the flame (2/2)

С Гэвином легко: они будто на одной волне, и Ричарду не нужно гнаться за ним, как за Коннором, пытаться преуспеть в чем-нибудь, отличиться от брата — он знает, Гэвин подождет, протянет раскрытую ладонь. Ричард словно слегка заторможен, безэмоционален, у него чуть хуже с людьми, чем у старшего, и если бы он был роботом, то наверняка дефектным, но Гэвина, кажется, это ничуть не смущает.

Он шлет селфи с пар, которые Найнс разглядывает чуть дольше положенного, звонит ему, когда пьян, врывается к нему домой и играет с Котом («Кто вообще называет так кота?»). Гэвин снимает квартиру с Тиной, у нее аллергия на кошачьих, и они не потянули бы еще один голодный рот. Ричарду почти физически тяжело не предложить Гэвину переехать к нему.

Ричард не уверен, что чувствует к нему Гэвин, и чувствует ли что-то вообще.

После их первого задержания, когда Рид светился, как рождественская елка, хотя в основном только смотрел за происходящим («Стой на месте и ничего не трогай, Гэвин»), он поцеловал Ричарда. Может, все дело в адреналине, но губы Гэвина мягкие, и Найнс, кажется, до сих пор чувствует сладкий привкус газировки на языке.

После этого Гэвин был занят в академии, и не то чтобы Ричард извел себя от тишины в их переписке, но стало... пусто. Может, Ричард просто отвык от тех дней, когда Гэвина не было в его жизни.

Ричарду снится Гэвин. В тех снах он счастлив; там он берет его за руки, льнет к нему, как мартовский кот, выводит на загорелой коже признания в чем-то, что не может сказать.

Ричард не хочет открывать глаза.

Быть снова одному — трудно (Найнс не один, у него есть Коннор, только это другое), но у Ричарда много работы, он проваливается в рабочие будни, изводит себя, и в голове не остается места для Гэвина.

(Иногда Ричард залипает на край пустого стола или, например, на цветные стикеры на терминале со смешными подписями Гэвина, и тогда мысли о нем затапливают, заполняют собой сознание, будто кто-то лопнул вакуумный пузырь)

Коннор, поймав его взгляд, похлопывает Ричарда по плечу и мягко улыбается; совсем не так, как улыбнулся бы Гэвин.

Ричард нахмурился, услышав звонок в дверь.

— Ждешь кого-нибудь?

Кот, повернув к Найнсу морду, вопросительно мяукнул.

— Вот и я нет.

Ричард, несмотря на почему-то забившееся чаще сердце, меньше всего ждал на пороге Гэвина, который влетит в его дом, как в свой.

— Прикинь, Ричи, у меня мобилка сломалась, ебучая железяка, а в учебке загрузили пиздец.. привет, Кот, — Ричард все еще стоял перед открытой дверью, пока Рид, в порыве своей тирады, запрыгивал на диван, — и я даже не успел в ремонт ее сдать, приходил и сразу спать заваливался.. Ричи, ты меня слушаешь?

Найнс, наконец сумевший прийти в себя, просто стоял и смотрел; он не видел Гэвина неделю, и мало что могло измениться за это время, но Ричард смотрел, жадно впитывал в себя его образ.

Гэвин растрепанный, запыхавшийся, как после бега, у него блестят глаза и горят щеки, и смотрит он так возмущенно, непонимающе-невинно, что у Найнса покалывают кончики пальцев.

И целовать Гэвина до безобразия хорошо, до звезд под закрытыми веками. Рид тянется к нему также жадно, улыбается и дышит чуть-чуть слишком часто; эти поцелуи расцветают огнем у Ричарда в груди.

Может, Гэвин еще совсем молодой и нахальный, как черт, но он распаляет Ричарда, заставляет снова чувствовать себя живым.

Может, поцелуи не могут магически помочь Ричарду, но Гэвин готов постараться.

И пока Гэвин смотрит на него так, Ричард верит ему.