Часть 14.5 Злой дух (2/2)

Цинсюань словно прочитал его мысли и тоже озадаченный последним вопросом, обвил руками шею князя демонов и порывисто прильнул к его холодным губам уверенным поцелуем. На этот раз пришла очередь Хэ Сюаня удивлённо замереть на месте, но уже через мгновение он обнял небожителя сильнее, придерживая ладонью его затылок, словно боясь что тот в любую секунду от него отстранится. Цинсюань чувствовал, как волна жара распространяется по его телу с каждым новым поцелуем, с каждым прикосновением, и желал этого всё больше и больше. Он задыхался, но ему не хотелось прерывать поцелуй чтобы сделать вдох. Небожитель обхватил плечи демона когда тот вновь приковал его к холодной стене, придавив всем своим телом. Неудержимый порыв страсти вынудил Черновода вцепиться небожителю в бёдра и поднять на руки, теперь Цинсюань находился в совершенно беспомощной позе, зажатый между стеной и Хэ Сюанем. Цинсюань прервал поцелуй, судорожно вздыхая и подставляя длинную белую шею под страстные, голодные поцелуи князя демонов. Несколько раз он тихо ахнул от боли когда зубы Черновода, хоть и сдержанно, но ощутимо впились в его шею.

Из всех ошибок, допущенных Хэ Сюанем ранее, эта — оказалась самой непоправимой из всех.

Вслед за ощущением зубов на своей шее, к Цинсюаню немедленно пришло ужасающее осознание. Укусы. Укусы на его теле. Боль. Страх. Ненависть. Они накрыли его оглушающей волной несвязанных воспоминаний. Словно калейдоскоп, они смешались и крутились в его голове, и это было так ужасно, видеть себя со стороны, знать, что это всё происходило с тобой и не иметь возможности ничего исправить. Словно в ужасном сне Ши Сюань чувствовал как его губы покрывают поцелуи, поцелуи которых он так страстно желал всего лишь мгновение назад, но не тогда. Сознание небожителя окутала тьма, словно он вновь оказался прижатым к кушетке сгорающим в адском огне Черноводом.

— Хэ Сюань… — прошептал небожитель когда Черновод освободил его губы от поцелуя. Он смотрел на демона, но будто не видел его.

Черновод резко замер, все его мышцы онемели. Демон не мог не пошевелиться, не произнести ни слова. Он надеялся, что ослышался, но эта надежда была хрупче снежинки на тёплой ладони. Он должен что-то сказать, должен что-то сделать, должен вернуть всё назад. Но должен, не означало что сможет. Черновод представлял себе этот ужасный момент тысячу раз, и ни разу не нашёл выхода. И когда это случилось, он мог только молчать. Вглядевшись в опустевшие, стеклянные глаза Ши Цинсюаня, Черновод окончательно понял, что всё кончено. Вся его ложь и притворство обнажились перед небожителем, острая боль от потери раскалывала его пополам. Цинсюань всё ещё был рядом, и демон держал его на руках, прижав к стене, и надо бы отпустить его, но он не находил в себе силы это сделать. Не мог заставить себя отвести взгляд от безвольного лица небожителя, а тот замер в его руках, словно кукла.

— Отпусти меня, — еле слышно прошептал Цинсюань слабым голос, но Черновод не сделал этого, и тогда небожитель повторил свою просьбу и на этот раз его голос звучал намного увереннее и громче, в нем сквозил холод и гнев. Небожитель медленно сжал кулаки, показывая что пустит их в ход если князь демонов не выполнит его просьбу. Хэ Сюань осторожно поставил его на пол, при этом продолжая безмолвно обнимать, словно не мог оторваться от Цинсюаня. Демон бесшумно вдыхал аромат небожителя, снова и снова зная, что больше никогда его не ощутит, боясь, что забудет его. И жалея лишь о том, что все эти часы, проведённые с беспамятным Цинсюанем, он не позволял себе обнимать его и касаться губами его губ. А теперь, когда он должен его отпустить, князь демонов никак не мог заставить себя это сделать.

Перед смертью не надышишься, так?

И пусть Черновод и так уже мёртв, в это мгновение он ясно и болезненно ощущал как умирает вновь.

— Отпусти, — чеканя каждую букву яростно зашипел Ши Цинсюань. — Сейчас же убери от меня свои грязные руки! — больше не в силах выдержать происходящего закричал небожитель. Он ударил демона в грудь с такой силой, что тот пошатнулся, но его необъяснимые, неловкие объятия стали только сильнее.

— Чудовище! — завопил Цинсюань, он принялся вновь колотить Черновода, не заботясь о том, куда бьет. — Ты чудовище!

В его, раздираемой болью голове творился хаос из смешанных воспоминаний. Вот Черновод берёт его за руку в пещере, говорит тёплые, ободряющие слова, заботится о нем. А сколько раз, за это короткое время, Хэ Сюань защищал его и спасал. Небожитель подумал о том, какое тепло он испытывал рядом с Черноводом, и что чувствовал к нему. Не любовь, нет. Но то, что было между ними, неизбежно вело к ней…

Слёзы жгли Цинсюаню лицо, и ему хотелось кричать от своей беспомощности. И в этой бессильной злобе на себя, на Черновода и на весь мир вокруг, он снова и снова бил по плечам и спине князя демонов, выплёскивая всю свою боль на того, кто в полной мере заслуживал этого.

Ши Цинсюань убеждал себя, что Хэ Сюань его лютый враг. Тот, кто убил его брата, кто разрушил его жизнь, а потом ещё и вознамерился разрушить его личность. Небожитель говорил себе, что это чудовище, воспользовавшись случаем, подло скрыло от него правду, как о нём, так и о себе, и обо всём том ужасе, который заставил его испытать.

Но убеждая себя в этом снова и снова, он никак не мог вызвать в себе той ненависти, которая была в нём когда-то. Как можно быть настолько жестоким чтобы уничтожить человека дважды?

Почему? Ради чего…

Внезапно небожитель остановился. Тяжело и прерывисто дыша, он стоял и смотрел на длинную улицу перед ним, уходящую во тьму. Он чувствовал холод исходящий от тела обнимающего его демона.

— Ради чего? — вдруг тихо спросил он надломленным голосом. Возможно, он уже знал ответ, но тот казался небожителю слишком немыслимым, чтобы брать его в расчёт.

Хэ Сюань молчал. Тогда с горькой усмешкой на покрасневшем лице, Цинсюань предположил:

— Неужели, ты действительно надеялся… — но тут он внезапно умолк, словно сам не знал, что хотел сказать, но потом слова сами потекли из него, а голос зазвучал холодно и обвиняюще.

— Надеялся, что если я не буду помнить того, что ты сделал со мной, начиная с убийства моего брата, и заканчивая… заканчивая… — он сжал зубы и выдавил: — всем остальным. Если не буду помнить о том, кем я стал по твоей вине, то смогу быть кем-то другим? Смогу быть твоим другом? — но сказав это, Цинсюань сразу же понял как чудовищно ошибся с этим статусом. — Нет… — он снова перешёл на шёпот, слеза медленно скатилась по его щеке когда он произнёс: — не другом…

Помолчав немного, Ши Цинсюань обессиленно выдохнул: — Отпусти меня…

И на этот раз Черновод наконец-то выполнил его просьбу. Медленно отстранившись от небожителя, он отпустил его и сделал шаг назад, лишь на мгновение задержав руку на плече Цинсюаня.

— Ты правда надеялся, что я смогу полюбить тебя? — прямой вопрос небожителя заставил безмолвного Черновода вздрогнуть. В устах Цинсюаня эта фраза звучала до неприличия смехотворной.

Нет… конечно нет… я же не идиот… подумал Хэ Сюань, но понял, что сильно польстил себе. — Хотя, пожалуй, идиот, самый настоящий наивный глупец!

Любовь делает людей уязвимыми и слепыми к фактам, и Хэ Сюань, будучи князем демонов не избежал этой участи. Любил… Да, он любил Ши Цинсюаня и любил его столько, сколько знал. Не признавая этого, и возможно, даже не зная об этом, он любил, иначе зачем тогда был рядом с ним всегда, независимо от ситуации? Зачем помогал ему? Зачем спасал? Черновод улыбнулся своим мыслям, улыбнулся, словно Цинсюань не мог видеть этой обезоруживающей, нежной улыбки.

Увидев, как улыбка преобразила бледное лицо князя демонов, Цинсюань сжал кулаки.

Как он может улыбаться в такой момент?! пронеслась в его голове яростная мысль.

— Ты прав, — внезапно заговорил Хэ Сюань. От звука его голоса небожитель невольно вздрогнул, ему захотелось сделать шаг назад, но он удержался на месте.

— Было очень глупо с моей стороны надеяться хотя бы на твоё прощение, не говоря уже о большем. Но, должен сказать, я никогда не строил иллюзий по поводу твоих чувств ко мне, — он замолчал, подбирая слова слегка опустив голову набок, его голос был ровным и спокойным, что ещё больше взбесило эмоционального Цинсюаня.

— Да, я лгал тебе. И наверное, ты считаешь, что я подло воспользовался твоим недугом в собственных целях, но это правда лишь отчасти. Я хотел уберечь тебя от моих собственных деяний, которые иначе никак нельзя было исправить. Я просто хотел снова быть рядом с тобой. Как это делал Мин И. Я не собирался намеренно влюблять тебя в себя, и уж тем более не собирался принуждать тебя к этому, — он вновь замолчал. Цинсюань не знал, закончил ли Черновод свою речь, но ненавидел себя за то, что жаждал услышать что-то ещё.

— Всё, чего я хотел, это чтобы ты позволил мне любить себя. — Столь обезоруживающее признание выбило из Цинсюаня дух, словно он получил сильный удар в грудь. Небожитель пошатнулся, пытаясь справиться с головокружением и вновь подступающими слезами. Слова Хэ Сюаня отнюдь не внесли ясности в его затуманенное болью сознание, скорее наоборот, — заставили его чувствовать ещё больше боли.

Вдруг, прерывая течение мыслей небожителя, из глубины пещеры раздался пронзительный человеческий крик.

Оба резко обернулись, в мгновение переключившись с собственных терзаний на мысли о кричащем человеке. И это было лучшее, что сейчас мог сделать любой из них. В то же мгновение оба бросились бежать в поджидающую их тьму. На сей раз она не казалась пугающей, скорее спасительной, ведь во мраке не видно блестящие от слез дорожки на лице, и проще было скрыть своё разбитое сердце.