Часть 11. (2/2)
— Предпочитаю, чтобы ты сам вспомнил мое имя, — загадочно ответил Черновод, его губы тронула легкая улыбка, но стоило Хэ Сюаню ее ощутить, как его лицо тут же обрело серьёзную холодность статуи.
— Но так не честно! — Возмущённо воскликнул небожитель, но в его глазах загорелись искорки оживления. — Ты знаешь мое имя, и я должен знать твоё!
— Считай это своего рода тренировкой для потерянной памяти, — вновь не сдержав угрюмой улыбки ответил Хэ Сюань.
— Ну хорошо, — слегка надувшись согласился небесный чиновник, — пусть будет по-твоему, мрачный культиватор. Но раз ты мой друг, то скажи мне, что со мной случалось.
Лицо Хэ Сюаня вмиг омрачилось, став темнее тучи. Его чёрные, непроницаемые глаза смотрели на Цинсюаня несколько долгих минут. Под ответным, выжидающим взглядом бывшего Повелителя Ветра ему и хотелось и не хотелось говорить одновременно, ибо именно от его слов сейчас зависело все. Черновод понимал, что только заведомая ложь способна что-то изменить в их с Цинсюанем отношениях. Но чего же хочет от этих отношений он сам? Князь демонов не мог дать определённый ответ, а вернее сказать — не хотел. Правда о том, чего тот действительно хотел, стала ему известно уже порядком давно, но этот факт был столь абсурдным и отвратительным, что Хэ Сюань напрочь отказывался его принимать, безрезультатно борясь со своими чувствами к Цинсюаню. Но одно то, что Черновод нарочито утаил от небожителя правду о нем и о себе, уже означало то, что он неизбежно проиграл.
Не решаясь вымолвить и слова, Хэ Сюань сверлил небесного чиновника неопределённым взглядом, но последующая жалостливая просьба небожителя поставила точку в его внутренних дебатах.
— Прошу тебя, — жалобно простонал Цинсюань, — ты не можешь заставить меня и это вспоминать самостоятельно!
Небесный чиновник соскользнул с шёлковых простыней, но стоило ему оказаться на ногах, как израненное и истощённое тело тут же дало о себе знать. Прежде чем свалиться с ног Цинсюань успел схватиться за стоящего перед ним Черновода, навалившись на него всем телом, и из последних сил вцепившись в него своими ослабевшими пальцами. Зрачки Черновода тут же округлились и в них вновь заплясали золотые огоньки. Предмет его тайного, страстного желания был слишком близко к нему и если сказать что демон почувствовал себя некомфортно, значит не сказать ничего. Хэ Сюань словно онемел, не в силах ни оттолкнуть небожителя, ни уж тем более прижать к себе. Его мозг, так же как и тело, отказывался работать, лишая демона возможности мыслить рационально. Внезапно он почувствовал как хрупкое тельце, повисшее на нём, сотряслось от тихого всхлипа, а в следующее мгновение его уже всего трясло от неудержимых рыданий.
— Скажи мне, что случилось со мной, скажи! — умолял Ши Цинсюань захлебываясь в слезах и давая волю эмоциям. Видимо вся та боль, что не помнил он, но помнило его тело, теперь вырывалась из него, обжигая щеки горячими слезами. — Я должен знать! Иначе неизвестность сведёт меня с ума! Если ты правда мой друг — расскажи!
Черновод почувствовал удар в спину, он ощутил себя настолько слабым, словно был маленьким ребёнком.
Это сложнее, чем я думал… пронеслось в голове повелителя чёрных вод.
Постепенно, онемение отступило, уступая чувству похуже — жалости. В конце концов, чтобы Ши не свалился от бессилия, Хэ Сюаню пришлось обнять его оголенный торс одной рукой, острожно придерживая за талию. Прикосновение холодной руки к горячей коже небожителя не вызвало у того никакой реакции, чего нельзя было сказать об оторопевшем князе демонов. Почувствовав поддержку, Цинсюань позволил себе окончательно расслабиться, чем Хэ Сюань был крайне недоволен ибо теперь ему пришлось обхватить безвольное, вздрагивающее от рыданий тело небесного чиновника обеими руками.
— Перестань, — раздражённо велел Черновод, чувствуя как ткань, промокшая от горячих слёз липнет к его плечу. — Расскажу я тебе! Расскажу! Если уж ты так сильно хочешь это знать!
Цинсюань тут же снова вцепился в чёрные одежды Хэ Сюаня и, подняв голову встретил его раздражённый взгляд. Слёзы все ещё текли по его раскрасневшимся щекам, а в больших глазах читалась мольба и… доверие? Этот взгляд полностью обезоружил Хэ Сюаня и тот, впервые в жизни, ощутил всепоглощающую беспомощность. Он качнулся, под силой переполнявших его эмоций и почувствовал как лёгкое, но все ещё имеющее вес тельце небожителя тянет его вперёд. Черновод сделал шаг к кровати и позволил себе рухнуть на неё, накрывая удивлённого Цинсюаня всем своим телом, а взлетевший в воздух балдахин, вновь укрыл их от пристального взора холодных стен помещения.
— Безымянный культиватор? — тихо выдохнул небесный чиновник прямо в ухо князя демонов. Черновод медленно приподнялся, смотря в удивленные глаза Цинсюаня. Тот, словно оцепенев, все ещё цеплялся за его плечи, не в силах разжать пальцы.
— Я ушёл охотиться за опасным демоном, чтобы повысить свои способности, а тебе велел оставаться в храме, но ты всё равно пошёл за мной и угодил в лапы чудовища, — внезапно заговорил Хэ Сюань, выдумывая эту историю на ходу. Было странно обыгрывать ситуацию таким образом, но Черновод даже не придавал особого значение своим словам, отдавая все силы на то, чтобы подавить дрожь, пробивающую все его тело.
— Я давно веду борьбу с этим демоном, — объяснял Хэ Сюань, медленно переворачиваясь на спину, заставляя небожителя выпустить его одежду из онемевших пальцев, и укладываясь плечом к плечу с Цинсюанем. Тот внимательно слушал, не задавая вопросов. — Он захватил тебя в плен и держал несколько недель, и судя по всему, — Черновод повернул голову к небесному чиновнику, на мгновение оторопев от близости с человеком, к которому он за всю свою жизнь испытал бесконечное множество разных чувств, начиная от жгучей ненависти, до страсти и необъяснимой, но сильной привязанности. Ши Цинсюань же абсолютно ничего не заметил странного, в том, как смотрели на него чёрные глаза новоиспечённого культиватора и, похоже, лучшего друга и спасителя. Наконец преодолев новый порыв чувств — отвратительных и прекрасных одновременно, Черновод отвернул голову и, смотря как колышется шифон балдахина над ними, бесстрастно продолжил: — он подвергал тебя пыткам. Скорее всего жаждал узнать о том, где мы скрываемся.
— Хорошо, что ты этого не помнишь, — через несколько секунд добавил Хэ Сюань. Плечом, прижатым к небожителю, демон почувствовал как тот резко вздрогнул. Теперь то ему стало ясно, откуда эти грязные, окровавленные бинты. Обнимая себя руками, Цинсюань тяжело и медленно повернулся на бок, прижимаясь к Хэ Сюаню всем своим хрупким телом. Черновод держался изо всех сил, чтобы не поддаться страсти, овладевающей его беззащитным разумом с каждой секундой все больше и больше. Он сжал кулаки, чувствуя как острые ногти впиваются в ладони и те наполняются холодной кровью. Сделав короткий вздох, он медленно продолжал:
— Я пытался спасти тебя, — под тяжестью чувств, его голос прозвучал чуть ли не шёпотом. Цинсюань поднял на него робкий взгляд нежно-зелёных глаз. Хэ Сюань тут же почувствовал на себе его взор, но сделал вид что не заметил.
— Это оказалось довольно сложной задачей, — признался демон. Роль отважного, сильного культиватора и заботливого друга давалась ему куда сложнее, чем он предполагал. Каждое слово ему приходилось выдавливать из себя, но при этом оставаться спокойным и невозмутимым. Нужда скорее покончить с рассказом и убраться как можно дальше от тёплых прикосновений небожителя стала практически невыносимой.
— Я искал врага, а вместе с ним и тебя больше двух недель. И вот наконец, вчера, мне это удалось. Я убил демона, и нашел тебя.
Хэ Сюань по-прежнему не смотрел на небожителя, но чувствовал на себе его взгляд. — Ты лежал в крови, видимо ударился головой, что и привело к амнезии, — мрачно добавил он, наконец покончив с рассказом.
После того как он замолчал, в комнате наступила тишина. Она длилась несколько долгих минут и никто — ни демон, ни небожитель даже не шевельнулись. Потом Цинсюань медленно произнёс:
— Спасибо, что спас меня. И прости за то, что не послушал, доставив столько хлопот…
Черновод не смог сдержать горькой усмешки. Он скорбно прикрыл глаза ладонью, чем привлёк внимание лежавшего рядом Цинсюаня.
— Что с тобой? — обеспокоенно спросил он, устремляя взгляд на Черновода. Приподняться у него не было сил, а потому он даже не шевельнулся.
— Ничего, — через несколько секунд ответил Хэ Сюань, убирая руку от лица. Он хотел встать и уйти, но тело не слушалось его, в одно мгновение став слишком тяжёлым чтобы демон смог его поднять. — Просто не делай так больше. — добавил Черновод преодолевая собственное бессилие и вставая с кровати.
— Обещаю, безымянный культиватор. — услышал демон у себя за спиной. Хэ Сюань заставил себя обернуться и взглянуть на небесного чиновника, неподвижно лежавшего на шёлковых простынях. Он смотрел на него уставшим, тяжёлым взглядом человека, пережившего многодневный кошмар заточения, бессонниц и голодания. Но только сам Цинсюань даже не догадывался о том что с ним произошло. Теперь главным было то, что небожитель безоговорочно поверил Черноводу, а все остальное уже было не важно. Демон не хотел ненависти небесного чиновника, хотя когда-то сам внушал ее, а теперь был готов чуть ли не на все, дабы Ши Сюань никогда не узнал правды о том, что на самом деле их связывает. Смотря в затуманенные болезнью глаза небожителя, Хэ Сюань внезапно осознал простую, но страшную для него истину: в этих глазах больше никогда не должны отражаться страх, ненависть и боль. Отныне, все в руках князя демонов — в его руках судьба Ши Цинсюаня.
— Наверное ты безумно голоден, — предположил Черновод, отвлекаясь от бесконечных мыслей о небожителе. При упоминании еды, Цинсюаня тут же скрутила болезненная волна голодных судорог. Он свернулся калачиком и тихо застонал, что послужило демону весьма однозначным ответом, в котором тот и не сомневался.
— Я распоряжусь чтобы тебе принесли ужин, а после прими ванну и отдыхай.
Черновод уже хотел коснуться дверной ручки, как вдруг замер, его непроницаемый взгляд уставился в одну точку, потом он медленно обернулся и тихо сказал:
— Пока не вспомнишь имя, зови меня дагэ.
— Надеюсь, я скоро вспомню, — устало ответил небожитель. Этот разговор забрал все его немногочисленные силы, полностью лишив возможности двигаться. В полудреме он даже не заметил как Черновод вышел из комнаты, и уж тем более не услышал как тот прошептал:
— Надеюсь, не вспомнишь никогда.