Часть 17 (2/2)

– Я серьезно, Шепард. Хочу пострелять.

– Ладно, на кого хочешь посмотреть? На дрелла-убийцу или азари-юстициара?

– Пожалуй, на дрелла. Их редко даже на Цитадели встретишь, интересно, на что он способен.

– Значит, завтра пойдешь со мной.

– А еще кого возьмешь?

– Наверное, Тали, – задумчиво произнесла Шепард.

– Отлично. Как в старые добрые времена.

У Гарруса чуть не вырвалось, что она больше предпочитала использовать его в команде с Рексом, но о нем сейчас лучше не напоминать.

– Это точно.

Шепард уткнулась в книгу, заполненную мелкими человеческими буквами.

– Ты так и не рассказала, о чем эта сказка, – проговорил Гаррус.

– О приключениях девочки, которая упала в нору и попала в волшебный мир. Написана в жанре абсурда и наполнена всякими математическими, философскими и языковыми штуками, поэтому взрослым читать тоже интересно.

– Почитай мне.

Шепард повернулась к нему и скептически приподняла бровь.

– Что, мне тоже стало интересно, – пожал плечами Гаррус.

– Не уверена, что твой переводчик справится. И я не буду снова читать с первой главы. Ты ничего не поймешь.

– По ходу дела разберусь.

– Гаррус, жанр «абсурд» тебе говорит о чем-нибудь?

– Конечно, если там все абсурдно с самого начала, то какая разница, откуда начинать?

Шепард замолчала.

– Признаю, есть в этом какая-то логика. Ладно.

Гаррус придвинулся чуть ближе, соприкоснувшись плечом с Шепард.

Алиса и Синяя Гусеница долго смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Наконец, Гусеница вынула кальян изо рта и медленно, словно в полусне, заговорила:

– Ты кто такая? – спросила Синяя Гусеница.

Начало не очень-то располагало к беседе.

– Сейчас, право, не знаю, сударыня, – отвечала Алиса робко. – Я знаю, кем я была сегодня утром, когда проснулась, но с тех пор я уже несколько раз менялась.

–Что это ты выдумываешь?– строго спросила Гусеница. – Да ты в своем уме?

– Не знаю, – отвечала Алиса. – Должно быть, в чужом. Видите ли…

– Не вижу, – сказала Гусеница.

– Боюсь, что не сумею вам все это объяснить, – учтиво промолвила Алиса. – Я и сама ничего не понимаю. Столько превращений в один день хоть кого собьет с толку.

–Не собьет,– сказала Гусеница.*

Гаррус сидел, откинув голову назад, глядя на яркий иллиумский закат. Голос у Шепард был такой мягкий и уютный, он вызывал у Гарруса ассоциации с горячим шоколадом. Он мог бы слушать его вечно.

***</p>

Искусственный солнечный свет. Просторный зал. Толпа народу. Особенно много людей, они все в черном. За спиной тень, она преследует Гарруса, куда бы он ни пошел. Он не оглядывается и не видит ее, но он ощущает ее, тень мягко давит своим присутствием, словно обволакивая. Обернуться страшно.

– Когда будет операция по спасению? – спрашивает Гаррус, нервно ходя от стены до стены в своей небольшой квартире. – Ведь будет же?

Выступает седой мужчина в синем мундире, у него голубые глаза и шрам, пересекающий лицо по диагонали. Он говорит сдержанным тоном, его слова сливаются для Гарруса в один сплошной бессмысленный шум.

– Нет, – доносится голос Джокера из инструметрона, ярко горящего в полумраке.

Все лица присутствующих на церемонии размыты, Гаррус видит только безликие пятна.

– Ты говорил с Андерсоном? Спроси его. Я должен участвовать.

Среди этих пятен только одно четкое человеческое лицо вдалеке, и Гаррус не может перестать смотреть на него, хотя это разрывает ему душу на клочки.

– Не будет операции, – сдавленно говорит Джокер.

У женщины светлая кожа и миловидное лицо с морщинками, его черты хорошо знакомы Гаррусу, хотя он никогда раньше не видел этого человека. Семейное сходство было хорошо заметно. Будь у Шепард такие же русые волосы и серые глаза, как у этой женщины, она бы выглядела так же через несколько десятков лет.

– Ее не нашли. Совет признал ее пропавшей без вести. Нужно искать.

Только вот Шепард теперь навсегда останется двадцатидевятилетней.

– Нечего искать! – Джокер срывается на крик.

Лицо у женщины застывшее, словно маска, глаза стеклянные и неподвижные, как у куклы.

– Это Шепард! Ты же знаешь ее, она откуда угодно найдет выход! – рычит Гаррус, не желая признавать очевидное.

Находится на церемонии невыносимо. Гаррус чувствует, как до его шеи дотрагиваются пальцы тени, неуловимые, как дым. Они сжимают горло, не сильно, не душа, но ощутимо.

– Ее выкинуло в космос у меня на глазах! Нет никакого выхода!

Гаррус отключил связь. Черная рука тени потянулась к инструметрону, Гаррус почти чувствовал дыхание тени на своей коже. Он содрал инструметрон с руки и швырнул об стену своей квартиры. Тень осуждающе зашелестела, слов было не разобрать.

– Удачи, коммандер.

– Ты мне больше не подчиняешься, Гаррус. Можно просто Шепард.

– Хорошей охоты на гетов, Шепард. Если за ними отправляешься ты, уверен, что когда мы встретимся в следующий раз, геты уже перестанут существовать.

– Неужели ты пропустишь все веселье?

– В галактике много еще веселых вещей. Слишком веселых, как мы недавно выяснили. Будет, чем заняться.

– Особенно, когда станешь Спектром?

– Это первый пункт в моем списке дел.

– А какой второй?

– Он уже не совсем от меня зависит… Хотелось бы еще поработать с тобой.

– Тогда, как только выполнишь первый пункт, можешь одновременно с ним поставить галочку на втором. На «Нормандии» тебе всегда найдется место. Я буду ждать.

Прозрачная дверь лифта двигается, разделяя их двоих.

Тень за спиной что-то прошептала. Гаррусу хотелось обернуться и посмотреть на нее, но какая-то неведомая сила словно держала его и не давала это сделать

У Эшли с подбородка капают слезы, она закрывает лицо рукой. На ней черная одежда. Тали стоит неподвижно, словно статуя. Ее лица не видно за непрозрачным стеклом шлема. Рекс стоит в стороне, отвернувшись от толпы. Его не было на Цитадели, когда Альянс наконец-то признал Шепард мертвой, и для церемонии прощания он специально прилетел. Джокер не пришел. Лиары тоже почему-то не было. Гаррус пытался с ней связаться, но она написала, что занята какими-то поисками, и большего он не смог от нее добиться.

Гаррус отчаянно хочет уйти отсюда, но тень за его спиной каким-то образом удерживает. Он не хочет быть здесь, не хочет слушать эти прощальные слова от адмирала, не хочет смотреть на эти синие флаги с эмблемой Альянса и на букеты белых цветов. Потому что все это говорит, что Шепард мертва. А Гаррус не хочет верить в происходящее. Только вот выхода нет.

Он слышит тень, и чувствует, как она становится меньше. Нет, она отдаляется. Без тени Гаррусу кажется, что его из глухого кокона выкинули в мороз, и все вокруг становится болезненно резким и громким.

– Нет, – Гаррус оборачивается в панике, – останься.

У черной тени бледное лицо и красная полоса вдоль руки.

Гаррус пытается к ней подойти, но приблизиться почему-то не может. Тень остается на том же расстоянии. Он пытается дотянуться до нее, но кончики пальцев проходят как сквозь дым.

– Я с тобой, – говорит Гаррус, пытаясь убедить ее не уходить.

Тень шелестит, и он, наконец, различает ее слова.

– Я уйду одна.

Шум толпы и усиленная микрофоном речь адмирала становятся оглушительными, какофония бьет в голову и все обращается в хаос.

Гаррус подскочил, резко выдернутый из сна. Тишина, полумрак, лампы горят в приглушенном ночном режиме. Гаррус обессиленно провел рукой по гребню, чувствуя огромное облегчение. Это был всего лишь сон.

За иллюминатором ночь, на небоскребах горят неоновые огни, вдалеке проносятся аэрокары, сияя фарами. Что-то задвигалось возле правого плеча.

– Кошмар? – раздался голос Шепард.

«Я уйду одна». Эти слова словно тонну весили.

– Да, – Гаррус ответил не сразу. – Сколько уже времени? Почему мы здесь?

– Потому что кое-кто заснул, используя меня как подушку.

– Подушку? – ужаснулся Гаррус, не решаясь представить себе эту сцену. – Духи, Шепард, прости. Я помню только, как ты читала мне про какое-то чаепитие, и у меня, кажется, мозг немного сломался, а дальше ничего.

– Хочешь сказать, твой мозг выдал ошибку и вырубился?

– Вполне возможно.

– Так себе оправдание.

«Я уйду одна». Она сидит рядом. Живая. Разговаривает с ним. И не торопится вставать. Так и хочется обхватить ее руками и почувствовать, что она действительно здесь.

– Что тебе снилось? – спросила Шепард.

Кошмар быстро выветривался из памяти, Гаррус помнил лишь обрывки и последнюю фразу. И прекрасно помнил чувство беспомощности и потерянности.

– Церемония прощания с тобой, которую устроил Альянс, – неохотно сказал Гаррус.

Ну, хоть какое-то разнообразие в кошмарах, а то Гаррусу постоянно снилась его мертвая команда.

Шепард молчала. Наверное, не стоило рассказывать это и напоминать лишний раз о том, что она слышать не хочет. Но ведь она просила его ничего не скрывать.

– Можно спросить кое-что? – решился Гаррус.

– Ну давай, – осторожно согласилась Шепард.

– Как именно ты умерла?

Он уже давно хотел спросить, но не находил подходящего случая, а Шепард не раскрывала подробности о своей смерти. Но ему нужно было это знать.

– Почти сразу же. Скафандр разгерметизировался, и я задохнулась, – коротко рассказала Шепард.

Быстрая, но жуткая смерть. Теперь понятны причины произошедшего с ней в «Молоте», наверное, те условия напомнили ей, как она умирала.

– А… та церемония… – начала Шепард. – Надеюсь, она была не слишком унылой? Я терпеть не могу эти официальные мероприятия. Там хотя бы были закуски?

Гаррус тяжело вздохнул и покачал головой. Шепард неисправима.

– Там было ужасно скучно. Я едва это вытерпел, – сказал он, ощущая ком в горле. – Не заставляй меня проходить через это второй раз.