Глава 11 Да здравствуют принц и принцесса Эребора (2/2)
Спустя несколько часов, когда последняя традиция была выполнена, бочка с топориками опустела, а глубокая ночь опустилась на Одинокую гору, пришло время провожать в покои молодых. Действие это было сродни таинству, к проводам допускались только родители молодых, пятеро почетных свидетелей и по одному представителю от каждого собравшегося клана. Траин вёл под руку жену с выражением совершенного спокойствия: он был счастлив, что официальная часть мероприятия продолжится только завтра, а сейчас у него есть возможность побыть с супругой наедине впервые с момента обручения. Кайя же таким самообладанием как у мужа явно не обладала, за ее опущенными в пол глазами скрывались страх и волнение, а ещё ей было очень неловко. Она прекрасно знала, что происходит между супругами за закрытыми дверями спальни и понимание того, что окружающие именно для этого и провожают молодых в покои, ощущалось весьма смутительно. Она любила Траина, но неизвестность пугала, а присущая гномке скромность, в чем она была совершенно непохожа на обычно уверенных в себе и раскованных представительниц народа кхазад, заставляла девушку немного замедлить шаг, как бы отсрочивая неизбежное.
Дойдя до огромных каменных резных дверей, окованных позолоченными металлическими узорами, за которыми скрывались покои молодых, вся процессия остановилась. Родители обняли дочь, провожая ее в новую жизнь, Трор ободряюще хлопнул по плечу сына, шепнув на ухо, чтобы тот не торопился в эту ночь и думал в первую очередь об удовольствии супруги. Над головами молодых несколько раз высекли искры огнивом, чтобы по традиции, разжечь в неопытных телах огонь страсти, и две украшенные золотыми венцами фигурки скрылись в покоях, затворив за собой массивные двери.
****
Гуда так больше и не вернулась в пиршественный зал. Она лежала в кровати их общих с супругом покоев, тех, к которым Трор казалось забыл дорогу последние несколько месяцев. Королева давно хотела уже забыть про все обиды, пойти к мужу и извиниться за излишнюю резкость, рассказать ему о всех тяжестях, что ей приходится сейчас переживать одной, без его поддержки, а ведь должно было быть совсем иначе, но гордость не позволяла ей этого сделать. Сейчас, идти на поклон к королю казалось выше ее сил. Да и ноги были ватные, тут и при желании не дойдёшь.
Надо же было разругаться из-за дурацких покоев да ревности к эльфийке. Ну спасла она ее мужа от верной смерти, и что с того? Трор наверняка испытывает к ней исключительно благодарственные чувства. Гуда много раз видела приезжающих в гору лесных эльфов Трандуила и ничего притягательного ни в них, ни в их женщинах не замечала: высокие, несуразно худые и тонкие, да, безусловно, с прекрасными лицами, но какими-то неживыми, слишком идеальными и холодными: одним словом, безэмоциональные и скучные создания. Нет, она тогда напридумывали себе все, не мог супруг променять ее, подарившую ему наследника и прожившую бок о бок почти столетие, на какую-то эллет.
Поглощенная в свои мысли она не сразу заметила, как дверь спальни тихонечко приоткрылась. Заглянувший в комнату король увидел, что супруга не спит и подошёл к кровати.
- Мы проводили молодых в покои. Как ты себя чувствуешь? — лицо Трора хоть и было раскрасневшимся от выпитого хмельного, но все же выражало искреннее беспокойство за супругу.
- Как все прошло? — проигнорировав вопрос Короля-под-горой, гномка осторожно присела в кровати и облокотилась на подушку, повыше натягивая на себя тяжелое покрывало. — Мне так жаль, что я не смогла проводить наших детей в этот путь, но это было выше моих сил.
- Не переживай, думаю твоё отсутствие особо никто не заметил: Траин явно горел нетерпением, а Кайя ни разу не подняла глаз с пола — не сдержал смешок гном, но уклончивость супруги пропускать мимо ушей не пожелал.- У тебя был врач? В чем причина? Я был так занят государственными делами, что, признаюсь, не сразу узнал о твоей болезни, а увидев тебя во время праздника, заволновался ещё больше…
Гуда почувствовала как гнев огненной волной поднимается в ее груди: как он мог после всех этих месяцев холодного безразличия теперь стоять здесь, прикидываясь заботливым муженьком, да требовать от неё ответа?! Даже не извинившись за то, что на эти бесконечно долгие месяцы покинул ее именно в тот момент, когда нужен был больше всего. Не в силах сдержать свои эмоции, гномка разъярённым драконом свела брови к переносице и от всей души сорвалась на крик:
- Да как смеешь ты делать вид, словно беспокоишься обо мне, после того как бросил меня ради твоих, как ты там выразился? Ах да, «государственных дел»?! С каких это пор подготовка убежища для остроухой перешла в разряд столь важных забот для тебя?! — увидев мелькнувшую в глазах Трора растерянность, Гуда распалилась ещё больше — А ты думал я не знаю про то, как ты проводишь в той стройке сутки напролёт, да вечно обшариваешь взглядом горизонт?! Думаешь я слепая?! Кто для тебя эта эльфийка?! И что было между вами?!
Эта гневная тирада стоила королеве почти всех имевшихся сил. Поэтому, когда возникшее вновь за сегодняшний вечер головокружение отступило, Гуда продолжила уже более спокойным тоном:
- Пока ты не ответишь на мои вопросы, не жди, что я буду отвечать на твои.
Трор стоял озадаченный: он не ожидал от жены такой злости, не ожидал также и столь несвойственной ей проницательности. Нет, королева была отнюдь не глупа, но она редко замечала что-либо за пределами тех дел, которые входили в ее компетенцию: организации приемов, ведение внутридворцовых дел, забота о больных и нуждающихся, хотя с каждым годом таковых становилось все меньше — Эребор процветал и гномы его именно что жили, а не выживали. Чем он выдал себя? Или может это какое-то присущее только женщинам чутьё? Одно король знал точно: говорить правду не стоит.
- Дави на жалость — хитренький шепоток в голове неожиданно решил напомнить королю о своём присутствии. — Женщины всех народов легко ведутся на горестные речи.
За неимением лучшего варианта, Трор решил, что пожалуй стоит прислушаться.
- Гуда, послушай, ты не представляешь, что я пережил ТАМ за эти несколько месяцев. Каково это, висеть в тесной клетке, без возможности встать в полный рост, без еды, без воды, слушая крики умирающих под пытками и знать, что как только их голоса навечно затихнут, а души отправятся в чертоги ожидания, наступит моя очередь. Огромный изуродованный белый орк приходил за мной каждый день. Ты даже не представляешь какого искусства эти твари достигли в умении причинять боль. Каждый день на протяжении нескольких месяцев я мечтал покинуть этот мир. Я отчаялся, знал, что никто не сможет вызволить меня из этой проклятой обители и лишь молил, чтобы мой конец пришёл быстро и без боли.
Увидев, как по щеке гномки скатилась слеза, Трор понял, что движется в правильном направлении, а хитрый голосок подбодрил: «Продолжай в том же духе, король, и мы с тобой перехитрим их всех.»
- Дни тянулись один за другим, раненный и истекающий кровью я потерял счёт времени. Пока однажды не появилась она. Сириэн своим светом прогнала от меня всю тьму, она излечила меня, но некромант узнал ее, я не знаю как это вышло, они словно были знакомы когда-то. Теперь ее преследуют из-за меня, и горький опыт подсказывает мне, что наказание за это будет ужасным. Я обещал ей убежище, в дар за мою спасённую жизнь, а теперь ты перечишь мне. Перечишь воле своего короля, своего супруга! Неужели то, что я вернулся к тебе, ничего не значит? Ты считаешь, мне было бы лучше сгинуть в Дол Гулдуре, чем пустить в Эребор эльфийку?
Громко всхлипнув носом, лишившаяся дара речи гномка уже не могла сдерживать рвущихся из груди рыданий. Какой же глупой она была. Столько всего натворила из ревности. Утерев ладонями слёзы с раскрасневшихся щёчек, она отрицательно покачала головой. Трор присел рядышком на край кровати и обнял жену.
- Будет тебе! Не плачь, сделанного не воротишь. Но теперь, надеюсь, мы сможем закрыть эту тему? — внутренне король-под-горой ликовал, даже таинственный голосок не удержался и сдавленно брякнул «браво».
- Конечно, прости! — сдавленно пискнула Гуда. — Но почему ты раньше не сказал мне? И почему так ждёшь ее и ищешь взглядом на горизонте?
- А когда, родная? Как только я появился на пороге, ты накинулась на меня оголодавшей тигрицей. — от нахлынувших воспоминаний гнома немного бросило в жар. — А потом устроила этот скандал, не дав прийти в себя или объяснить. Ну а что же до ожидания: она могущественный целитель, я очень переживаю и хочу, чтобы она осмотрела тебя и излечила твой недуг.
- Не надо ничего лечить, эта болезнь со временем пройдёт сама. — вынырнув из объятий и заглядывая в глаза мужа с нежной улыбкой, Гуда прошептала. — Я уже почти три месяца ношу под сердцем наше дитя.