогурта из чашки, отправляя ее в рот.

— Спит еще, — незаинтересованно отвечает и продолжает читать новости, передавая обляпавшемуся сыну салфетку.

— В смысле спит?! А почему я не сплю? — Ма́ри вздыхает, откладывая газету, — Чимин сейчас весь мозг вынесет, но не даст дочитать. — Папа, почему ты его не будишь? — и указывает на лестницу.

— Потому что ты дольше всех собираешься, — объясняет омега, делая глоток кофе.

— Неправда! Хенджин вечно долго красится!

— Ты старший брат, а ведешь себя хуже ребенка, — фыркает Ма́ри, допивает свой кофе и загружает кружку в посудомоечную машину.

— Я спать хочу, — вот-вот и точно начнет хныкать, уже даже губы обидчиво надул, ковыряясь в своей тарелке с йогуртом, который папа сам приготовил.

— Я ведь тебя вчера предупреждал, — мужчина обходит длинный барный стол и обнимает сына со спины, кладя подбородок на его макушку. — С кем хоть торчал до трех ночи невесть где?

— С Тэхеном, знаешь же, — тихо отвечает, все еще обижаясь. Но это тепло папы всегда его способно подкупить и растопить хотя бы немного, он даже кладет свои ладони поверх рук родителя, поглаживая нежную кожу, открывшуюся из-под рукавов халата.

— С Намджуном так и не помирились? Целое лето прошло, — грустно вздыхает Ма́ри, покачиваясь с сыном из стороны в сторону.

— Не говори о нем вообще. Он больше никто для нашей семьи, — шипит Чимин, злобно пытаясь выбраться из объятий.

— Для тебя он может и никто, но его отец все еще один из правителей и мой хороший друг. Когда-нибудь и Намджун займет этот трон, и тебе придется ему подчиняться.

— Не придется, если я займу твое место. Все обязаны слушать нас, — омега, которому так и не удалось выбраться из крепких тисков мужчины, пытающегося его успокоить, теперь сдавшись, повисает на стуле, откинувшись на грудь папы.

— Вот именно, малыш, если займешь, — и усмехается. — А если нет, то, так же как и мне, Ауду́льву и Э́йнару ты будешь подчиняться, если не хочешь когда-нибудь оказаться в Дрангаре. Белые ведьмы и маги там сразу умирают, Изгои нас ненавидят.

— Но ты ведь не позволишь этому случиться? — у Чимина голос настороженный, слегка испуганный. Он-то лучше многих его сверстников знает законы их мира, систему власти и тех, при ком не стоит задирать нос и грубить.

— Ты знаешь наши правила. Но, пожалуйста, не думай об этом. Белые ведьмы почти не попадают в Дрангар, сам знаешь, мы природой отличаемся от тех же темных, — Ма́ри ослабляет тиски, смотрит на сына такими добрыми глазами, поддерживающими. Парню не стоит бояться, ведь у него есть такая могущественная и сильная защита, омега никогда не позволит своему сыну умереть. — Все, ешь давай и иди собираться, а я к Хенджину, пора и его задницу стаскивать с кровати, — мужчина много-много раз целует в щеку загрузившегося на этой теме парня, отвлекая его от дум, добиваясь звонкого смеха, крепко-крепко к себе прижимает, взъерошивает мягкие волосы и идет ко второму сыну.

Как и ожидалось, Чимин собирался дольше всех. Ма́ри успел покормить младшего, сам собрался, проверил готовность Хенджина, они даже успели поиграть с магией, немного занявшись своеобразной зарядкой с утра, прогуляться по их саду, а Чимина все нет.

— Поторопи его, — приказывает Ма́ри одному из охранников, которые уже полным составом из десяти волков стоят рядом с черными джипами, помогая омегам сесть в них. Волк кивает мужчине, закрывает за ним дверь и идет в дом.

— Повелитель требует, чтобы Вы немедленно… — и не успевает он договорить, остановившись на пороге комнаты Пак Чимина, как в него летит стеклянный снежный шар.

— Пошел вон, блохастый! — охранник ловит рукой предмет, от которого чувствует родную энергию, — подарок сына второго главы.

— Не вынуждайте меня, — предупреждающе выпускает клыки, сверкая янтарными глазами.

— Применять силу не вынуждать? Не забывайся, я тебя создал — я тебя и убью, — вздергивает подбородок, застегивая на запястье золотые часы с маленькими бриллиантами по контуру циферблата.

— Меня создали не Вы, — альфа выдыхает, убирая клыки, — чего зря нервы и силы тратить на избалованного мальчишку?

— Белая ведьма. А я кто, по-твоему? — Чимин накидывает на плечи пиджак с эмблемой школы, подходит к зеркалу, чтобы надеть сережки и удостовериться, что он выглядит как тот, по кому глупый Ким Намджун будет пускать слюни и рыть землю от злости, что упустил такое сокровище. Да, именно поэтому омега собирается так долго, знает ведь, что сегодня за день в их мире.

— Вы, мой господин, всего лишь маленькая ведьмочка с разбитым сердцем и гордостью. Не смогли подчинить себе белого волка? — и усмехается, засекая на своих часах тридцать секунд, после которых сам потащит этого парнишку на плече до машины.

— Не лезь туда, где можешь обжечься, — Чимин застывает у зеркала, кидает испепеляющий взгляд и заставляет язык пламени вспыхнуть прямо у ног волка, усмехаясь тому, как тот отскакивает назад.

Охранник решает больше ничего не говорить, дабы не испытывать на себе злость пусть и маленького еще, но уже более сильного, чем он сам, существа. К тому же грешно в их мире злить своего создателя, беды не миновать. А злить сына первого повелителя и вовсе чревато большими проблемами. Зато Чимин, наконец взяв свой небольшой рюкзак с одной книгой да парой тетрадок, пихает волка плечом, о чем сразу же жалеет, когда спускаясь по лестнице, потирает его от боли, забыв, что волки на ощупь почти каменные, когда им это нужно.

— Даже если бы я тебя за четыре часа разбудил, ты бы собирался все пять, — вздыхает Ма́ри, надевает солнцезащитные очки и отворачивается к окну.

— Уволь того охранника, — хмурится омега, смотрит на заднюю машину, пытаясь через тонированное стекло разглядеть брата, чтобы убедиться, что тот тоже собрался. — Он нагрубил мне.

— Значит, было за что, — пожимает одним плечом, кивая водителю. — Он бы не стал просто так конфликтовать с создателем.

— Дожили, сегодня волки нас не слушаются, а завтра наступит время их безоговорочного правления?

— Сначала война за трон между волками и вампирами, а потом уже безоговорочное правление кого-то из них, — немного лениво объясняет сыну, на что тот аж открывает рот в удивлении, а потом вспоминает, что этого никогда не произойдет, потому он может спать спокойно.

Чимин смотрит на свой дом и грустно вздыхает, когда понимает, что ему придется распрощаться с этим местом снова почти на целый год. Он любил проводить здесь время — в их особняке современного стиля посреди леса, посреди покоя и звуков природы, — для белой ведьмы нет ничего лучше, чем единение с силами природы. Здесь столько ярких воспоминаний: как они отрывались с Тэхеном, пока Ма́ри был в отъезде, а потом приходилось подкупать Хенджина, чтобы тот не болтал лишнего папе, столько моментов с Намджуном… Его Чимин не хочет вспоминать, но приходится. И хуже всего, придется с ним жить почти год. Отвратительно.

Они тратят на дорогу около четырех часов, заезжая на территорию замка своим привлекающим внимание кортежем. Учеников встречает широкий двор, облагороженный мягким газоном, за которым тщательно следят садовники, фонтанами, маленькими фонариками и оградами с черными завитушками. Понадобится минут пять, чтобы быстрым шагом преодолеть расстояние от автоматических ворот, в которые заезжают машины с учениками, до главного входа в школу. Само же здание выглядит древним, по факту и являясь таким. Верхушки многочисленных башен доходят до самых мрачно-серебристых небес, разрезая их, уходя за грань, видимую жителями, возвышаясь над тысячелетними лесными просторами. Скульптуры гарпий, расположившихся на самой крыше замка, внимательно следят за любым движением в этих лесах, пока директора и правители не сводят глаз с жителей их земель.

Чимину не дают выйти самому, охранники просят учеников разойтись, и только тогда они открывают двери машин омегам. Здесь есть и папарацци, которые не упускают шанса запечатлеть первый день в школе членов королевской семьи. Чимин и Хенджин не отказываются попозировать, тогда как Ма́ри, закатив глаза, в сопровождении охраны, которая делает купол из зонтов, защищаясь от вспышек, идет в саму школу, чтобы встретиться с советом директоров, оставляя сыновей на преподавателей.

— Тэхен-а! — Чимин радуется так, словно вчера ночью они не кутили вместе и вообще последний раз виделись в прошлой жизни.

— Моя королева, — смеется омега, обнимая лучшего друга, шлепая по ягодице.

— Надо было вчера отказаться от текилы, башка гудит, — поправляет на плече лямку рюкзака, не сразу обращая внимание на переминающегося и смущающегося Хенджина. — Ты че уши развесил? Папе слово скажешь — повешу вверх ногами на Вековом дереве, — младший брат аж выпучил глаза и так зашуганно замахал головой, что Тэхен и Чимин по-доброму начали смеяться над ним. — Иди ко мне, — и прижимает к себе, целуя в румяную щеку.

— Готов к этому году? — интересуется Тэхен, хитро лыбится и играет бровями, чудом не получая оплеуху от друга за это. Тот-то знает, к чему все эти намеки, а еще прекрасно видит, как Ким подбородком указывает ему за спину.

— Только не он, — бубнит себе под нос Пак, наблюдая за еще одним кортежем из черных автомобилей, из которых выходит второй правитель Аудульв и его сын Намджун — семейство белых волков, самых редких из всех ныне существующих. За ними на территорию въезжают другие автомобили с некоролевскими семьями, которые провожают своих детей-волчат в школу.

— В этом году они с нами будут учиться, — напоминает Тэхен, совсем не делая ситуацию лучше.

Намджун, выйдя из машины, задерживает взгляд на Чимине, сверкая своими неестественно синими глазами, разгоняя по коже бесстрашной ведьмы табун мурашек, разводя где-то внутри него костер озлобленности, на котором плоть и их общие чувства сгорают. Альфа оценивающе ведет глазами по телу омеги, удерживая себя от желания провести по клыкам языком, когда останавливается на созерцании округлых бедер в темно-синих брюках и открытой шеи, длина которой подчеркивается расстегнутыми на блузке пуговицами и тоненькими сережками, порывом ветра ударяющимися о нежную кожу. Альфа хмыкает, заставлять себя отвести взгляд не приходится, потому что это недовольное лицо высокомерного омеги делает все за него — смотреть на такого Чимина больше и не хочется, опять тихо ненавидит и держится, чтобы не подпалить волосы на голове Кима.

За волками следом приезжает последний кортеж с третьим правителем Эйнаром и его сыном Юнги. Старший вампир в сопровождении своей охраны направляется сразу в школу, а вот ребенок его недоверчиво осматривает учеников, ежится, но, завидев знакомую, машущую ему руку и широкую улыбку Тэхена, сразу же несется к друзьям, прижимая к себе рюкзак. Ким Тэхена вообще сложно не заметить: темная ведьма, носящая всегда белоснежную квадратную улыбку и отличное настроение, что редкость для его расы. Он настолько контрастный, что его светлые волосы так непривычно, но уникально сочетаются с черным смоки айс, который он наносит абсолютно всегда, выглядя немного устрашающе и одновременно сексуально. Мрачный и неприступный с виду, но абсолютно светлый и добрый с близкими ему.

— Тебе холодно, что ли? — смеется Тэхен, обнимая Юнги, растирая его плечи.

— Нет, все в порядке, — неуверенно улыбается и тянется к Чимину за дозой тепла.

За королевским кортежем одна за другой начинают заезжать остальные машины с вампирами. Хенджин немного отходит от Чимина, пока тот, не закрывая рот, что-то рассказывает друзьям, и высматривает того самого. Сильного, высокого, чертовски привлекательного вампира — Ким Сокджина, который выходит из машины со своим младшим братом Чонгуком. Он уже несколько лет как окончил школу, служа в королевской армии, в этом году его пригласили в роли преподавателя для молодых вампиров. Правда, на этих уроках будут не только вампиры, но и одна белая ведьма, которая не перестает нагло залипать на этого бледного Аполлона.