Глава 36. (1/2)

POV Автор.

Утро начинается в квартире парней, не самым удачным образом. Прошедшее воскресенье отзывается легкой болью в голове, от того, что легли только в три ночи и то с переменным успехом. Девчонки ведь совершенно не хотели проигрывать друг другу в карты и их пришлось буквально растаскивать. А теперь вот и в дверь кто-то стучится, даже барабанит. Кого нелегкая принесла? Девушкам естественно совершенно без разницы кто там стучит, только зарываются своей головой под подушку и недовольно стонут, а вот парням приходиться встать и сонными встретиться в прихожей. Пиндюра недовольно потирает свою ночную щетину и щелкает замками. Дверь раскрыта и все трое певцы как по команде почти раскрывают рты.

Кто стоял за дверью? Да вполне известный персонаж. С недавних пор блондин. Вот только тащило от него перегаром, как будто свой дембель отмечал. Еще и с чемоданом приперся. Никита оглядывает эту картинку с должным уровнем шока, а вот Цой слегка зло уставляется на своего бывшего друга. Артём старается держаться нейтрально, да не особо выходит после того, что вытворял этот придурок на концерте. Впервые у них в общении был такой раскол, что бы они не находили компромисса. Да и хотел ли его найти сам Рамм?

— Я вернулся! — орет Влад так, что режет уши. Что-то падает в одной из комнат. Видимо девочки слышали эти вопли и потихоньку начинали просыпаться. Еще минуты две и придут сюда.

— Ага, вернулся он, будто ждал кто, — фыркает Толик ему в ответ.

— Что здесь происходит? — в прихожей материализуется Женя, вклиниваясь между парнями, и, еще не до конца проснувшись, оглядывает гостя.

— О, привет, красота! — пьяное тельце, взваливается на Евгению с объятьями, от чего та в легком шоке чуть вскрикивает и пробует отцепить от себя парня.

Мгновенно на это реагирует сам Анатолий, резким движением отцепляя от ошарашенной девушки Рамзеса и припечатывая его к стене. Предвещая новый всплеск эмоций, Пиндюра чуть тормозит друга за плечо. Не хватало им только побоев перед новой рабочей неделей. Киоссе заводит Артёмову себе за спину и подталкивает за плечи в гостиную. То, как парни дерутся явно не для женских глаз. Девушка еще явно ничего не поняла из произошедшего, но парни сработали можно сказать на ура всего за пару секунд. Главное без паники плюс еще проследить за тем, чтобы сам Артём не сорвался и не отвесил Рамму пару ударов.

— Что за шум? — хмурясь, в прихожую буквально вбегает перепуганная Саша. И смотрит на всю картину с недоумением и шоком. Тут же с рук Никиты вырывается и Женя, присоединяясь к Гордеевой.

— Спокойно, — убирая свои руки с плеча Толика, говорит Артём. Цой однако не перестает держать у стены Влада, который начинает заливаться тихим смехом, лишь смотрит на девушек.

Александра хмуриться еще сильнее буквально забрасывая пьяного друга строгими убивающими взглядами. Что он творит и с какими мыслями сюда вернулся? Еще больше девушке не нравилось то, что она так и не смогла выяснить, что произошло у группы на концерте. И друзья ли они все еще? Хотя судя по виду со стороны тут шаткие отношения, едва теперь подходящие для определения «знакомые».

— Вы сейчас одеваетесь и идете гулять, — распоряжается Артём. Голос жестокий, но так хоть визгов удастся избежать и парням выкрикнуть друг другу все, что захотят, не заботясь о слухе девочек. Но убийственные взгляды Гордеевой теперь перемещаются и на него. Однако Тёма явно не тот, кто этого испугается и девушка это понимает.

— Не убейте друг друга, — лишь решаются вымолвить просьбу девушки. Быстро ретируются в комнаты, чтобы переодеться.

— В кухню его давай, — командует Артём. Цой не сдерживается и хорошенько пихает Рамма в нужный проем. Блондин лишь больше смеется. — Некит, проследи, чтобы девчонки ушли и зайдешь, — отдает распоряжение и заходит вслед за парнями на кухню, закрывая дверь. Разговор предстоял не из легких. Следовало наконец выяснить, что вдруг этому взбалмошному типу не понравилось и почему он так ведет себя на концерте, да и просто с друзьями. Мужики разве так поступают?

POV Саша.

Захожу в комнату и начинаю одеваться сильно сомневаясь в правильности своего поступка. Но они ведь были мужчинами и им следовало дать разобраться по своему. Мои крики и умоления не калечить Рамзеса мало чем помогут, если не усугубят ситуацию еще больше. Учитывая что времени на сборы не было, а в коридоре между нашими двумя спальнями маячил Киоссе, то одела я только шорты, футболку Пиндюры какого-то серого оттенка и солнцезащитные очки. Мобильник как и карточка естественно были само собой разумеющейся вещью. Выхожу в прихожую и вижу Женю с Ником, оба явно не настроены разговаривать о произошедшем.

— Вы только не бейте его, — вдруг просит Артёмова. Я не совсем понимаю к чему это, но оставляю без внимания. Судя по всему, если первый к Рамму полез Толя, то подруге было о чем беспокоиться.

— Позвоните, как можно будет вернуться, а то не ждать же нам под дверьми, — говорю в свою очередь я.

Ник важно кивает нам, но явно огорченно и отрешенно. Ему было нелегко свыкнуться с мыслью, что что-то вдруг стало идти наперекосяк. Обнимаю Кису на прощание, надеясь так хоть немного его поддержать. На кухню для прощания с Артёмом идти не рискую, это могло явно закончиться чем-то плохим. Никита улыбается нам чуть скованно, пытаясь спрятать свои переживания, и закрывает дверь. Мы остаемся на лестничной клетке. Разблокирую телефон и вижу не скромную цифру в виде восьми часов утра. И вот же приспичило ему вернуться домой так рано.

— Куда пойдем? — спрашиваю у девушки, надевая солнцезащитные очки.

— Торговый центр? — жмет она плечами, предлагая. Однако меня отвлекает от этого урчание живота. Ну вот, выгнали из дома и даже не покормили.

— Я бы поела сейчас бутербродиков с чаем, — поглаживаю свой живот.

— Кафе какое-то? — Женя посмеивается надо мной.

— Может завалимся к кому-то домой? — додумываю ее мысль с кафе. — А то половина презентабельных кафе еще не открылись даже, — жму плечами. Артёмова только кивает мне в ответ.

Я достаю телефон, раздумывая кого бы можно было побеспокоить в этой ситуации. Крылова где-то спряталась в последнее время и на связь не выходила. Дмитриеву я предусмотрительно не набрала, не зная на что она меня может уговорить, а заодно еще и Евгению с собой потащить. Оставалось только группа «ВИА Гра». И двух из них я бы не стала беспокоить потому, что у них вроде как молодые люди появились, а вот третью, молодой человек которой сидел в нашей квартире пьяненький, я с удовольствием набрала. В конце концов, готовила она отменно и мой аппетит могла удовлетворить.

— Че те, Сань? — отвечая на звонок, Романова шмыгает. Чего я до нельзя пугаюсь. Миша и плачет? Это выходило за грани реальности.

— Ты плачешь? — тут же спрашиваю я.

— Нет, Саш, смеюсь! — девушка взрывается криком и рыданиями. Я с шоком смотрю на Женю, которая тоже начинает заподазривать неладное.

— Ты где? Я сейчас приеду, — говорю тут же ей. Её слезы это были чем-то неестественным и слишком странным. Пожалуй я бы никогда не подумала, что она умеет плакать. Слишком сильной казалась.

— Я дома, — очередной ее всхлип, а меня начинает потряхивать. Что эту девушку могло довести до слез? Она сбрасывает трубку, а я с шоком уставляюсь на подругу. И как вот сейчас это все разгребать? Замечательное утро понедельника. Еще и ребята заперлись в своей квартире. Прелесть.

— Что у нее там? — обеспокоенно спрашивает Артёмова.

— Плачет, — как-то обреченно выдыхаю, совершенно не соображая. — Съездим к ней? — тут же прошу я. Да, именно прошу. Потому что с нашими характерами далеко не мне успокаивать Романову. Тут нужно как-то осторожно, а я едва ли так умею.

— Поехали, эти все равно не впустят, — она закусывая губу, смотрит на дверь квартиры.

Пару лишних секунд мы стоим на лестнице, будто пытаясь расслышать звуки ожесточенной бойни, но все тихо, а потому слышим только звук собственного дыхания. В конце концов, не натворят же они лишнего? Сами понимают, что в обезьяннике нам их не отдадут просто так. Мы перекидываемся с Женей взглядами и начинаем спускаться вниз. Тут же решаю не возвращаться мыслями к квартире ребят, иначе до Миши доеду сама не в лучшем состоянии. Думаю именно о Романовой, гадая, что ее довело. Мой мозг начал вспоминать видел ли он слезы Миши, но так ничего и не вспомнил. За то вспомнил, что я уже слышала о слезах только от другого человека… Который наверняка и являлся причиной ее слез.

Лишь недоброжелательно вздыхаю, продолжая путь. По дороге естественно не молчим и разговариваем с Женей о абсолютно разных вещах, обоюдно не касаясь темы утреннего конфликта. Хотя, честно признаться, у меня уже в который раз чесались руки, чтобы набрать номер Тёмы. Собственными силами убеждала себя не лезть в это, глупостей они втроем не натворят, продолжала идти к Романовой. И вот несколько станций на метро, 400 метров от метро к жилым домам и мы уже стучимся в дверь.

— Привет, — хором здороваемся с Женей, когда певица открывает нам дверь и проходим в квартиру.

Блондинка кидается мне на шею и начинает реветь. В легком шоке обнимаю ее и уставляюсь в том же шоке на Артёмову. Та лишь взглядом успокаивает, показывая жестом, что надо обнять девушку покрепче. Сколько раз еще нас спасет профессия психологов? Да неизвестно собственно говоря. Сама Евгения снимает обувь и проходит в квартиру, буквально тут же заворачивая в кухню. Слышу шум воды и понимаю, что мы кажется планируем успокоить Романову. Хотя это больше Женя планировала. Я тупила. Здесь же под взгляд подруги усаживаю певицу насильно на небольшой пуф у входа.

И наш немой концерт растягивается слишком надолго. Хотя он не был совсем уж немым. Просто мы выясняли у Миши абсолютно все, кроме того почему она плачет. И через час мы добиваемся наконец того самого результата, когда девушка спокойно и сидит на диване с чашкой ромашкового чая, который тоже был найден. Ее слезы нас конечно же заметно переполошили, а потому мы и думать забыли, что там у нас в квартире происходит. Сидим на диване, поглаживая ее по волосам и ожидаем пока высохнут слезы. Подозревала я о том, какой косяк совершил Рамм, и потому кулаки чесались с каждой минутой сильнее.

Мы пробуем снова заговорить с Романовой спустя какое-то время, но та лишь качаем головой и прижимается к нам. Переглядываемся с Артёмовой и пока не лезем с расспросами. Владу так и так сегодня придется вынести побои. И хорошо если они будут от Толика, потому что моей злости парню точно не пережить. И вот почему он такой козел? Хотя может в чем-то не козел. Да и не со всеми он вел себя козлом. Как только дело касалось чувств он включал эту свою дурацкую функцию. Хоть бы по отношению к Мише он совершил какой-то другой косяк, никак не связанный с блондинкой в его машине. Хотя стала бы девушка реветь по другому поводу?

— Он изменил, — в тишине хрипит девушка, будто читая мои мысли, и мечется взглядом между нами с Женей.

У меня внутри что-то ухает от осознания того, что Рамзес так и не научился ценить в полной мере людей рядом с собой. Все еще жил прошлым и не признанным хорошим настоящим. Но сказать никто из нас ничего не может. Именно это вызывает новые рыдания Миши. Я хочу что-то сказать, поддержать, но все это кажется таким пустым и ненужным. Я ведь не на йоту не уменьшу ее боль. Только оскорблю вполне хорошего друга. А ему ведь и так сейчас несладко.

— Он не достоин твоих слез. Пусть катится себе, тебе не пара, — говорит Евгения и обнимает певицу, заглушая своим плечом ее слезы.

— Почему именно я на него повелась? Столько нормальных вокруг и именно он… — плачет Романова причитая.

Я хочу тоже приступить к успокаиванию подруги хотя бы объятьями, но отвлекает телефон. Собираюсь сбить звонок, но вижу метающийся взгляд Жени между мной и дверью. Какое-то чувство подсказывает мне, что надо их оставить вдвоем. Артёмова знает больше слов успокоения чем я, она психолог. Тихо встаю и иду в коридор, где рассматриваю имя звонящего. Никитос. Кажется, кто-то уже наговорился и звал нас обратно. Только вот зря. Очень зря. Понимая, что Романову лучше не беспокоить резкими высказываниями, выхожу на лестничную клетку, где принимаю вызов.

— Привет, — зло проговариваю в трубку. — Этому хоть пару раз врезали? — тоже шиплю, чем шокирую собеседника.

— Н-нет, — тут же отвечает Киса, нервно и с недоумением.

— Очень жаль, потому чтл с вами у него был шанс выжить, а так приду я и раскрашу ему лицо во все оттенки синего, — понимая что злость достигла апогея, сбрасываю звонок, чтобы не сказать что-то еще более обидное.

Пару вздохов и я открываю дверь, заходя внутрь, и тут же шокировано останавливаюсь успев лишь хлопнуть за собой дверью. Ведь в прихожей стоит Миша с глазами полными слез. Я с шоком смотрю на это все, понимая что она слышала весь разговор и явно была мало им довольна. В эту же секунду она вновь кидается на меня с объятьями и я сжимаю ее в своих, предвкушая бурю. И конечно она не заставляет себя ждать, начиная рыдать. В прихожую выбегает Евгения, качая головой.

— Не надо ему говорить об этом, пусть живет. Не трогай его, — тараторит Романова.

— Никто ему ничего не скажет, не плачь, — подходя к нам Женя вновь гладит ее по спине. Надо было как-то заканчивать эту истерику певицы, иначе так до больницы недалеко.

— Нужен он больно кому, руки об него марать, кривой нос собственными руками исправлять, — пренебрежительно фыркаю для полной убедительности.

Следующий час мы вновь поим ее чаем, на этот раз с небольшим количеством успокоительного, и пробуем уложить спать. Лежим втроем на кровати в спальне и слушаем редкие всхлипы. Удивляюсь на сколько человек может создавать себе сильный стервозный образ, а потом плакать из-за того, что рядом нет того самого любимого человека и невыносимо больно. Не присутствуй я сейчас здесь, никогда бы не поверила что Миша может так тяжело переносить расставание с парнем. Всегда казалось что у нее были сила и энергия на любые обстоятельства. Но и сейчас она позволяла себе слабость только для того, чтобы потом вновь быть сильной.

Когда до нас доноситься равномерный звук сопения певицы мы с Женей тихо встаем с кровати и идем в коридор, чтобы самим поехать домой и посмотреть что там твориться. Но перед этим захожу на кухню, где оставляю Мише записку с разъяснениями куда мы делись и пару таблеток от головы, ведь после такой истерики и дневного нервного сна она точно будет болеть. Тут же понимаю, что сегодня заглянуть к ней больше не получиться, а потому пишу сообщение Кожевниковой и Герцег с просьбой посмотреть за Романовой и короткой обрисовкой ситуации.

И вот проделав обратный путь, мы с неким страхом оказываемся возле дверей подъезда. Неловко шутим над собственным страхом по типу «ну не сожрут же нас» и решительно двигаемся к лифту. И на удивление квартира встречает нас тишиной. Той самой, которая давит на уши от напряжения и вызывает желание проветрить помещение, чтобы хотя бы ветер погулял по дому. Переглядываемся с Евгенией. Я уже хочу что-то крикнуть, но…

— Привет, — в прихожей появляется Киоссе и коротко обнимает нас. Видно было, что настроение у него не лучшие. Еще секунду после приветствия зависаю, а потом не выдерживаю.

— Где они? — спрашиваю я, имея ввиду всех троих. Хотя Ник уже здесь, значит как минимум в ментовку их не забрали. А вот залечивать раны в травмпункте они вполне могли.

— В комнатах, Влад спит, — парень закатывает глаза. — Только сильно не кричите, а то мне это вот уже где, — он жестами показывает виселицу и вываливает язык на бок.

Не особо обращая на его кривляния внимание, мы идем по коридору к комнатам парней. Я бы с удовольствием заглянула к Рамму и скинула его пьяное тельце с кровати под крики бешенства, но Миша мать ее. Хотя все мы женщины такие, всепрощающие, терпим что-то ущемляя себя, хотя делать этого не надо. Перед дверью Темкиной спальни у меня возникает желание остановиться и постучаться, но я перебарываю себя. В конце концов для чего я тогда нужна, если не быть рядом с ним после этого разговора, который судя по Никитиной реакции проходил с криками? Вхожу, видя на кровати спину рэпера. Подхожу, ложусь рядом, и оставляю легкий поцелуй на плече. Его тело чуть дергается и он оборачивается на меня.

— Привет, — тихо говорю. Он трет глаза и я понимаю, что кажется дремал, а я его разбудила. Вот блин.

— Привет, — он улыбается. — Где были? — тут же уточняет и я с сомнением поглядываю на часы. Черт, два дня. Вопрос действительно имел место быть.

— Да так, — чуть хмурюсь вспоминая ужаснейшее утро за последнее время.

— В смысле да так? — следом хмуриться Артём. Его руки ложатся на мою талию.

— Мы у Миши были, — сознаюсь все еще хмурясь. Пиндюре конечно же нельзя было рассказывать о том, что творилось с Романовой, иначе он пошел бы разбираться. Но и скрывать это я была просто не в силах.

— Почему грустная тогда такая? — в еще большем непонимании, он подтягивает меня к себе и проходит носом по щеке.

— Она плакала, — сознаюсь и тут же продолжаю зная что на моем ответе вопросов будет только больше. — Влад прежде чем появиться у нас, судя по всему был у нее и рассказал, что изменил. Хотя может она и вчера еще узнала. Она конкретно так и не сказала о том, когда узнала, — тараторю, застопориваясь взглядом на его ключицах.

— Сука, — глубоко и зло вздыхает мужчина. Я тут же обнимаю его по крепче не давай подорваться с места.

— Не злись, она просила в это не лезть, — тут же говорю, проходясь носом по его шеи до скулы. Тёма поворачивает голову в мою сторону и провожу носом по щеке до его носа.

Короткие секунды пока я ощущаю слияние двух дыханий, а потом он касается своими губами моих. Руки его тут ложатся на мою попу и заставляют одну ногу перекинуть через него. Артём поднимается в положение сидя, продолжая поцелуй. Одна моя рука лежит на его шеи, а другой прохожусь по его груди и отдельно ноготком чуть тереблю пирсинг. Это вызывало у него безотказную реакцию, что было понятно с первого дня. Поцелуй разрывается, заканчиваясь моей улыбкой. Однако тут же пару раз целую парня в шею.

— Надо билеты купить в Киев, — тут же говорит Артём.

— Так нет проблем, — усмехаюсь я. Отрываюсь от поцелуев и иду к столу за ноутбуком, тут же принося его обратно и включая.

Узнать что произошло у парней и к чему они пришли конечно хотелось, но Пиндюра судя по всему совсем не хотел об этом. Поэтому я мирно облокачивалась на его плечо и тыкала по нужным кнопкам в экране. На планирование нашего перелета у нас уходит около двух часов, после которых я издаю вой китов. Получаю нагоняй от Артёма за небольшую голодовку и вместе с ним иду на кухню, где уже поедает салат Никита. И этот день заканчивается почти без происшествий. Только под вечер настроение у всех слегка портиться когда просыпается Рамм, но тот лишь доходит до кухни за едой и снова запирается в комнате.

На следующий день на общем собрании в лейбле мне поясняют ситуацию с Владом. Парень отрабатывал последний сезон с ребятами, снимался в фильме, который был у них запланирован, и уходил. Для меня это было легким шоком, но наверное я была к этому готова после разговора с ним. Миша тоже геройски терпела его общество, даже виду не подала что вообще была знакома с этим человеком. Я лишь могла восхищаться её силой. А вот ребята сидели потерянные, огорченные и явно не ожидали этого от своего друга. Хотелось их как-то поддержать, но сразу после собрания всех разогнали по репетиционным залам, а меня на студию к Моту. Мы почти записываем припев, когда в студию к нам заходит Пиндюра.

— Извини, — бросаю Мельникову и снимаю наушники, выходя из душной стеклянной коробки. — Привет, — обнимаю Тёму, отмечая его вялость. Он чмокает в макушку.

— Привет, — проговаривает Артём и они с Матвеем жмут руки. — Заберу ее у тебя? — парень сжимает мою талию.

— Переживет без меня, — тут же фыркаю я. Пиндюра невесело смеется. И это заставляет прижаться к парню сильнее. Настроение было не к черту у него и я это понимала. Слишком сильно переживал из-за того что происходит.

— Нет проблем, — Мот усмехается. — Без меня тогда запишешь свой куплет потом, малая, — он подмигивает, а я с готовностью киваю.

Тут же беру Пиндюру за руку выводя в коридор, он успевает лишь махнуть рукой Моте на прощанье. И висну у парня на шее, что он с удовольствием принимает. Я не уверена, что от меня ждут слов, а потому жду их от Тёмы, пытаясь создать тому почву спокойствия, надежный фундамент. Мое любопытство конечно брало верх, но не хотелось принуждать репера к обоснованию сказанных слов на собрании. Получаю в ответ на свои объятья поглаживания по волосам с разделением прядей и пару поцелуев в шею. Но Артём молчал и я предполагала, что ему просто нужно было мое присутствие.

— У тебя шок, да? — спрашивает вдруг он, усмехаясь. Я тут же чуть отстраняюсь от него, а он в ответ крутит в пальцах одну из завязочек на моей кофте.

— Я пожалуй догадывалась, что ему мозги снесет, не подозревала, что так быстро, — закусываю губу, поглаживаю парня руками по ткани футболки на груди.

— Он говорил тебе да? — Тёма глубоко вздыхает. — И про то что я его за это чуть не прибил и за то, что Толян почти врезал ему, — перечисляет он, а я лишь киваю. Конечно Влад не говорил так прямо, но все же говорил.

— Мы говорили об этом после вашего возвращения с тура, — ощущая заминку в словах, проговариваю я.

— Он тебя заставил покраситься? — вдруг спрашивает.

— Нет, — качаю головой. Разговор приобретал странный поворот. — Он сел краситься, а мы разговорились с девочкой Ингой и она уговорила на кратковременное изменение. Это почти смоется до Киева, — говорю, предвкушая свое знакомство с родителями Пиндюры.

— Извини, я опять ревную, — говорит он, прижимается ко мне своим лбом и прикрывает глаза. Я наслаждаюсь тем, что дышим мы «друг другом». — На репетиции дикий напряг, совершенно дышать не возможно, все как на иголках, — жалуется он. Я лишь сжимаю его покрепче в объятьях.

Им предстояли не простые месяцы работы на поле рядом друг с другом. У каждого свой характер, с которым надо считаться. И не удивительно если парни будут держаться обособлено от Влада. Да и он тоже хорош. Слишком все резко закрутил и наверное уже жалел. Хотя была ли ему знакома жалость и сочувствие по отношению к себе? Кажется, эта черта вообще отсутствовала у настоящего мужчины. Ведь Тёма не знал этих понятий по отношению к себе точно. Себя не жалел и себе не сочувствовал, только работал в такие моменты и может еще психовал от бессилия. Вот и Влад кажется был таким в этом плане.

— Я так по Жеке соскучился, — он лишь слегка касается своими губами моих, признаваясь в этом.

— Неделька осталась, Тём, — улыбаюсь, вспоминая это милое «дядя-папа» с уст девочки.