Глава 1. (2/2)

— Менты уехали? — спрашиваю я.

— Минут пять назад проехали, — отвечает парень. Я киваю. Слава Богу, теперь можно вылезти от сюда. — Пошли отсюда? — предлагает парень. Я согласно киваю. Никита встает, я вслед за ним. После он спрыгивает с балкона на землю. Я перелезаю через ограду и сажусь на неё, подготавливаясь к прыжку. Парень галантно протягивает мне руку, предлагая помощь. Я берусь за его руку и спрыгиваю.

— Какой джентльмен! — одобрительно кошусь на него.

— Стараемся! — улыбается парень.

Выбравшись, наконец, из балкона, я оглядываю двор своего дома. Никаких следов пребывания полицейских. Это радует. Также оглядываюсь по сторонам в поисках своего рюкзака, но, видимо, Светочка решила забрать его с собой. Черт бы её побрал, лучше бы кинула!

— Спасибо за помощь, — наконец, обратив внимание на парня, благодарно произношу я. — Если что, всегда рада помочь, — говорю я. — Третий подъезд, квартира 129, — говорю я, указывая на обшарпанную дверь в углу дома, до которой так и не смогла добраться, и улыбаюсь Никите.

— Учту, — улыбается он в ответ.

— Ну, все, пока, — говорю я и, отворачиваясь от него, иду по направлению, где скрылась вся компания друзей.

— До скорой встречи! — вслед мне бросает парень и машет рукой. Я улыбаюсь на прощанье и, только отвернувшись, набираю номер Светки. Она просто обязана мне сейчас же притащить мой рюкзак.

— Светуль? — после долгих трёх гудков спрашиваю я у трубки.

— Сань, не кипишуй, уже иду, — послышалось мне в ответ.

— Угу, — откликнулась я. Сбросила вызов. Во дворе уже никого не было. Это нам на руку.

Я до дрожи замерзла. Все-таки на дворе не май месяц. Зима. Ноги окоченели, и руки превратились в ледышку. Черт, а ведь у Никиты руки были теплые. Кстати, с чего он взял, что я поклонница той ржущей лошади? Что они вообще за люди такие с завышенной самооценкой? Снизили бы хоть на пару метров. Пока я рассуждала обо всех своих вечерних приключениях, во двор прибежала Светка.

— Никого не поймали? — беспокоюсь я. Света отрицательно машет головой. Я успокоено киваю.

— Держи, — она подает мне мой рюкзак. — А ты где спряталась? — интересуется она.

— Пришлось ненадолго арендовать балкон 36 квартиры, — усмехаюсь я.

— Как всегда, в Александре просыпаются скрытые физкультурные навыки, — ухмыляется Светуля.

— Ладно, давай, пока. Спасибо, что спасла моё законное имущество, — благодарю я.

— Не за что, — пожимает плечами она. — Завтра увидимся? — спрашивает она.

— Сходим в ТЦ? — предлагаю я.

— Отлично, — соглашается она. — В два часа буду ждать на этом месте, — говорит она.

— Давай, мне пора. Сегодня папочка с проверкой приезжает. Нужно ещё в доме прибраться, — называю я причины резкого отчаливания домой.

— До завтра, — говорит подруга, и мы обнимаемся на прощание.

Но тут происходит то, что не ожидала даже Ванга. Во двор стремительно врывается полицейская машина, так же резко останавливается, и оттуда выбегают полицаи. Они хватают нас со Светкой ровно на том же месте, где мы стояли. А все потому, что мы слишком нерасторопные, чтобы убежать сразу. Нам с ней нужно время на осмысление происходящего. Мне скрутили руки и прислонили к стене подъезда. Но дальше стало ещё хуже. Рядом с полицейской машиной остановился новенький Mersedes моего папочки. Думала — хуже не куда, когда приехали полицейские, но приехал папа и разбил мою гипотезу.

— Черт! — выругалась я еле слышно. Как я уже говорила, мой отец, Федор Михайлович, генерал полиции. И, если с моим задержанием он все уладит, то дома меня ждёт душещипательный разговор, в конце которого меня посадят под домашний арест.

Стоит отметить, что мамы у меня не было. Наталья жила отдельно от нас с отцом с тех самых пор, как мне исполнилось десять. Тогда она сказала мне что-то вроде: «Ты уже взрослая девочка, должна понять, что мы с папой разводимся». И я её действительно поняла. А в прошлом году папа подарил мне квартиру, чтобы я научилась самостоятельной жизни. В итоге, я отбилась от рук и сейчас имею то, что имею, а именно, скорый серьёзный разговор с отцом, полицейских, что скрутили руки, и обвинение в порче городского имущества. А всё началось с того, что мама ушла жить к другому. Веселенько живём.

— Лейтенант, я сам разберусь! — рассерженный отец подошёл к мужчине, что держал меня. Мои бедные ручки тут же оказались на свободе, но сдвинуться с места я не могла. Яростный взгляд отца просто приковал к асфальту.

Но пока ничего не происходило. Отец ушёл договариваться на счёт моего и Светкиного освобождения. Подруга тут же ушла домой во избежание новых проблем. А я устало опустилась на лавочку, предварительно спрятав рюкзак с баллончиками подальше от глаз папы. Ни к чему генералу полиции знать, что его дочь не только участвует в разрисовке стен, но ещё и краску для этого покупает. Я терпеливо ждала отца и, когда он уже освободился, пожалела, что не сбежала вместе со Светланой.

— На этот раз есть оправдание? — скептически интересуется отец. Я лишь отрицательно машу головой, полностью признавая свою вину. Отец кивает. — Ну, раз я заехал, пойдём, посмотрим, что твориться в твоей квартире, Александра, — говорит папа и идёт к подъезду. Я плетусь следом.

Поднимаясь на свой этаж, я отмечаю про себя, что теперь у меня, похоже, появились соседи. Из соседней квартиры слышаться какая-то громкая мелодия. Если до 23:00 не выключат, я имею полное право вызвать полицию. Эта мысль меня так развеселила, что пока я открывала дверь, улыбнулась во все тридцать два зубика.

В квартире папа снял пальто, прошёл на кухню. Пока я раздевалась и делала нам чай, он успел с проверкой обойти всю квартиру. Натура полицейского высших чинов, что тут ещё скажешь? Мы сидели и пили чай в тишине. Отец молчал, я тоже. Он молчал потому, что все уже было сказано давно, ещё в нашу первую ссору. А я молчала потому, что не хотела усугублять собственное положение.

— Две недели? — спрашиваю я, когда на дне кружке остаются только листики чая.

— Три, — говорит, как режет. Таков был приговор отца. — И ещё одно условие, — неожиданно произносит папа. Я удивленно кошусь на него, как бы спрашивая: «С какого потолка-то ещё и условие взялось?»

— Моему хорошему знакомому нужна помощь. Я обещал, что ты придёшь к нему, и вы сами обо всём поговорите, — объявляет отец. — Если ты ему подойдешь, то наказание отменяется, — говорит папа.

— Как зовут знакомого? — скептически приподняв бровь вверх, спрашиваю я.

— Константин Меладзе, — спокойно объявляет отец. Я глазами по пять рублей смотрю на него и не могу понять, шутит папа или нет?