Глава 20 Тайный проход (2/2)

Теперь неизменных посетителей осталось лишь двое: Трор и его невестка. И сейчас, по большему счету основную часть времени пребывая в одиночестве, Сириэн поняла, насколько ей не хватает и Берторы, и даже молчаливых визитов Борина. Девушка очень переживала, что своим желанием помочь и оставленным лекарством она случайно обидела гнома. «Вот вечно я лезу не в своё дело! Кто меня просил?! Может он не хотел, чтобы кто-то знал о травме, а я своим самоуправством выставила его слабым?» — корила себя эллет.

Подгорный король каждый вечер приходил и старался развлекать девушку придворными новостями, новыми принесёнными из библиотеки книгами, чтением Морийского трактата и, совершенно невиданное дело, чтобы хоть немного поддержать, начал рассказывать ей азы кхуздула. Все продукты и травы тоже теперь приносил Трор.

Язык гномов оказался довольно сложный: множество правил и окончаний порой доводили эльфийку до нервной дрожжи, но все это было ничем, по сравнению с трудностями произношения. Глухое, гортанное наречие было совершенно не похоже ни на синдарин, ни на вестрон и совершенно не давалось девушке. Порой она так нещадно коверкала слова, что от хохота гнома, казалось, дрожали стены. И Сириэн тоже дрожала, но не от смеха: каждый день, вот так сидя за одним столом, Король придвигался все ближе и ближе…

Задержавшееся в этом году лето давно уже подошло к концу, осень, пусть и с опозданием, но все же во всю заявила свои права: дожди поливали все чаще, день становился короче, а ночи проходили для эллет в ужасных попытках забыться и уснуть. Привыкшая за целый год жизни в горе к постоянному общению с гномами, эльфийка чувствовала себя как никогда одиноко. Она практически перестала есть, и нормально спать, заметно похудела и осунулась.

Трор не мог не отметить такие негативные изменения, эллет словно с каждым днём истончалась, все больше начиная походить на бледный призрак. Даже изучение кхуздула и чтение истории народа кхазад уже так ее не радовали. А подгорный король гневался. И казалось, гнев его распространялся на всех и вся: на Гуду, из-за которой эльфийка теперь в опале, на Тара — мужа Берторы, за то что он запретил супруге общение с эллет, на ювелиров и мастеров тайных замков — за то что они так долго тянут с выполнением заказа и сюрприз для Сириэн до сих пор не готов, на себя, за то что не может сделать любимую счастливой, на Трандуила и даже на Борина!

Вина последнего была, правда, лишь в том, что видя такую сильную влюбленность своего короля, которая начинала граничить с помешательством, начальник стражи стал беспокоиться не только за Трора, но и за судьбу девушки. Почти год уже он постоянно в тайне от всех наблюдал за эльфийкой и то что видел, очень нравилось ему. Сириэн оказалась душой так же прекрасна как и внешностью. В купе с ее талантами и умениями такая женщина могла бы стать величайшим счастьем пожалуй для любого мужчины. И, раз уж на то пошло, гораздо больше чем многие заслуживала чувства искреннего и взаимного. Чтобы ее душа пела от радости и любви. Но как ни вглядывался, не видел Борин ответного чувства к королю в глазах девушки. А после обличающего рассказа Гуды и последовавшего за ним признания Трора, эллет и вовсе, откровенно говоря, выглядела глубоко несчастной.

Поэтому в тот день, когда рядом с привычной запиской благодарности на столе Авен Арман Борин обнаружил ещё и баночку с лекарством для так давно и мучительно досаждающего ему плеча, гном не выдержал. Он пришёл к Трору и заявил, что больше ходить к эльфийке не может. Ему невыносимо молча наблюдать и быть соучастником того, как без вины отбывает наказание девушка, не по чести это, держать ее словно пленницу в темнице, и надо бы отпустить бедняжку, потому что после заявления Короля под горой гномы ее больше никогда не примут и даже терпеть ее присутствие не захотят.

Борин ещё долго пытался достучаться до своего короля: уговорами, увещеваниями, да всем чем мог! Даже сказал, что эльфы — народ свободолюбивый, мол девушка зачахнет в Авен Арман, а если король ее истинно любит, то непременно должен подарить ей свободу. Это и стало последней каплей для Трора. Впервые за их годы дружбы между гномами произошла ужасная ссора. Дело дошло даже до драки.

С тех пор бывшие друзья общались натянуто и только по делу, Борин явно переживал, а Подгорный король был все время раздражённый и мрачный. Он все больше и больше замыкался в себе, никого не хотел видеть, все время проводил в сокровищнице и выбирался оттуда только в покои Сириэн, чем, надо признать, только усугублял положение девушки, которую теперь не только Тар, но и многие другие гномы начали подозревать в злонамеренном околдовывании владыки.

***</p>

В таком гнетущем напряжении прошёл ещё месяц, наступила зима. Снег ещё не прикрыл собой пожухлую траву и ветви голых деревьев, расстилающихся у подножья горы равнины и леса, но вот на склонах то тут, то там уже лежал, а скалы покрывала толстая корка блестящего на редком солнышке льда.

Сириэн казалось, что она больше не выдержит. Безысходность и тьма сковывали сердце. Она боялась. Боялась Трора, ведь теперь природа его чувств больше не оставалась дня эльфийки загадкой: нет, это была не любовь, будь оно истинным, Король отпустил бы ее. Он же поступал точно так же, как когда то и некромант, и Трандуил. Боялась, что подобно эльфийскому владыке, гном однажды пожалует под покровом ночи и тогда никто здесь не поможет и никто не услышит ее криков в этом кошмаре. Но куда сильнее всего прочего эллет страшило, что больше не сможет сдерживать расползающийся и захватывающий ее мрак. Боялась, что не выдержит и жатва прорвётся наружу, убивая всех и каждого на пути к главным воротам Эребора, к свободе. Девушка уже две недели почти ничего не ела, намеренно доводя себя до физической слабости, потому что даже будучи в состоянии жатвы, под властью инстинктов, ослабшее тело может выбрать путь наименьшего сопротивления, и так у гномов будет больше шансов отделаться минимальными потерями. А в том, что рано или поздно мрак поглотит ее полностью не было никаких сомнений. Лишь бы оттянуть это мгновенье подальше, лишь бы не причинить вреда невинным, по приказу своего короля, приютившим ее гномам.

Уже больше месяца она нормально не спала по ночам, изредка погружаясь в лёгкую дрему, что была присуща из всех народов лишь эльфам. Состояние, когда твой разум и тело бодрствуют почти как на яву, лишь немного уступая контроль над собой владыке снов Ирмо, но оставаясь при этом бдительными. Все это медленно сводило ее с ума, и, как оказалось, не только ее.

Трору было невыносимо смотреть, как любимая женщина становится в его руках лишь тенью самой себя. Ему казалось, ещё неделя, и он не выдержит, но, хвала Махалу, эта неделя не успела пройти, ведь наконец-то пришёл ответ ювелиров: его заказ готов!

Этим же вечером, предварительно забрав драгоценную бусину, Король под горой сияя широченной счастливой улыбкой вошёл в Авен Арман. Представшее его глазам зрелище медленно заставила гримасу счастья сползти с лица. В покоях было очень холодно, дверь террасы распахнута настежь, пропуская внутрь порывы ледяного зимнего ветра, от которых лёгкие шторы ходили ходуном, а в углу между кроватью и стеной обнаружилась Сириэн. Она сидела на холодном полу поджав к себе ноги, уткнувшись лицом в колени и сжимая голову так сильно, что казалось, та вот вот лопнет.

Забыв обо всем Трор ринулся к девушке. Он множество раз окликал ее, тряс, но казалось эльфийка не замечает его, уставившись пустыми глазами в одну точку. Не придумав ничего лучше, Подгорный владыка осторожно усадил эллет на край постели, а сам бросился в купальню, прихватив с собой стоящую на письменном столе вазу. Набрав прохладной воды, он бегом вернулся обратно, совершенно не заботясь о том, чтобы не расплескать содержимое сосуда по всем покоям. Не долго думая, гном с головы до ног окатил девушку. Хвала Махалу, это помогло. Сириэн вышла из оцепенения. Шокированная она хватала ртом воздух как рыба, выброшенная на сушу, и испуганными глазами озиралась вокруг.

Почти час гном потратил на то, чтобы успокоить забившуюся после такого провала в истерике девушку. Когда же слёзы бедняжки иссякли, а нервная дрожь перестала сотрясать ее тело, Король подумал, что сейчас самый лучший момент. «Хвала Махалу, как вовремя ювелиры закончили!» — с облегчением и надеждой выдыхал гном. Предвкушая реакцию девушки, он осторожно раскрыл перед лицом ладонь, на которой лежала довольно крупная блестящая бусина.

- Что это? — удивлённо встрепенулась эльфийка, рассматривая необычный подарок.

Бусина была очень нежной и тонкой работы, на ее краях были вырезаны рунические символы рода Дурина, в нескольких местах поблескивала россыпь мелким сапфиров, особенно ярко выделявшихся на серебристом металле.

- Это подарок — улыбнулся Король, замечая в глазах девушки проснувшийся интерес. — Точнее, часть подарка — уточнил гном, вставая со своего места.

Трор подошёл к одному из роскошных висящих гобеленов, закрывающих стену от потолка до пола, и отодвинул его в сторону. За гобеленом обнаружилось небольшое углубление, толщиной в указательный палец девушки. Король под горой осторожно поднёс бусину к этому самому углублению и затем втолкнул ее внутрь. Как только легкое позвякивание металла о камень прекратилось, стена содрогнулась, послышался лёгкий скрежет, а затем совершенно легко и беззвучно отворилась небольшая часть стены, открывая узкий проход во тьму.

Сириэн стояла широко открыв рот от удивления. Из головы тут же выветрились все страхи, ужасы одиночества позабылись, ведь подобное чудо она видит впервые. Когда венценосный гном подошёл к ней и протянул руку, не сводя глаз с зияющего темнотой отверстия, девушка не задумываясь вложила в неё свою ладошку. Вместе, друг за другом, они вошли в темноту. Тоннель оказался не очень длинным и на обратной стороне его также находилась каменная дверь, открыв которую, эллет не поверила своим глазам.

В лицо ударил порыв ночного морозного воздуха, на небе сияли своим холодным светом далекие звезды, а под ногами простиралась небольшая площадка, окружённая высокими скалами. С противоположной стороны от входа виднелись бережно вырезанные ступеньки, уходящие вниз в темноту ночи.

- Невероятно — задохнулась от восторга эллет — Это…это что, знаменитые тайные гномьи двери?

- Они самые… — счастливый и переполненный гордостью улыбался Трор.

Глядя на искреннюю улыбку и восхищение Сириэн, сердце его пело от радости. Определённо, такой сюрприз стоил любого ожидания, а реакция на него девушки превзошла все ожидания.

- Смотри — привлёк к себе внимание любующейся окрестностями эльфийки гном и вытянул на руке две одинаковые бусины — Это, феху — древние украшения кхазад, которые мы вплетаем в волосы и бороды. Однако конкретно эти два — непростые. Они являются ключами от скрытой двери. Один для тебя, а второй — мне.

На этой фразе гном взял одну из бусин, надавил, отчего та раскрылась на две половинки, и защелкнул на одной из своих кос, где уже красовалась другая такая бусина, правда золотая. Гном хотел было протянуть девушке второе украшение, но резкий голос в голове «Она сбежит!» вернул его с небес на землю.

- Они сделаны из мифрила, о качествах его ты читала — гном огладил пальцами вторую бусину, а затем осторожно убрал ее в карман и как бы оправдываясь добавил — Твоя ещё не до конца сделана. Я долго готовил тебе этот сюрприз, хотел дождаться, когда все будет идеально, но увидев тебя в таком состоянии, решил, что ждать больше нельзя — на ходу сочинял гном с помощью шепотка в голове.

Сириэн одарила короля счастливой улыбкой:

- Спасибо! Это самое невероятное, что когда либо делали для меня. — обведя рукой пространство вокруг — Этот проход и эти покои, это нечто потрясающее… Спасибо! — а затем взгляд девушки с надеждой коснулся лестницы — Мы спустимся вниз?

- Не сейчас — отрицательно покачал головой гном с мягкой улыбкой — Несмотря на кажущуюся лёгкость, спуск местами довольно опасен, идти по нему ночью — плохая затея. Но если хочешь, я приду завтра в обед и мы вместе прогуляемся? Я покажу тебе все…

Ещё немного постояв и полюбовавшись ночным звёздным небом, гном и эльфийка вновь взявшись за руки вернулись в Авен Арман, плотно затворив за собой волшебные двери. На мгновение Сириэн испугалась, когда Трор перед уходом слишком надолго задержал ее руку в своих, а взгляд его коснулся губ девушки. Она боялась, что гном не выдержит и поцелует ее. Но слава Эру, этого не произошло. Словно выйдя из оцепенения король под горой осторожно разжал пальцы, пожелал доброй ночи и удалился. Эльфийка надеялась, что несмотря ни на что, гному удаётся держать себя в руках и бороться с вызванной проклятьем одержимостью, а значит, ещё есть шанс и не все потеряно.

Вот только Трор и правда поцеловал бы ее в тот момент. Остановил его лишь неожиданно сильно разбушевавшийся голос совести, набатом бивший в ушах и заставивший столь скоропостижно откланяться. Впоследствии именно этот голос привёл Подгорного короля в уже привычную обитель — сокровищницу, и он же пол ночи не давал владыке спать, ругаясь и костеря гнома на чем свет стоит.

А дело все было вот в чем: показав эльфийке феху, Трор ничем не обманул девушку, он лишь слегка умолчал, что украшение это имеет совершенно четкие и строгие символические рамки, прописанные в древних книгах кхазад по ювелирному делу.

Маленькие бусины символизировали богатство рода, изготавливались из меди и серебра и заказывали их гномы себе самостоятельно, либо получали в наследство от почившего родственника. Количество бусин строго регламентировалось знатностью рода и состоянием денежных средств.

Среднего размера бусины ковались исключительно из серебра или золота и иногда украшались драгоценными камнями. Такую бусину нельзя было заказать себе самому, так как были эти украшения исключительно наградными: они вручались гномам за особые заслуги, будь это великие воинские подвиги или создание не знающих себе равных ювелирных шедевров, да хоть даже за верную службу или выдающееся кузнечное мастерство можно было получить такую особую награду.

И был ещё отдельный вид бусин: самые крупные. Их изготавливали только из золота или мифрила, украшали драгоценными камнями рода и фамильными рунами — такими украшениями жених с невестой обменивались в день помолвки и вплоть до первой брачной ночи носили их на шнурках на шее, чтобы в час икс в тишине покоев новобрачных заплести друг другу особые косы, на которых впоследствии супруги носили такие феху до конца своих дней…

***</p>

Как и обещал, подгорный король пришёл к эллет на следующий день в обед. И ещё на следующий, и так каждый день ближайших пары месяцев. Они вместе гуляли, много разговаривали, смеялись и исследовали склоны Одинокой горы. Трор рассказал и показал Сириэн как найти проход к тайной двери Авен Арман, если она находится снаружи, научил ее открывать и закрывать волшебный механизм двери, а также несколько раз даже приводил девушку к подножью горы, где их ждали заранее приготовленные к прогулке Всполох и королевский конь.

Эти ежедневные вылазки стали тем оплотом надежды и спокойствия, который так был необходим эльфийке, чтобы пережить эти непростые полные одинокого затворничества времена. Находясь под открытым небом девушка забывала обо всех бедах, о своём положении пленницы, и даже о чувствах Трора, который, надо отдать должное, после того случая с несостоявшимся поцелуем твёрдо держал дистанцию и не переходил рамок дозволенного ни словом ни делом.

Сириэн просто радовалась появившейся относительной свободе и пыталась уличить удачный момент для бегства. Она знала, что образовавшееся затишье временно, а потому все время была на чеку. Эльфийка также не могла не заметить, как Трор, каждый раз покидая ее покои и думая, будто девушка не замечает, осторожно проверял содержимое одного из карманов своего камзола. Именно в этот карман король положил тогда второй ключ от двери и что-то подсказывало эллет, что как раз его наличие и проверяет венценосный гном.

Время шло, световые дни снова начали увеличиваться, заставляя ночную тьму позже укрывать своим покрывалом склоны горы. Зима отдала бразды правления весне и прогулки эллет с королём становились все длиннее. Сириэн было невдомек, что Трор намеренно выводил ее из Одинокой горы на максимально длительное время, а всему виной был собственноручно устроенный королём переполох.

В то время как феху, предназначавшуюся эллет, девушка так и не получила, венценосный гном же гордо носил свою на венчальной косице, рядом с золотым украшением Гуды. Носил не снимая. Таким образом все до последнего гномы Эребора были поставлены в известность, что их владыка официально являлся теперь двоеженцем. Трор был уверен, что воспринявшие сие известие в штыки гномы побесятся да успокоятся, ведь за время своего правления, обладающий довольно сумасбродным характером, он не раз вызывал негодование народа, но все это нивелировалось его заслугами и искренней заботой о подгорных жителях.

Однако, такого поворота событий Трор совершенно не ожидал: сказать, что кхазад были недовольны тем, как их король попрал священные брачные традиции — было не сказать ничего. Гномы были не просто в ярости, назревал бунт. Среди народа, не без вмешательства Подгорной королевы, появились агитаторы, которые призывали гномов раскрыть глаза на вероломство и темные происки эльфийской колдуньи. И наугрим довольно быстро нашли выход из сложившейся столь щепетильной ситуации: если все проблемы возникли по вине одной отдельно взятой эльфийки, значит нет эльфийки — не будет больше и проблем, поэтому вскоре, под грифом строжайшей секретности на Авен Арман начала готовиться облава с одной единственной целью: избавить Короля под горой от навязанного ему чужой злой волей наваждения. Избавить ценой жизни вышеуказанной ведьмы.