Не дразните Ханьгуан-цзюня (1/2)

— Ну Лань Чжа-а-а-нь! А, Лань Чжань? Ты решил уйти от меня? — Вэй Усянь деланно надул щёчки и мастерски изобразил глубокую обиду. Ещё бы! Его любимый-прелюбимый муженёк опять намылился уединиться. Как там говорил А-Чжань? «Чтобы достигнуть еще большего просветления на пути к самосовершенствованию должно раз в несколько месяцев скрываться от мирского в уединении, наставлять себя знаниями предков, обогащаясь духовно». Как обычно, заученный бред дряхлых старикашек, не познавших настоящей страсти.

— Вэй Усянь, хм, я же всего на семь дней ухожу. Бросать тебя я не собираюсь. Не драматизируй, — спокойным тоном парировал Лань Ванцзи и посмотрел на мужа своими светлыми глазами, — Медитация помогает заклинателям взглянуть внутрь себя и…

— Может, лучше внутрь меня взглянешь, а, Лань Чжань? — Вэй Усянь, мастер провокаций, игриво подполз по скомканному белью к Лань Ванцзи, заставляя его отвернуться и спрятать зардевшиеся лицо и мочки ушей. Чего он только не вытворял вместе с Вэй Ином на этой самой кровати, но к пошлым фразочкам любимого привыкнуть так и не смог.

— Что ты такое говоришь. Вэй Усянь, тебе отрешенность от мирского также была бы на пользу. Она бы погасила эту бурную похоть в твоей груди, очистила и обелила бы те уголки человеческой души, которые непременно таят в себе тьму, — второй Нефрит Гусу Лань решил перевести тему обратно в благопристойное русло.

— Ах! Ты пытаешься выбелить себе душу? Но зачем? Ты ведь совершенный, А-Чжань, — Вэй Ин подполз ещё ближе и прильнул к своему Ванцзи, — Да и потом, куда белее? Ты хочешь стать как твоя одежда?

— Одежда? На стене послушания написано, что всем адептам Гусу Лань полагается носить белые одежды и лобную ленту, а также держать всё в чистейшем виде, — в непонимании объяснил Лань Ванцзи прописные истины «малышу» Вэй Ину.

— Ух, всё, Лань Чжань, — поморщившись, закатил глаза Старейшина Илин и внаглую уселся на обнаженные бёдра супруга, вызывая в последнем чувство предвкушения — Неважно сколько аргументов ты приведешь, я всё равно не доволен. Молодой Господин Лань, останься со мной, возьми меня. Без твоей ласки смогу ли я продолжить своё существование?

— Гм, Вэй Усянь, — Лань Ванцзи усадил любовника поудобней для обоих на своих крепких бёдрах и инстинктивно сжал тому упругие ягодицы, — Мы разве проводим мало времени, занимаясь этим?

Молодой человек в ответ покачал головой, а Ванцзи, поглаживая Усяня сзади, продолжил:

— Ты знаешь, на днях заходил А-Юань, а я как раз менял наше постельное бельё после, хм, очередного единения. Он обратил внимание, что мы устраиваем стирку чаще, чем дядя отчитывает их на уроках.

— Ха-ха! Вот так малыш Сычжуй! Неудобненько вышло, — Вэй Ин громко расхохотался и откинул назад свою голову, пышные длинные волосы соблазнительно заструились по его плечам и ключицам, — Ханьгуан-цзюнь, конечно мне всего хватает, ты самый замечательный. Я тебя люблю всем сердцем! Не только сердцем, кстати.

— Вэй Ин! — Лань Чжань поджал губы и снова попытался закрыть лицо от смущения.

— Понял-понял, не буду тебя дразнить. Ханьгуан-цзюнь, я не вынесу эту разлуку, не могу жить без твоей доброты, без того, как ты трогаешь меня вот тут, — Вэй Усянь поднёс руку Лань Ванцзи к своему обнаженному телу и опустил её себе в область паха, — А ты? Сможешь честно выдержать аскезу, зная, что я весь изнываю дома по теплу твоего тела?

— Вэй Усянь! — Лань Ванцзи резко сел и заключил мужа, расположившегося опасно близко, в свои крепкие объятья, — Ну почему каждый раз я должен тебе объяснять? Всего семь дней, и мы снова будем вместе.

— Нет, всё, я обиделся! Обиделся-обиделся. Сейчас пойду и пожалуюсь кому-нибудь! — Старейшина Илин попытался отстраниться от мужчины, но тот сжал его лишь сильнее, поглаживая одной рукой по широкой спине, — Знаю! Я сообщу о твоих планах Цзэу-цзюню! Может, хотя бы Лань-гэ сможет повлиять на твое решение?

Вэй Усянь не прекращал подтрунивать над супругом, заставляя глаза последнего расширяться от шока. Нет, от таких шалостей было бы слишком глупо отказываться. Конечно Вэй Ин знал, как сильна и крепка их связь с Лань Ванцзи, и знал, что тот его не бросит, но оставаться в Гусу без любимого не хотелось. Непременно Лань Цижэнь нашёл бы к чему прикопаться, напомнил бы заблудшей овечке Вэй Ину о том, что он «вьёт веревки из Лань Ванцзи и дурно влияет на чистейшее создание». Потом, как назло, обязательно бы нагрянул Цзян Чэн и опять сморозил бы чепуху про порочную связь молодых заклинателей, упорно игнорируя тот факт, что он сам был весьма «опорочен» стараниями нынешнего главы ордена Лань. Нет, Старейшина Илин никуда не пустит Ханьгуан-цзюня!

— Лань Сичэнь сам уединится для успокоения души в пещерах Облачных Глубин, — задумчиво пробормотал Лань Чжань, зарываясь носом в нежную шею Вэй Усяня, чтобы хоть так показать мужу, что все раздумья о трагедии разлуки излишни. «Отлично, значит встреча с Цзян Чэном точно откладывается», — хихикнул про себя Вэй Ин и взял в ладони лицо супруга, поднимая его перед своим.

— Мне всегда тебя мало, гэгэ, всегда. Когда же ты уходишь? Как же я справлюсь? — смесь грусти и нежности, прикрытой лёгкой улыбкой отражалась в глазах Вэй Ина, и Лань Ванцзи был не в силах отвести взгляд от такой красоты.

— Послезавтра на рассвете, я остаюсь в Гусу, но буду вне Облачных Глубин. Поверь, ты не заметишь нашей разлуки. Чтобы погасить огонь, можешь воспользоваться холодным источником клана Лань, он отрезвит твои мысли и подарит покой. Вэй Усянь воздержался от комментария о том, что способ уже был испробован в прошлый раз и возымел категорически противоположный эффект. «Нет, о таком лучше не знать даже Лань Чжаню».

— Ха! Конечно не замечу. Я найду, чем себя занять! — Вэй Усянь всё-таки отпрянул от Лань Ванцзи, который закрыл его цепким капканом и, сложив руки на груди, отвернулся.

— Как это понимать, Вэй Ин? — Нефриту Лань данный выпад не понравился, и мужчина нахмурился.

— Я сказал, что найду, чем себя занять. Может прогуляюсь по окрестностям, а может погоняю кроликов по полянке. Может доеду на Яблочке до Юньмэня или проведаю Хуайсана в Цинхэ, — Вэй Усяня накрыла с головой его собственная игра и фантазия, а потому он упорно не замечал, как суровеет Лань Ванцзи, уже сидевший на коленях с сжимающимися кулаками, — Может заскочу на местный рынок и перекинусь несколькими словами с торговками. Может, научу какого-нибудь подающего надежды адепта стрелять из лука… Эй! Ты чего! Лань Чжань!

Эх, позабыл Старейшина Илин о манере Ханьгуан-цзюня внезапно появляться из ниоткуда. Вот и сейчас нагое тело супруга резко вдавило в кровать Вэй Усяня. Кончики мягких волос свисали до горошин сосков горе-шутника, а жёсткий взгляд, полный ревности, будто заморозил все органы, не давая двинуться.

— Ты неисправим, Вэй Ин, — с явным недовольством подытожил Ванцзи, — Так-то ты собрался ждать меня?

— Ты сам хочешь покинуть своего несчастного А-Сяня. Ах, горе мне горе! Даже не знаю, что я еще сделаю, не найдя выхода пламени страсти в моей груди в отсутствии великого Ханьгуан-цзюня, — Вэй Усянь дерзко с пакостной улыбочкой вперился в Лань Ванцзи, ожидая достойного ответа на свою реплику. Его муж поистине такой ревнивец.

В памяти заклинателя всплыл эпизод, как однажды они с Ванцзи отправились в леса близ поселения недалеко от восточных границ Гусу, чтобы избавить местных жителей от парочки взбунтовавшихся, терроризировавших всю округу ночными налётами, призраков. Когда с нечистью было покончено, зажиточная семья, чьими стараниями был привлечен на помощь неповторимый дуэт, пригласила заклинателей отужинать. Старшая дочь семьи, дева Шань, так старательно и услужливо подливала Вэй Ину вино, так мягко и учтиво отвечала на редкие вопросы, поправляя абсолютно не нуждавшийся в этом пучок волос, что в какой-то момент Вэй Усянь забеспокоился, как бы Ханьгуан-цзюнь реально не прибил девушку молниями ревности на месте. Впрочем, в тот день досталось и самому Вэй Усяню, потому что на ложе Лань Ванцзи выжил супруга до капли, не давая и пятнадцати минут на передышку. «Мой муж — зверь», — сделал тогда неутешительный вывод для себя Старейшина Илин, ойкая и потирая поясницу.

— Не заставляй меня применять к тебе заклинание обездвиживания, — пригрозил Лань Чжань, — Ты на всю неделю останешься прикованным к этой самой постели, а носить еду тебе будет Лань Сычжуй или кто-то из адептов.

— Тогда! Тогда я буду громко стонать, — Вэй Усянь издал пошлый стон, театрально поднося себе тыльную сторону ладони ко лбу, — Я горячая штучка, изнывающая от желания без моего дражайшего А-Чжаня! Кстати, как же я объясню этот казус А-Юаню?

— Не дразни меня, порочное создание. Тогда я вдобавок заставлю тебя замолчать, — Вэй Усянь недоверчиво глянул на мужа, но тот, вроде как, был абсолютно серьезен.

— Изверг! Помогите! Мне угрожает второй молодой Господин Лань! — высоким голоском завопил Вэй Ин, впрочем, не имея намерения быть услышанным. В помощи он точно не нуждался.

— Хорошо, Вэй Усянь, если у тебя проблемы с самоконтролем и с излишней похотью, и раз ты боишься сорваться во время моего отсутствия, то я, конечно, помогу тебе. Но лучше согласиться испробовать медитацию и уединение, пока я даю тебе выбор. Отказ от пищи, приземленных мыслей, следование пути очищения смогли бы обуздать твою натуру бунтовщика, — зачем Лань Ванцзи сделал это последнее наставление супругу, было не ясно ему самому, но попытаться стоило.

Конечно, Вэй Ин пропустил мимо ушей советы авторства старика Цижэня и сосредоточился на первой части фразы. Его муж слова на ветер не бросал никогда, а потому, раз пообещал — сделает. Вопрос только в том что он сделает?

— Это то, о чём я думаю, Лань Чжань? Ты твёрдо решил оставить меня здесь в этой смертной скуке и подарить мне ночь любви напоследок? — Вэй Ин потянулся к мужчине за сладким поцелуем, но Нефрит ордена Гусу Лань уверенным движением ладони вернул мужа в лежачее положение.

— Мгм, завтра, Вэй Ин, в этой самой кровати. Сейчас же мне надо делать приготовления и давать распоряжения на время моего отсутствия и отбытия Лань Сичэня, — с этими словами Ханьгуан-цзюнь с присущей ему собранностью и четкостью в движениях встал с ложа, накинул свои одежды белее снега и удалился, оставив мужа нежиться в догадках.