Часть 5 (2/2)
Желая смыть с себя все эти мысли, Шастун натягивает коралки и, чуть коснувшись плеча матери, оповещая, что он уходит, движется к морю. Оно сегодня менее спокойное, чем вчера, и это напрягает. Парень плывёт спокойно, кажется, медленее некуда, однако он невольно замедляет ход, когда понимает, что его обгоняют справа. Ну, как обгоняют, скорее даже напротив — пытаются поравняться с ним.
— Значит, вечерами он просиживает свой тощий зад в номере, оставляя меня одного с морем, а как только утро, так сразу ты глаза мозолишь, — по-доброму упрекает Арсений, плывущий на спине, чтобы солнце не светило глаза, а вовсе не для того, чтобы Антона разглядывать. Пф, ещё чего.
Парень, ну вот честно сказать, действительно теряет дар речи, предпочитая просто чуть помолчать, вместо нечленораздельные звуков. Да этот мужчина умеет появляться тогда, когда о нём вспомнят.
— Значит, как на мои сообщения отвечать — так это ну нахрен, а как самому писать что-то, так Арсений первый, — в такт ему подтрунивает Антон, старательно скрывая за маской все свои эмоции. А он ещё хотел игнорировать этого солнечного мужчину, наивный. — А я, возможно, волновался, — чуть смущённо добавляет парень, не отрывая взгляда от мужчины. Тот, в свою очередь, закатывает глаза, аля «Да ладно тебе, не пизди».
Парень молчит, пытаясь ещё как-то уйти от эмоций и от Арсения, кстати, тоже, он вообще сплошная ходячая эмоция, но вскоре понимает, что дело обречено на проигрыш. Антон думает о том, что мужчина охуеть как красиво плавает, в отличие от барахтающегося парня, у спасателя на руках играют мышцы, а грудь равномерно вздымается, что видно даже под водой. Рядом с ним Шастун теряет всю свою уверенность, точнее, выскребает ложечкой со дна и выбрасывает. Себя, кстати, он теряет тоже. И дар речи.
— Слушай, — заговорщицки говорит Арсений, переходя на тон ниже и подплывая чуть ближе, а в глаза играют задорные огоньки, как у подростка, который в первый раз поджигает петарду. — Ты, я смотрю, плаваешь неплохо. Не хочешь с пирса поплавать? Там и людей поменьше, и море чище, и вообще тишина и спокойствие, — блаженно проговаривает мужчина, даже не смотря на парня, а лишь подставив лицо жарким рукам солнца. Антон, поколебавшись между ответами «Это свидание?» и «Я спрошу у мамы», лишь кивает, а затем вслух соглашается, думая, что Арсений мог и не увидеть лёгкого движения головы.
Шаст уже и не помнит, как он говорит матери о том, что сходит купить себе кукурузы, и как краснеют от стыда кончики ушей, когда родительница протягивает ему сотку. Парень, стыдливо пряча глаза, скомкано благодарит её и, бросив купюру в рюкзак, присоединяется к Арсению, ждущего его на ступеньках.
Арсений стоит на первой ступеньке, скрестив ноги и сцепив руки в замок, очки прячут его озорные глаза, скользящие по телу парня. Мужчина сначала думает, что ему просто кажется, или же парень просто поцарапался где или сидел неудобно, однако, стоит ему подойти чуть ближе, сомнений не остаётся: из-под плавок выглядывают белые или же нежно-розовые линии затянувшихся глубоких порезов. Арсений тяжело сглатывает, однако внешне остаётся невозмутим, решая, что они ещё поговорят об этом. Обязательно. Только вечером — без лишних глаз и ушей.
Они идут рядом по асфальтированной дорожке, такие разные и непохожие, что даже прохожие не могут назвать их родственниками и с каким-то осуждением смотрят в их сторону. Антон места себе не находит, мысленно мечется, и на лбу пульсирует венка и выступает испарина, но далеко не из-за жары.
Однако, повернув голову, парень невольно залипает на пиздец какой красивый профиль Арсения: смольные, чуть вьющиеся волосы, развевающиеся при ходьбе, идеальный — как считает Антон, сравнивая с собой — нос, чуть припухшие от чего-то губы, длинная, будто у древних африканок, шея, с явно выступающим кадыком. Взгляд подростка невольно скользит по подкачанному загорелому телу с россыпью родинок. Видимо, Арсения в прошлой жизни целовали с ног до головы. Красные то ли шорты, то ли плавки, а белый шнурок завязан в какой-то идеально-симметричный бантик. Шастун опускает взгляд вниз, только сейчас замечая, что мужчина без тапок. Этот вопрос они ещё обсудят.
— Всё нормально? — обеспокоенно интересуется Арсений, заметив, что Антону, кажется, некомфортно рядом с ним. Мысленно для себя мужчина лишь подмечает, что нужно быть повнимательнее к этому парень. НХО. Неопознанный ходячий объект.
— Да, просто все смотрят на нас... на тебя, — медленно выдаёт парень, тут же краснея от того, как неловко и некультурно это звучало. Лучше бы он уж терял дар речи, чем выдавал такую ересь. Он слышит, как мужчина тихо усмехается себе под нос.
— Сочту это за комплимент, — наконец отвечает он, не снимая с губ той самой лёгкой усмешки.
— Просто, поверь, красные шорты всегда выделяются на фоне других, — смелеет Шастун, щипая мужчину чуть выше резинки, отчего тот сдавленно шипит и после смеётся вместе с парнем.
Он странный. В этом его изюминка, один хуй знает, что он сейчас вытворит или скажет.
Арсений что-то говорит какому-то загорелому мужчине, после чего машет Антону, мол, можно, иди сюда. Парень несмело идёт по пирсу, будто бы то был качающийся мост, и лишь ободряющий взгляд мужчины помогает не повернуться и не дать ходу отсюда.
Отсюда открывается прекрасный вид на все красоты моря, которых он не видел (хотя, кажется, чего там можно было не видеть). Пирс представлял собой ржавые столбы, покрытые водорослями, точно такие же железные сетки на полу, в некоторых местах покрытые ещё сохранившимся асфальтом. Справа лежат две новые доски, видимо, чтобы не отморозить свою пятую точку. Антон лишь мысленно усмехается такой людской предусмотрительности, которую сам придумал.
Подросток немного зависает,фокусируя взгляд на Арсении, и задним фоном разглядывая морскую гладь. Она тут была даже чуть спокойнее, будто где-то чуть дальше стоял волнорез, ну, или же их с Арсом появление так на неё влияет.
Мужчина тем временем садится на доски свесив ноги вниз, и хлопает рукой рядом, глядя на Шастуна. Тот лишь фыркает, мол, хули его зовут, как собаку, но всё равно садится рядом, уперевшись руками в доски и болтая свешенными ногами. Сейчас он действительно похож на ребенка, и Арсений сдерживает порыв придержать его или прижать к себе, будто тот может упасть и пораниться.
— Сигаретку бы, — мечтательно произносит тот самый ребёнок, глядя чуть прищуренными глазами на солнце. Нет, не на Арсения, на другой солнце. А вот мужчина пялится на него, испытывая лёгкие уколы совести, но не в силах отвести взгляд.
Арсений невольно тянется к нему и легонько бьёт по носу, отчего парнишка распахивает глаза и смешно фыркает. Ну ребёнок. Мужчина же, ловко оттолкнувшись от досок, встаёт и удаляется куда-то, а Шастун лишь провожает его взглядом, полным недоумения. Он смотрит вниз, на свои ноги, продолжая зачем-то болтать ими. Именно здесь и сейчас он чувствует себя некомфортно в одиночестве, ему кажется, что все непременно смотрят на него и тыкают пальцем. Антон смотрит в том направлении, откуда они с Арсением пришли и куда тот ушел с минуту назад, ожидая его прихода. Шастун уже понимает, что забыть этого мужчину не получиться, отчего отчаянно скрипит зубами. С ним определенно лучше, чем без него, но это же неправильно? Шастун отгоняет от себя мысли, мотая головой, будто те могут высыпаться из нее, и вновь ожидает старшего, крутя в голове фразу «Куда же он ушел?», просто чтоб не думать больше ни о чём.
Арсений, в свою очередь, плюхается рядом с парнем, с зажатой между зубов сигаретой, отряхивает отчего-то грязные руки и, наконец, делает затяжку. Антон без слов берёт из его рук сигарету, которую тот любезно протянул ему, делает затяжку, даже чуть закашливается, отвыкший от крепкого никотина, и возвращает сигарету владельцу. Море, солнце, голубоглазый брюнет и сигарета на двоих. Шастун мысленно отправляет все слова в группу «Романтика». Осознание того, что он курит одну сигарету на двоих с мужчиной, а это, кажется, косвенный поцелуй, пока ещё не бьёт молоточками по голове, но уже сосет где-то под ложечкой.
— Это я тебя, несовершеннолетнего, сигаретами обеспечиваю, — лениво проговаривает Арсений с лёгкой усмешкой, и крепче сжимает сигарету, когда пальцы парня пытаются её ухватить. Он вроде как пиздец стесняется, но вот такие ритуалы кажутся ему… обычными? Боже, с каких пор курить с мужчиной для него норма? — Хватит с тебя никотина на сегодня, — мужчина уже даже поворачивает голову к парню, чтобы сказать какое-то наверняка умное заключение, как тот вытягивает голову и, не сводя взгляда со спасателя, под оторопелым его взглядом делает затяжку, случайно касаясь губами чужих пальцев.
— Хватит, — легко соглашается Антон, выпуская очередную порцию дыма и хитро глядя на спасателя, ещё не отошедшего от его выходки. Да он и сам-то не до конца отошёл. Что-то внутри кричит, что так нельзя, что он перешёл черту, но парень успокаивает сам себя тем, что Арсений его не ругает. Он просто молчит.
— Выбить бы всю эту дурь из башки, — затягиваясь, произносит наконец мужчина. — Или вымыть, — продолжает он, туша сигарету о бетонный пол и кладя рядом, надеясь, что не забудет её. — А ещё лучше совместить приятное с полезным, — заканчивает фразу Арсений и, повернувшись к спокойному парню, резким движением руки сталкивает его с пирса в воду, в которую тот входит с истошным воплем и характерным всплеском.
Мужчина тут же взрывается от смеха, чуть даже не задыхаясь, но не сводя взгляда с воды, откуда вот-вот должна показаться раздосадованная моська.
— Арсений... только спустись... — отплёвываясь и восстанавливая дыхание пытается выдавить из себя хоть одну дельную угрозу Антон, но так и сдаётся, насупленно глядя на мужчину снизу вверх. Ладно, он-то ещё подросток, но Арсений-то куда? Всё это очень по-взрослому.
— Запах табака смоется, а так, была проверка на реакцию, — невинно пожимает плечами тот, тут же упираясь руками в доски и спрыгивая с небольшой высоты. Шастун лишь фыркает, мол, конечно, спускаться легче тогда, когда хочешь этого, откидывая в голове мысли о выступающих на руках венах, глазах, сливающихся с морем, а теперь ещё и мокрой челки. Класс.
— Вот ты тут со мной дурачишься, а там, может, тонет кто, — обиженным голосом вставляет Арсению парень, стоит только тому вынырнуть. Капли стекают с волос, с носа и ресниц, а Антон лишь проглатывает ком в горле. Не будьте как Шастун, не залипайте на внешность голубоглазых брюнетов. Хотя, хер с вами, на них нельзя не залипать.
— Будут тонуть — закричат, — бросает мужчина, в свою очередь задумываясь о том, а можно ли целоваться под водой? Слегка интересно, почему такие мысли появляются рядом с Антоном. А ещё интересно, почему он так бессовестно забивает на свою работу, ради простого общения, которое он может найти в любое нерабочее время. А нет. Не может.
— Охуенный спасатель, — хвалит его парень, чувствуя, что уже устал грести, и, кажется, пора к берегу. Покидать компанию брюнета не хочется как-то ну вот совсем, и Антон обещает себе, что обязательно придет сюда вечером. Бегать от себя — слишком низко, что аж самому тошно становится. Снова один Арсений, что перед глазами, что в голове. Хочется, хочется рассказать ему обо всем, найти поддержку, просто сказать, как круто общаться с ним, но Шастун лишь молчит, находя спасение в тишине. Он расскажет, правда. Потом. — Как думаешь, я слишком долго хожу за кукурузой?